Дышу тобой

Ведь никого здесь нет. Есть только я, звенящая тишина, воспоминания и несбывшиеся мечты, разлетевшиеся на осколки.

Но жизнь умеет удивлять. Умеет наносить смертельные раны, или возносить на небеса.

Вот и сейчас я услышала, как в дверях провернулся ключ. И с замиранием сердца ждала, когда Ник увидит меня, истеричку и размазню, на пороге своей спальни.

А прятаться уже поздно.

***

Сашка плакала.

И с каждым шагом, сделанным к ней навстречу, меня разрывало на куски от отчаяния, страха и ярости.

Ей больно? Обидел кто? Надумала что-то бредовое? Расстроилась? Ударилась?

Да черт, вариантов масса! И какой из них верный, я обязательно узнаю.

Подлетел к ней, одной рукой обхватил лицо, второй прижал к себе за талию.

Девочка даже не сопротивлялась, лишь всхлипнула, рвя мне душу в клочья.

— Саш, Сашка, Сашенька! — бормотал я. — Что? Скажи, что такое?

Она отчаянно затрясла головой, даже попыталась отстраниться от меня, но мне легче сдохнуть, чем разжать руки.

— Кто обидел, Саш? Болит? Давай в клинику! — решительно уговаривал я.

— Я не могу так больше, Ник! — надрывно прошептала она, всхлипнула, попыталась вытереть слезы ладонью.

Перехватил ее лицо, заставил поднять голову, посмотреть на меня.

Глаза в глаза.

Мокрые, со слипшимися ресницами. Невероятно голубые. Волшебные. Способные вывернуть меня наизнанку одним взглядом.

— Как, родная? — хрипло шепнул, вытирая ее слезы.

Но они все струились по нежным щекам нескончаемым потоком.

— Ты знаешь, как! Так не могу! Когда ты такой, не могу! Когда целуешь постоянно! И там тоже! Везде! Убиваешь меня этими оргазмами! — Саша всхлипывала, говорила отрывисто, на грани истерики, а я слушал, просто позволяя ей выговориться, излить душу. — А я не могу! Думала, смогу, получится! Но не выходит! Представляю, как ты с ней! И умереть хочется! Я уеду! Прямо сейчас! Не хочу мешать. Никому.

— Вот уж нет, Саш, — покачал головой. — Нет, нет, нет и нет! Даже думать не смей! Я не отпущу! Не смогу, Сашка. Я ж сдохну, загнусь без тебя, Саш! Ты как воздух для меня.

Видел, как заплаканные глаза распахнулись, а розовые губы приоткрылись, словно Саша собиралась что-то сказать, да не смогла.

Зато меня больше не остановить.

— Не понимал раньше, Сашка, — хрипло шептал я, но она слышала каждое слово. — Жил, как в тумане. Только ты, Сань, и была, как яркая ниточка. Дышать не смел на тебя. Трусил жутко, вдруг узнает кто. Или ты сама догадаешься. Думал, пройдет. А хрен там, Сашка! Только сильнее вяз. Так что, не отпущу, Сашенька. Даже и думать не смей!

— У тебя же Машка есть! — всхлипнула Саня.

— Нет Машки, солнышко, — осторожно произнес я, не выдержал, заскользил ртом по влажным щекам, дрожащему подбородку, искусанным губам. — Давно уже никого нет. У меня только ты есть. Одна, единственная, любимая, Саш.

— Нет? Ты отменил свадьбу?! — выдохнула сестра.

— Да, в тот день, когда мы с тобой разбились, — кивнул я.

Сашка молчала. Дышала часто, надрывно. Но плакать перестала. Зато застыла вся, натянулась словно струна.

— Зря, Никон, Маша для тебя идеальная пара, — произнесла Сашка, сжав губы.

Глава 31

Ну, вот вредная же девчонка! Закрылась от меня. Опять.

— Ты должен помириться с ней, Ник! У вас все получится. У тебя карьера, положение, репутация. Тебе нельзя Машу бросать. Никак нельзя, — сипела Саня, а я вдруг начал злиться.

Подумать только! Она меня еще и уговаривает! Нет, я никогда не пойму, какие тараканы живут в этой хорошенькой головке.

— Ты не можешь так поступить! Это неправильно. Нужно… Нужно… — Сашка закашлялась, сглотнула, замолчала.

— Да мне срать на то, что правильно, а что нет! — вспылил я. — Я хочу тебя! Хочу быть вместе с тобой! Хочу видеть твою улыбку, слышать твой смех! Чтобы руку протянуть, а ты рядом.

— Отец не поймет, — возразила Саша. — Он одобрил твой брак с Машей. А я… я только тяну тебя в пропасть. Ты идеальный, Ник. Замечательный. Умный. Успешный.

— Да я придурок, Сашка! Самый настоящий придурок! Ты сейчас из-за меня рыдаешь, а мне застрелиться хочется! — прокричал я, а потом сипло, на выдохе: — Сашенька, Сашка, родная….

— Ни-и-ик, — выдохнула Саша, а я застыл, когда ощутил ее ладонь на своей щеке, потянулся, прижался ртом к нежной коже. — Я избалованная, вредная, беспардонная, хамоватая. Характер у меня жуткий. И еще я матом могу ругаться. И комплексов у меня вагон. Ник, ты же сам все знаешь. Я совсем не та, которая нужна тебе. Совсем не та….

— Не та? Это все полная хрень, Санечка, — выдохнул приглушенно в ее нежную ладонь. — Только ты мне и нужна. Ты одна! Вся, целиком, самая замечательная. Моя!

Сашка едва слышно застонала, но уже не плакала, и это было замечательно.

А я ошалело улыбнулся. Пусть и не сказала, что любит, а все равно неравнодушна ко мне. И на каждое прикосновение отвечает пылко и стремительно.

— Сашка-а-а, мы не виделись с самого утра, — пробормотал я, легко тесня девчонку к широкой кровати.

— Что? Нет! Не вздумай! Я не могу уже! И без того только и думаю целый день о том как ты…. Не вздумай, Ник! — тараторила Санька, пытаясь вывернуться из моих рук и удержать края рубашки на своем знойном и сводящем с ума теле.

— Уже подумал, Санечка, — бормотал я, мои ладони заскользили по аппетитным полушариям под неплотной тканью брючек. — Я едва держусь, Сашка! Знаю же, что гипс. И больно. Но чччерт! Ты меня с ума сводишь, Саш, своим запахом. И вкусом. Ты такая вкусная, Сашка! Не было так остро никогда раньше. Только с тобой.

— У меня тоже, — вдруг серьезно шепнула Саша, вскинула голову, заглянула в глаза и пригвоздила меня к месту одной фразой: — Не было никого.

Я завис между раем и адом. Кайфовал и вместе с тем чувствовал, как адский огонь лижет пятки. Оступиться легко. Исправить сложнее.