Джайна Праудмур: Приливы Войны

– Никто не будет винить тебя, если ты вдруг совершишь нечто подобное…, - начал Калек.

– Но я не пойду на такое! Я не…, - Джайна замолчала, подыскивая слова.
– Мой отец стремился не только к победе. Он ненавидел орков, хотел уничтожить их. Стереть с лица Азерота. Так же, как и некоторые из этих генералов.

Она посмотрела на Калесгоса. Его лицо было обращено к ней профиль, его черты лица были непорочны и совершенны, будто нанесенные несколькими идеальными штрихами искусного художника. Его брови были нахмурены, когда он слушал ее, а взгляд устремлен в землю, чтобы не оступиться, пока они шли. Почувствовав на себе ее взгляд, он тоже поглядел на нее. Джайна еще не осознала, насколько сильное чувство горело в его синих глазах.

– Ты их очень любила, - мягко сказал Кейлек.
– Своего отца Даэлина и своего брата Дерека.

– Разумеется, - ответила Джайна. Внезапно она почувствовала, что не может смотреть в эти добрые голубые глаза, поэтому опустила взгляд на свои сапоги, песок и коряги.
– Я чувствовала себя виноватой… когда они погибли.

– Твой отец погиб от рук орков, но позже вы с Траллом стали большими друзьями. А твой брат, - сказал Калек; голос его стал мягче, и в нем появились печальные нотки, - был убит одним из красных драконов, подчиненным орками.

– А теперь я дружу с драконом, - сказала Джайна, пытаясь облегчить тяжесть момента.

Кейлек слегка улыбнулся, но улыбка эта не коснулась его глаз.

– И ты думаешь о том, что твой отец сказал бы о твоем выборе сейчас, - сказал он.

Джайна кивнула, ошеломленная тем, насколько глубоко, казалось, он ее понимал.

– Как ты считаешь, есть ли в данном случае заслуга его влияния?

– Нет, - покачала светловолосой головой Джайна.
– Но нелегко слушать полные ненависти речи. Это… как отголоски прошлого. И я не думаю, что ожидала или была готова услышать подобное. Но как я могу сказать им, что они не правы в своих гневе и боли, когда они столь многое видели и так много потеряли?

– Не их гнев и боль огорчают тебя, - ответил Кейлек.
– Никто не может с чистой совестью сказать, что на твою долю выпало меньше и того, и другого. Просто их выводы, сделанные из всего пережитого, отличаются от твоих. А в разном видении вещей нет ничего плохого. Но опасаешься ли ты, что их ненависть сделает их ненадежными командирами в битве?

Джайна подумала над вопросом и ответила:

– Нет.

– Тогда, думаю, они тоже не считают, что твое миролюбие может повлиять на твою способность сражаться и защищать свой город.

– Значит, это не имеет значения – как они себя чувствуют, как себя чувствую я?

– Это имеет большое значение. Но вы едины в одном – город не должен пасть. А сейчас это самое главное.

Было что-то в его тоне, в том, как он это сказал. Какая-то настойчивость, которая, казалось, не имеет отношения к теме разговора, заставившая Джайну остановиться и посмотреть на него.

– Кейлек, я знаю, поиск Радужного Средоточия чрезвычайно важен. Я не ожидала, что ты вернешься - даже ради всех нас. Почему ты сделал это?

Вопрос, казавшийся ей простейшим, будто ошеломил его. Он не сразу ответил ей, стараясь не встречаться с ней взглядом, глядя в сторону, будто рассматривая что-то, что она не могла видеть. Джайна терпеливо ждала. Наконец, взяв ее за руки, он повернулся к ней.

– Также как и ты, я должен был сделать выбор. Я мог продолжать преследование Средоточия, теша себя, скорее всего, пустыми надеждами, что оно когда-нибудь остановится. Или мог вернуться сюда и сказать вам, что я готов помочь вам в защите Терамора.

Ее рот приоткрылся, но слова задержались на мгновение.

– Кейлек… Это очень любезно с твоей стороны, но наши проблемы не должны касаться тебя. Ты обязан найти Средоточие.

