Дышать счастьем

Молчу, пока снова не переводит на меня взгляд.

— Я весь внимание, — говорит.

— Ты сейчас должен быть там? — киваю на экран.

Артем сжимает пальцы в кулак так сильно, что белеют костяшки пальцев, а потом резко ударяет им в стену. Я вздрагиваю, но стена, к счастью, выдерживает.

— Я рассчитаюсь с этим ублюдком, который запрещенным ударом уложил меня на лопатки и сломал позвоночник. Отправлю его в нокаут, и сделаю так, чтобы на больничной койке оказался он, а не я, — зло говорит Артем.

— Конечно, рассчитаешься, — спокойно отвечаю, — но сначала тебе нужно выйти отсюда на своих ногах. Доктор Кесиди сказал, что ты не желаешь лечиться, зачем тогда сюда приехал? Можешь не отвечать. Знаю, что тебе сейчас все равно, где лежать, душой ты находишься в другом месте — в восьмиугольнике. У всех нас, кто сюда попал, есть только один шанс на выздоровление. И ни врач, ни медсестра, ни реабилитолог тебе не смогут помочь, пока ты сам не захочешь восстановиться. Два года я жила в инвалидном кресле, пока однажды не сказала себе: «С меня хватит! Это мое тело и только я одна могу помочь себе выздороветь».

— Твой дневник такой же нудный, как и твои высокие речи?

— И это мне знакомо, — с грустью улыбаюсь, — я так же не воспринимала рациональные идеи, которые мне подкидывали со стороны. Все казалось утопией. Я могла бы встать на ноги еще год назад, но, как и ты, предпочитала лежать и плевать в потолок, целыми днями грустить о том, что любимый человек меня бросил, никому не нужна и будущего у меня тоже нет.

— Откуда ты знаешь, что меня бросили? — изумился Артем.

— Это же очевидно.

Артем промолчал, насупившись, продолжая краем глаза следить за боем.

— Ты выступаешь под эгидой UFC?

— Не выступаю, а выступал, — поправляет, — но я больше никогда не вернусь в клетку. На чем основан твой интерес и знания о боях?

— Друзья из моей прошлой жизни за бокалом пива делали ставки, кто одержит победу в очередном бою: Руслан Нурмагомедов или Конор Максвелл, — пожимаю плечами.

— Я победил их обоих, — слегка улыбнувшись, говорит Артем.

— Ты скоро восстановишься. Полежишь немного в гипсе, не умрешь. Потом ношение корсета и усиленные занятия физкультурой. Через год сможешь вернуться на ринг, если не будешь глупить и перестанешь себя жалеть.

— Уходи, я устал, — вид у него действительно изнеможенный.

— Понимаю, — встаю и иду к выходу.

— Эй, подожди! Как тебя зовут?

— Меня зовут Алена Крапивина.

Артем кивнул и прикрыл глаза. Выхожу за дверь, ободряюще улыбнувшись ему напоследок. Иду по коридору к выходу и сталкиваюсь нос к носу с Янисом.

— О, ты была у русского пациента? Говорила с ним? Или ничего не вышло из этой затеи?

— Говорила. Надеюсь, скоро позволит себя лечить, не так уж он и безнадежен.

— Благодарю. И приглашаю на ужин сегодня вечером. Во сколько за тобой заехать?

— Не нужно за мной заезжать, — вздыхаю, собравшись духом, — извини, Янис, мне очень льстит твое внимание, но я не ищу сейчас отношений.

— Нет проблем. Я все понял! Всегда рад тебя видеть здесь, — быстро проговорил доктор и скрылся в одной из палат.

Вернулась домой и занялась приготовлением греческого салата. В клинике не нужно было думать о еде, а здесь приходится проводить некоторое время на кухне. Хотя, что там мне одной надо? Я неприхотлива в еде и всеядна.

Прихватив салатницу, иду к телевизору, скоро начнется сериал на английском языке. Если не слышать английскую речь и не практиковаться, так недолго и забыть ее. За этим занятием меня застает звонок домофона. Включаю камеру и вижу, конечно же, Зою Ковец. Больше никому не придет в голову меня беспокоить.

Я ее не встречаю, сама знает дорогу. Ковыряюсь вилкой в салате и слежу за сюжетом.

— Привет! Совсем не рада меня видеть? — своим обычным надменным тоном спрашивает моя названная подружка.

— Неа, — не отвлекаясь от экрана, охотно признаюсь.

Зойка плюхается рядом и отбирает у меня вилку.

— Все время хочу есть! — заявляет она.

Наглость — второе счастье. Вне всякого сомнения, Зоя Ковец стала таким частым гостем на моей вилле, что теперь чувствовала себя здесь, как дома. Пора прикрывать эту лавочку.

— Ты что хотела, Зоя? Доедай мой салат и уматывай.

— Что значит уматывай? Расскажи мне, как прошла ваша ночь с Марком. Тебе понравилось?

— Очень.

— Наши отношения значительно ухудшились после той памятной ночи, — пожаловалась Зоя. — Ты добилась своего — Марк от меня отвернулся.

— Только потому, что подозревает тебя, сама знаешь, в чем.

— В ту ночь я дралась на ринге. Хозяин подпольного заведения заработал на мне кучу денег. Еще бы! Чуть ли не весь город сбежался посмотреть на известную Опасность. Побила всех девушек, которые не побоялись со мной выйти, с каждой представляла, что это ты! — мрачно усмехнулась Зоя.

— За что мне выпала такая честь? — присвистнула я, — обычно во время секса представляют других мужчин или женщин, но чтобы во время боя… Это что-то новенькое, Ковец.

— Никакая это не честь — а ненависть. Я тебя ненавижу, потому что ты в это время объезжала моего любимого мужчину!

— Зоя, вот скажи мне, ты реально дура? На кой черт мне надо спать с Марком? Ты за кого меня принимаешь? — разозлилась я.

— Так у вас ничего не было? — оживляется она.

Ее личико просияло, а потухшие глаза заблестели. А мне опять захотелось лгать.

— Не было, и не будет. Мы просто напились и проговорили полночи. Рассказывал мне, как вы познакомились. Успокойся уже, несчастная страдалица, — закатываю глаза и отбираю у нее вилку. А то еще, чего доброго, воткнет мне эту самую вилку куда-нибудь… промеж глаз.

— Гребаная ты стерва! — закричала Зойка. — Столько переживаний мне устроила на пустом месте! Меня два дня тошнило от мысли, что Марк трахался с тобой в нашем доме. Не разрешала ему прикасаться к себе. Теперь понимаю, как ужасна и невыносима мысль об измене. Черт бы тебя побрал, Крапива! Ты внесла в мою жизнь неизведанные ранее эмоции. Но спасибо тебе не скажу, уж больно гадкое это чувство — ревность.

— Ради этого все и затевалось. Цени любовь Марка, и в будущем не делай ему больно. Он не заслуживает такого гадкого обращения с собой, Опасность.