Дюк

Рейн дернул в мою сторону подбородок, и он и остальные вышли, доверяя мне присматривать.

— Дюк, им придется раздеть ее… — рассуждала Ло.

— Мне приказано следить за всем здесь, — сказал я с извинением в голосе. Я тоже не особо радовался идее увидеть ее обнаженное тело без ее разрешения.

— И сделать набор для изнасилования, — добавила она, заставив меня вздрогнуть. — Иди в ванную, Дюк. Я буду следить за этим. Пусть у девушки будет столько уединения, сколько мы сможем предоставить ей в данных обстоятельствах.

Она не ошиблась.

Я вздохнул, глядя на великолепное, изуродованное лицо Пенни, и кивнул, поднимаясь с кровати. — Хорошо, — сказал я, когда дверь открылась, и вошли двое людей Ло — мужчина и женщина. Они несли сумки, и у них были озадаченные глаза, когда осмотрели ее.

— Дерьмо. Швы, — сказал мужчина, проходя мимо меня, чтобы сесть позади нее на кровать.

Я обменялся взглядом с Ло, которая ободряюще кивнула мне, когда я направился в ванную. Чувствуя себя бесполезным, я ходил и подслушивал, сжимая и разжимая руки.

Независимо от того, что сказал Вин, чувство вины было.

И, по какой-то причине, это чувство вины превратилось в странную, глубоко укоренившуюся потребность заботиться о ней, каяться в грехах моего общения, пытаться хоть немного исправить ситуацию. Чтобы помочь ей снова привести себя в порядок.

— Ты уверена? — спросила Ло, заставляя меня подойти ближе к двери, чтобы послушать.

— Да, — с облегчением произнес голос другой женщины. — В последнее время нет никаких признаков какой-либо сексуальной активности, не говоря уже об изнасиловании.

— Слава Богу за маленькие чудеса, — сказала Ло, и я тоже почувствовал эти слова, тяжело выдохнув.

В течение минуты было какое-то бормотание, как будто они говорили приглушенным тоном и развернувшись в сторону от меня, что делало невозможным разобрать слова.

— Дюк, — внезапно позвала Ло, заставив меня вздрогнуть.

— Да? — ответил я, все еще не выходя.

— Не хотелось бы этого делать, но нам нужна помощь.

— Рад помочь, — сказал я, хватаясь за край двери и распахивая ее.

Пенни лежала на кровати, в трусиках, но полностью без рубашки, лежа на животе, так что ее спина была полностью выставлена на всеобщее обозрение, гигантская кровавая «П» смотрела нам прямо в лицо.

— Что тебе нужно? — спросил я, заставляя себя поднять глаза на Ло.

— Они должны зашить ее. И они могут немного обезболить, но это невозможно без…

— Тебе нужно, чтобы я держал ее, — предположил я, кишки немного скрутило от этой идеи, но я понимал необходимость этого.

— Мы не уверены, потеряла ли она сознание от побоев или ее накачали наркотиками, — сказала другая женщина, слегка пожимая плечами. — Если это последнее, она может просто продолжать спать во время этого. Если это первое, то… — сказала она, лицо ее напряглось.

— Да, — сказал я, кивая, зная, что там будут крики, боль и Бог знает, что еще. — Как ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Мы могли бы попросить тебя держать ее верхнюю часть тела, а Ло — нижнюю, но…

— Но? — продолжил я, когда она замолчала.

— Честно говоря, — начала Ло, — ты намного сильнее. Гораздо разумнее, чтобы ты крепко прижимал ее к груди. Это дает им возможность делать то, что они должны делать, и ты сможешь как бы зафиксировать ее на месте.

Я глубоко вздохнул, глядя на кровать. — Правильно.

— Если ты не… — начала Ло.

— Я понял, — сказал я, подходя к кровати и садясь спиной к изголовью, затем потянулся, чтобы схватить Пенни за подмышки и осторожно потянуть ее вверх по моему телу, стараясь не слишком сильно встряхивать ее, чтобы не повредить ребра или где-нибудь еще, где она могла пострадать, одновременно пытаясь позволить ей сохранить хотя бы видимость скромности, не выставляя ее сиськи напоказ.

Ло подошла ко мне сзади, когда я положил руку ей на плечи и ниже на бедра, чтобы обхватить ее ногами.

— Хорошо. Этого должно хватить, — кивнула Ло. — Я пойду проверю, как там Джейшторм и Алекс, и посмотрю, есть ли у них что-нибудь. Крикни, если тебе понадобится дополнительная помощь с ее ногами, — сказала она, направляясь к двери, бросая на меня взгляд теплых, но настороженных карих глаз, который я не мог полностью расшифровать. Это была почти печаль и смирение, смешанные с решимостью. Как будто она понимала, через что прошла девушка и что нужно, чтобы прийти в себя. Черт, может, и так. Это не мое дело.

— Я знаю, что ты пытаешься быть нежным, — сказала женщина, когда они с парнем перебрались на кровать, разложив кучу предметов на полотенце, — но тебе нужно держать ее крепче.

Я кивнул, медленно сжимая ее, усиливая давление, пока не убедился, что у нее нет ни малейшего шанса вывернуться. Ее лицо было прижато к моей груди, ее светлые волосы выпали из косы. Я на секунду отпустил ее плечи, чтобы собрать все это и сдвинуть набок, чтобы оно не мешало, и почти сразу обнаружил, что от нее сильно пахнет каким-то медом и ванильным шампунем или чем-то еще. Я снова прижал ее, на мгновение забеспокоившись, что смогу сломать ее маленькие птичьи косточки силой своих рук, но зная, что люди способны на большую силу, когда им больно.

Я знал.

Я уже доставлял такую боль раньше.

Я подавил эти воспоминания, прежде чем они успели всплыть на поверхность, тяжело выдохнув, когда парень посмотрел на меня. — Готов? — спросил он.

— Нет, — честно ответил я, и он кивнул, но продолжил выливать бутылку с перекисью на спину Пенни.

Ее тело дернулось против моего, когда она закричала, но это был далекий, сонный звук, и я понял, не имея возможности видеть ее лицо, что она все еще была в основном без сознания. Я надеялся, но точно знал, что она останется такой на протяжении львиной доли процедуры, пока я наблюдал, как девушка воткнула что-то в несколько мест на спине, вероятно, что-то, что было попыткой обезболить.

Я задавался вопросом, наблюдая, как они молча работают, используя различные предметы, как, черт возьми, Хейлшторм получил припасы, которые у них были. Из того, что я понял, у них была целая больничная палата, установленная в их комплексе на холме, и что она была снабжена, как настоящая, черт возьми, больничная палата, все те же принадлежности, которые вы могли бы найти в любом отделении неотложной помощи. Делая то дерьмо, которое они делали ежедневно, я понимал необходимость этого.

— Ребята, вы уверены, что знаете, что делаете? — услышал я свой вопрос, совершенно не в моем характере. Что я мог сказать? Я беспокоился за нее. Было достаточно плохо, что она будет заклеймена на всю жизнь; я надеялся, что у нее не будет инфекции, чтобы сопровождать это.