– Не думай, что я забыл об обязанностях перед моей стаей, - ответил он.
– Я буду искать Средоточие до последнего. Но до тех пор, Джайна Праудмур, у магов вроде тебя будет союзник в лице синего дракона… если ты этого пожелаешь.

От благодарности и новой надежды, наполнивших ее душу, Джайна почувствовала легкую слабость. Она прижала к себе руки Кейлека, смотревшего на нее. Она не могла даже подобрать слова, чтобы поблагодарить его. Ее сердце настолько переполняли радость и счастье, что ей казалось, будто они с Кейлеком давным-давно знакомы. Она сразу прогнала эти мысли. Калесгос был лидером синей стаи. Из их разговоров она знала, что он был «странным», как он сам часто выражался. И это предложенное могло быть не более чем проявлением его необычного интереса к делам младших рас. Она не позволила себе думать, что здесь могло быть что-то еще. Свет тому свидетель, она никогда не разбиралась в мужчинах. Но… почему же он все еще касается ее рук своими теплыми и сильными пальцами, будто стараясь защитить ее?

– Терамор и Альянс будут вечно благодарны, - только и вымолвила она, не в силах посмотреть ему в глаза.

Он взялся своим указательным пальцем за ее острый подбородок и приподнял ее лицо так, что она была вынуждена смотреть на него.

– Я делаю это не ради Альянса или Терамора, - мягко сказал Кейлек.
– Я делаю это ради леди Терамора.
– Осознав, что итак сказал слишком много, он быстро отступил от волшебницы.
– Я должен возобновить поиски, но я буду недалеко, - спокойней произнес он.
– Я вернусь до наступления Орды, клянусь.

Он коснулся губами ее ладони, затем отошел на несколько шагов, чтобы принять свою могучую форму дракона. Великий синий дракон опустил массивную голову почти до земли в нескольких футах от Джайны в почтительном поклоне. Затем взмыл ввысь.

Джайна смотрела ему вслед. Дрожащими пальцами она медленно коснулась собственной ладони, будто стараясь сохранить запечатленный поцелуй, тепло которого все еще ощущала.

***

Наконец-то приказ был отдан.

Орда отправилась в поход.

Лагеря, где жили слишком долго пребывавшие в бездействии воины, были охотно и быстро покинуты. Оружие, оперенное и отточенное во время вынужденной стоянки, когда требовалось как-то убить скуку и беспокойство, было загружено в колчаны, ножны либо другим способом приготовлено к тому, чтобы в любой момент вкусить крови Альянса. Была надета тщательно смазанная маслом броня, теперь блестевшая в красном свете зари. Орда выступила.

Подобно зверям, борющимся за лидерство, первые ряды отдельных подразделений, казалось, боролись за удачную позицию, но Гаррош, как выяснилось, предвидел подобное. Кор-кроны во главе с Малкороком ехали на своих огромных черных волках рядом с каждым отделением. Их сопровождали орки-барабанщики, выбивающие ровный ритм марша. Постепенно разгоревшийся было беспорядок прекратился, и все группы воинов – орки, двигавшиеся в первых рядах, следовавшие за ними таурены, тролли, Отрекшиеся, кровавые эльфы и гоблины со своими всевозможными гнусными приспособлениями, которые они несли разными способами – стали попадать в шаг.

Сама земля, казалось, содрогалась от их великого марша, которому аккомпанировал стук боевых барабанов – барабанов, которые стучали, повергая в ужас врага, в битвах прошлого, происходивших задолго до того, как зародилась могучая Орда. Альянсу нравилось думать, что Орда «примитивна», ведь они могли считать себя «цивилизованными» и, таким образом, ставить себя выше в своих глазах. Но разве знали дворфы, хоронившиеся в своих каменных залах, на что похоже торжество над поверженным врагом, как знали это Отрекшиеся? Разве могли полные самодовольства люди знать, каково это – отдаться жажде битвы, а мгновения спустя обнаружить себя покрытым кровью с ног до головы и испустить во весь голос хриплый боевой клич над трупом поверженного врага? Разве маленькие гномы испытывали радость созерцания своих предков, сражающихся бок о бок с ними в призрачном отражении настоящего боя?