Дышавшая любовью

Меропа забрала стакан из его ослабевших пальцев, содрогнувшись от восторга, когда они случайно соприкоснулись руками. Меропа улыбнулась ему и получала в ответ неловкую, озадаченную улыбку.

— Если вам понравился чай, заезжайте почаще, у меня его много, — прошептала она, делая к нему шаг ближе.

Том не отошел и все так же продолжал смотреть на нее с отрешенной улыбкой, пристально и изучающе разглядывать ее с ног до головы темными глазами. Меропа на короткое мгновение испугалась, что зелье не сработало, но Том заметно потеплел к ней. Он прощался очень дружественно — вельможи не обращаются так с людьми без рода, — а уводя за собой коня, он обернулся на повороте в нерешительности. Меропа послала ему самую нежную улыбку, какую умела делать.

Он пришел на следующий день. Остановился у живой изгороди, которую Меропа неумело остригла под манер, который принят в поместье — она пару разу в выходные прогуливалась до большого дома на холме, надеясь застать Тома за теми странными маггловскими играми или за прогулкой в саду, — и она вышла к нему в своем лучшем платье, сотканом из магии и первой опавшей листвы. Том смотрел на нее нежно, извинялся за вчерашнее, говорил, что не был готов к такому подарку судьбы и лишь ночью, не сумев уснуть в течение нескольких часов, понял причину своего беспокойства, поэтому с утра тут же решил пересечь долину и сообщить ей о своих чувствах.

Меропа стояла и слушала его голос, машинально теребя листья изгороди. Вскоре он заметил ее волнительные движения и взял руки в свои ладони. У него и впрямь были жаркие ладони — в точности, как она их представляла. Он держал ее крепко, уверенно, и еще никогда от чьего-то прикосновения ей не становилось так хорошо. Меропа готова была упасть в обморок от чувств, которые охватили ее в то утро.

Том уехал по делам, но обещал заглянуть к ней по дороге домой. К тому времени было готово очередное зелье. Меропа дала его ему за чашечкой чая, на который пригласила вечером. Том с ужасом увидел, как она живет.

— Даме моего сердца не пристало жить, как бедняжке. Я сделаю все, чтобы вызволить тебя отсюда, — сказал он, уходя.

На следующий день он решительно объявил:

— Я люблю тебя. Скажи мне, Меропа, что это взаимно, молю тебя! И если будет так, то мы тотчас же сбежим с тобой в Лондон. У меня есть деньги, мы снимем небольшую квартирку, нам ведь много не надо? Мы будем жить вместе, и никто не помешает нашему счастью.

Меропа согласилась не медля. Том подхватил ее, покружил в воздухе, и тогда они впервые поцеловались. Она впервые целовалась с мужчиной. Меропа думала, что это будут фееричные чувства, но было лишь мокро и трепетно где-то в глубине души. Только сердце и мозг сигналили о том, что происходит что-то очень важное, губы же ее, никогда не знавшие разврата, не успели осознать, что они только что соприкасались с тем самым прекрасным тонким ртом.

Они сбежали в тот же день, Меропе хватило и часа на сборы. Она взяла с собой всю немногочисленную одежду, котелок и травы. Они с Томом остановились в старом Лондоне, в квартирке маленькой, но хорошо устроенной и уютной. Меропа спала теперь на белых простынях, как настоящая аристократка, каковыми, по мнению ее отца, был когда-то их род. За несколько дней она расцвела еще сильнее. Она смотрела на себя чистую, причесанную в большое зеркало в ванне и не узнавала в нем неказистую и косоглазую Меропу Гонт. Казалось, любовь преобразила ее: сделала незаметными все недостатки, передавшиеся по наследству, подчеркнуло достоинства, которых, как ей казалось, у нее отродясь не было.

*

Меропа любила и наслаждалась жизнью. Она просыпалась рядом с любимым Томом, долго смотрела на него, пока он спал, гладила его лицо, обводя пальцами скулы, впадины щек, выступающие брови и сомкнутые, почти отсутствующие губы. Она улыбалась своим мыслям, поднималась и готовила завтрак на двоих. Том после этого уходил на работу в банк, на которую устроился в первые недели их жизни в Лондоне, а когда возвращался, его ждала любимая заботливая жена и чай с любовным зелье. Он приходил слегка озадаченный, тревожно осматривал их жилище и ее саму. После зелья его взгляд становился вновь расслабленным, а Меропа успокоенно засыпала в его ласковых объятиях и не смела мечтать о большем счастье.

Они жили так несколько месяцев, за которые Том ни разу не вспомнил о родителях и Сессилии, с которыми расстался в жутком скандале, ставшем известном на весь Литтл-Хэнглтон. Меропа ни в чем не нуждалась, ела диковинные фрукты, которых никогда не было в отцовском доме, ходила в волшебные магазинчики на Диагон-аллее, чтобы пополнить запасы ингредиентов для любовного зелья, днем гуляла по Лондону, примеряя красивые одежды, но не зная, что именно из них купить. Это был ее рай — короткий, как оказалось позже, промежуток, который она по праву могла назвать настоящей жизнью. Том приносил ей цветы, гладил по волосам и говорил, как она красива. Мерлин, никто и никогда не говорил ей таких слов, какие он шептал ей на ухо после жарких ночей вдвоем! Меропа чувствовала, что она наконец-то кому-то нужна, кому-то дорога и кем-то очень любима.

Она варила зелье исправно каждый день, но про себя называла его всего лишь тонизирующим напитком, для здоровья. Ей хотелось верить, что Том любит ее безо всякого колдовства. С их скромной свадьбы прошло много времени, и с тех пор она не раз задумывалась о том, что их жизнь устоялась, а значит, теперь можно обойтись и без зелья, но перестать его давать ему она боялась. А потом и вовсе стала верить, что наливает ему в чай что-то совсем иное, никак не влияющее на его настоящие чувства к ней.

С марта ей стало казаться, что с ее телом происходит что-то не то. В мае она обнаружила, что у нее заметен живот. В середине лета она поняла, что это ни что иное, как беременность. Том был на работе, когда она пришла к этой мысли. Она несколько часов рассматривала свою новую фигуру в зеркале и плакала от счастья. Если будет мальчик, он обязательно должен стать маленькой копией отца — у нее будут два Тома, два прекрасных темноглазых ангела. Она окружит их такой заботой, какую не испытывала никогда ранее. Она будет жить только для них, чего бы ей это ни стоило. Они со всем справятся.

Когда она сказала эту новость Тому, пришедшему с работы, он удивился и ответил очень вяло. Тогда Меропа усадила его за стол и, прежде чем накормить ужином из утки и риса, дала ему тонизирующий напиток и повторила новость. Теперь он расширил глаза от радостного удивления и стал тараторить просьбы простить ему его рассеянность, ссылаясь на усталость. Он опустился перед ней на колени и припал щекой к округлому животу. Он медленно гладил его по кругу, а Меропа стояла, откинув голову назад, и проживала сполна этот счастливый момент. Да, говорила она себе, он всего лишь устал.

С тех пор Том, приходя с работы, вспоминал о будущем ребенке и сразу же, хоть и несколько отрешенно, справлялся о ее состоянии. Все чаще эти вопросы становились более бодрыми, как будто то, что он станет отцом, записалось в его сознание и стало его неотъемлемой частью. Ну конечно, отцы любят свою плоть и кровь, особенно если это их сыновья. Взять в пример того же Морфина и ее отца. Меропа была уверена: когда родится сын, ей не нужны будут никакие тонизирующие напитки, чтобы Том был рядом с ней и любил ее. Она станет матерью его ребенка, она обязательно будет ему дорога.