Дзержинский

Решение принято. Прочь колебания и сомнения! Как верный солдат партии, он будет активно бороться за линию ЦК.

Его размышления прервал Ксенофонтов.

— Феликс Эдмундович! Поймали этого бандюгу, что от имени ВЧК грабил буржуев в ресторанах. При обыске у него на квартире нашли, — говорил Ксенофонтов, вываливая из портфеля на стол драгоценности, бланки и штампы ВЦИК, ВЧК, Народного комиссариата иностранных дел и других советских учреждений.

— Кто этот мерзавец?

— Князь Эболи. Но действовал он под фамилиями Долматов, Нанди, Маковский…

Коллегия ВЧК единогласно постановила князя Эболи за грабеж и дискредитацию советских учреждений расстрелять. Дзержинский первым поставил свою подпись на этом первом приговоре ВЧК.

— Помните, товарищи, как мы мечтали о том, что пролетарская революция сможет обойтись без смертной казни, — говорил Дзержинский, — а теперь сама жизнь, неумолимая борьба классов сказала: нет, не может! Мы будем применять смертную казнь во имя счастья миллионов рабочих и крестьян.

4

Советское правительство переехало в Москву. IV Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов 15 марта 1918 года по докладу Владимира Ильича Ленина ратифицировал Брестский мирный договор. С содокладом против ратификации выступал левый эсер Камков.

Потерпев поражение на съезде, левые эсеры вышли из Совнаркома. Но они остались в Советах и во ВЦИК, превратившись в оппозиционную к правительству, но все же советскую партию.

Мирная передышка дала возможность стране сосредоточить свои усилия на решении задач советского и хозяйственного строительства, поставленных Лениным в его работе «Очередные задачи Советской власти». Ленинский план социалистического строительства, одобренный Центральным Комитетом и утвержденный ВЦИК, приходилось осуществлять в крайне тяжелой обстановке. К общей хозяйственной разрухе присоединился голод. Кулаки и спекулянты прятали хлеб, не желая продавать его по твердым ценам. Контрреволюция всех мастей, начиная от махровых монархистов до соглашателей, делала ставку на голод как на орудие свержения Советской власти. Борьба за хлеб становилась борьбой за социализм.

В поход за хлебом в деревню были двинуты рабочие отряды. Огромную помощь в изъятии излишков у кулаков и снабжении хлебом городов и Красной Армии оказали созданные в деревне комитеты бедноты. Была подорвана и экономическая мощь кулачества: 50 миллионов гектаров земли перешло из рук кулаков к беднякам и середнякам.

В защиту интересов кулачества выступили левые эсеры. Они ополчились против изъятия излишков хлеба, против комитетов бедноты, продолжали агитацию против Брестского мира.

Такова была обстановка, когда 4 июля открылся V Всероссийский съезд Советов.

Съезд одобрил внешнюю и внутреннюю политику Советского правительства и отверг резолюцию левых эсеров о разрыве Брестского договора с Германией. И тогда 6 июля левые эсеры подняли мятеж в Москве. К мятежу Центральный Комитет левых эсеров готовился заблаговременно.

— Мы не должны выступать против Советской власти, — говорила Спиридонова, на заседании ЦК левых эсеров 24 июня 1918 года. — Идея Советов слишком хорошо усвоена массами, и всякое восстание против Советов они не поддержат. Наоборот, мы должны выступать под лозунгом «Против большевиков, но за Советскую власть».

— На какие вооруженные силы мы можем рассчитывать? — поинтересовался Прошьян. — Как бы ВЧК не поставила нас к стенке.

— Основным ударным кулаком будет отряд ВЧК под командованием Попова. Кроме того, мы стягиваем в Москву наши боевые дружины из Тулы, Твери и других городов. Впрочем, об этом вам лучше доложит Александрович.

— На отряд Попова можно полностью положиться, — начал Александрович. — Большую часть коммунистов и сочувствующих им солдат мы постепенно отправили на фронт, а отряд пополнили нашими людьми и черноморскими морячками-анархистами. Попов установил контакт с Покровскими казармами и заверяет, что если не все, то часть расположенных там войск в момент восстания перейдет на нашу сторону. Сигналом к восстанию будет убийство германского посла Мирбаха. Оно будет совершено членом нашей партии чекистом Блюмкиным, и это внесет дезорганизацию в работу ВЧК.

— А латыши?

— Латышские части в лагерях, далеко за городом, а отряд Попова здесь, в центре, в Трехсвятительском переулке.

Ответы Александровича всех удовлетворили и вселили уверенность в успех.

— Восстание внешне должно выглядеть как самооборона нашей партии от репрессий со стороны большевиков. Большевики, безусловно, попробуют что-то предпринять против нас после убийства Мирбаха. Они нападают, мы обороняемся. Это тоже принесет нам симпатии масс и будет способствовать успеху, — заключила Спиридонова.

Вопрос о восстании был решен, тактический и стратегический план, предложенный ею, одобрен.

Вначале все разыгрывалось как по нотам. Блюмкин убил графа Мирбаха. Дзержинский приехал в отряд Попова, чтобы арестовать убийцу, и сам был арестован вместе с сопровождавшими его чекистами. Вслед за ним мятежники арестовали председателя Моссовета Смидовича, захватили здание ВЧК на Большой Лубянке, 11 и арестовали находившихся там в этот момент большевиков-чекистов. Сделать это было совсем нетрудно: охрану здания ВЧК нес отряд Попова. К счастью, из членов коллегии ВЧК мятежникам удалось захватить только Лациса, остальные находились в Большом театре, на съезде. Затем левые эсеры захватили Главный почтамт и разослали во все концы несколько сумбурных телеграмм с извещением о захвате власти. Дали несколько орудийных выстрелов по Кремлю, и Спиридонова отправилась на съезд предъявлять свои условия «деморализованным» большевикам.

А дальше у левых эсеров все пошло, как любил выражаться курьер ВЧК старик Сорокин, «на перекосы».

Узнав об аресте Дзержинского, Ленин предупредил мятежников, что, если хоть один волос упадет с его головы, они заплатят тысячью своих голов, и приказал Петерсу немедленно арестовать всю левоэсеровскую фракцию съезда вместе со Спиридоновой. В районах Москвы были мобилизованы все коммунисты, созданы рабочие отряды. Эсеровские боевые дружины и пикнуть не успели, как были разоружены. Не оправдались надежды мятежников и на Покровские казармы. Ни одна часть Московского гарнизона не присоединилась к мятежу.

Оказавшись без своей «богородицы» — так рабочие прозвали Спиридонову, — ЦК левых эсеров, заседавший в отряде Попова, погряз в бесконечных словопрениях: развивать ли наступление на Кремль и Большой театр или ограничиться самообороной.

Тем временем прибывшие из лагерей части Красной Армии заняли исходные позиции и начали стягивать кольцо вокруг района, занятого мятежниками.

Как только первые снаряды разорвались во дворе особняка, где помещался штаб отряда Попова, члены ЦК левых эсеров, переодевшись в штатское платье, бросились наутек.

— Подлые трусы и изменники убегают! — кричал им вслед Дзержинский, стоя у окна помещения, в котором содержались арестованные.

Вслед за «вождями» стала разбегаться и их «армия». Дружная атака латышей завершила дело. К полудню 7 июля мятеж был ликвидирован.

Вернулись в ВЧК Лацис и арестованные вместе с Дзержинским чекисты Беленький, Трепалов и Хрусталев. Сам он после освобождения направился прямо в Кремль.

Возвратившихся из плена чекистов окружили товарищи, начались расспросы.