Джек Мерсибрайт

– Почему вы не курите свою трубку? – как-то спросила она. – Теперь легкие вас не беспокоят?

– С легкими все в порядке. Но мне всегда казалось, что вам не нравится, когда в вашем присутствии курят табак?

– Почему? Мой отец курил трубку. Кроме того, в своем доме человек может делать все, что ему хочется, не так ли?

– Хорошо, тогда я закурю. Если только Линн не забрала мои трубки, чтобы пускать мыльные пузыри. Ей очень нравится заниматься этим.

– Нет, все трубки на полке. Я убрала их подальше от Линн.

– Говорят, что вскоре в Южной Африке наступит мир. Вы уже читали об этом в газетах?

– Об этом говорят с самого Нового года.

– Это правда, – сказал Джек, садясь и довольно попыхивая своей трубочкой. – Но мне кажется, что рано или поздно война должна закончиться, сколько бы об этом ни спорили.

– Джек, я хочу поговорить с вами, – вдруг сказала Филиппа.

– Да? Говорите.

– Это насчет Линн… Мне неприятно говорить об этом, но она ворует.

– Ворует? Боже мой, что вы хотите сказать?

– Она потихоньку берет яйца из кладовки. И делала это уже раза два или три в последнее время. Я нашла их у живой изгороди в саду, и когда спросила, как они туда попали, Линн ответила, что возвращает их курам.

– Ну, ну, – сказал Джек, с трудом сдерживая смех. – Кто бы мог подумать!

– Вы знаете, девочка на меня не обращает никакого внимания. Мне жаль, но вы ее избаловали. Она груба и непочтительна.

– Вот как. Мне придется поговорить с ней.

На следующий вечер, перед сном, Джек заговорил об этом с Линн, она сразу помрачнела.

– Как долго тетушка Филиппа будет жить у нас в доме?

– Почему ты спрашиваешь? Она тебе не нравится?

– Она положила прокисшие сливки в мою кашу и заставила меня все съесть.

– А что еще ты можешь добавить к этой несправедливости?

– Этот дом не ее! Почему она все время мною командует? Это же твой дом! Так? Почему бы ей не возвратиться к себе домой и оставить нас в покое, как это было раньше?

– Ты знаешь, почему тетушка здесь. Она ухаживала за мной, и присматривала за тобой, пока я болел. Мы бы пропали без нее, и ты это знаешь. Мне кажется, что скоро она переберется к себе домой.

Но мисс Филиппа продолжала жить у них, и рабочие на ферме стали болтать об этом даже в присутствии Джека.

– Тебе, наверное, хорошо, ты и мисс все время вместе, правда? – сказал Питер Льюппитт, подмигивая своему брату Полю. – Она хорошо за тобой присматривает, не так ли?

– Все услуги на дому, – вклинился Джонатан Кирби, – и без каких-либо условий.

– Может, вам лучше оставить свое мнение при себе?

– Кто бы мог такое подумать о мисс Филиппе?

– Самые строгие – самые страстные!

– Джек, конечно лучше ты, чем я. Но у каждого свой вкус, как сказала старуха, целуя корову!

– Хочешь, я выскажу тебе свое мнение? – спросил его Джо Стреттон.

– Нет, – ответил Джек. – Вам бы всем лучше пришить ко рту завязки!

Дома, вечером, Джек безо всяких околичностей начал разговор об этом.

– Кажется, вы живете здесь уже слишком долго. Люди начали болтать о нас.

– О! – воскликнула она, и лицо покрылось яркими красными пятнами. – Вы хотите сказать, что работники фермы болтают обо мне? Какое они имеют право сплетничать за спиной? Они не должны обсуждать мои дела и мое поведение.

– Вы не можете им зажать рот. Многие только этим и живут. Вы это прекрасно сами знаете.

Некоторое время она сидела молча, выпрямив спину, сжав руками вышивку.

Затем спокойно взглянула на него.

– В таком случае мне придется уехать отсюда уже завтра, – сказала мисс Филиппа.

– Да, – согласился с ней Джек, – так будет лучше. Вы за мной хорошо ухаживали, и я вам за это благодарен. Но сейчас я уже здоров и снова могу позаботиться о Линн и о себе.

Она не сводила с него глаз. Наступило долгое молчание.

Джек услышал, как она перевела дыхание и наконец снова заговорила:

– У меня есть одно предложение. Вы, наверное, догадываетесь, о чем я хочу сказать. Я предлагаю нам пожениться.

Глядя на нее, Джек поразился тому, как она была спокойна. На какой-то момент ему стало ее жаль. На ее лице появились морщинки усталости, особенно вокруг глаз. Раньше их не было. Они ведь появились из-за него. Сколько бессонных ночей она провела у его постели. Он видел, как она устала, и его это растрогало. Но он понимал происхождение этого чувства – это была благодарность. И ничего больше!

– Нет, – ответил он и отвел свой взгляд. – Нет, у нас ничего не выйдет, и об этом не стоит даже говорить!

Мы с Ненной не были настоящими сестрами. У нас не было кровной связи. Скажите, вам это мешает?

– Но я всегда считал вас сестрой Ненны.

– Это так глупо! Мне просто смешно говорить об этом! Мужчине всегда нужна женщина, чтобы заботиться о нем и содержать в порядке дом.

– Я сам могу со всем справиться! Раньше мне это удавалось.

– Вот как? Вы справлялись? – спросила она. – Как бы вы выкарабкались из болезни, когда лежали пластом, и о вас некому было позаботиться, кроме меня?

– Мне действительно было плохо. Я знаю, что многим вам обязан, и благодарю вас от всего сердца.

– Вы чуть не умерли. Вам об этом стоит спросить доктора. Если бы не я, вы бы не выжили!

– Я все понимаю. Я уже слышал, что говорил по этому поводу доктор.

– Поэтому вам лучше не хвастаться, что вы можете со всем справиться. А как Насчет Линн? У вас с ней, кроме меня, больше нет никого в этом мире.

– Филиппа… – сказал он и больше ничего не смог промолвить.

– Ну, что, что? Я жду, что вы мне можете сказать?

– Ничего, ничего больше того, что я уже сказал.

– Что будет, если вы снова заболеете?

– Нет, я больше не буду болеть. Я позабочусь об этом.

– Разве можно предвидеть будущее?

– Нет, я так не считаю.

– Значит, вам придется согласиться со мной и принять это предложение?

– Когда все случится, тогда и случится!

– Вы, конечно, считаете, что я всегда буду у вас под рукой. Всегда буду помогать вам? И в любой момент приду на помощь. Вы так считаете? Так? Да? Отвечайте!