Джек Ричер. Рассказы (Сборник)

— Мусорная ночь, — сказал Стэн. Ричер кивнул. На каждом острове, где он побывал, была проблема с отходами. Обычным решением было контролируемое еженедельное сожжение всего, даже остатков еды. Традиция, в каждой культуре. Слово костер, «bonfire», произошло от «bone fire», костра из костей. Общие знания. Он уже заметил за их домиком маленький электрический мусоросжигатель.

— На этой неделе мы пропустили, — сказал Стэн. — Если б я знал.

— Неважно, — заметил Джо. — У нас еще и мусора нет.

Они ждали, все трое, наклонившись, опершись на перила, а потом под ними прошла Джози, одна из тридцати пассажиров. Пошла по полосе, повернулась у трапа и помахала. Поднялась и вошла в самолет, исчезла из виду.

Глава тринадцатая

Стэн и мальчики смотрели на взлет, смотрели, как самолет взбирается на небо, смотрели, как исчезают его маленькие огоньки, дождались, пока затихнет его грохот, а потом спустились вместе в ряд по длинной лестнице. Домой шли пешком — обычная привычка Стэна, когда не было Джози, а идти было меньше двенадцати километров. Двухчасовой марш-бросок. Для морпеха — нечего делать, и дешевле, чем на автобусе. Он был дитя Депрессии, хотя вряд ли семейная суровая новоанглийская бережливость пропала бы во времена достатка. Не трать, не желай, делай и чини, не выставляйся напоказ. Его отец перестал покупать новую одежду в сорок, чувствуя, что то, что у него уже есть, его переживет, и рассчитывать иначе — высшей степени безрассудство.

К их возвращению костры почти угасли. В воздухе висел дым, повсюду чувствовался запах пепла и горелого мяса, даже в душном домике. Они тут же легли спать под тонкими простынями, и через десять минут в доме было тихо.

Глава четырнадцатая

Ричер спал плохо, сперва ему снился дедушка — ужасный старый француз с четырьмя деревянными ножками вместо конечностей, он двигался и пятился, как живая мебель. Потом в ранние часы его разбудило что-то на заднем дворе, кошка, грызун или еще какой-то падальщик, а через некоторое время дважды прозвонил новый телефон. Слишком рано для прибытия мамы в Париж, слишком поздно для сообщения о крушении самолета по дороге в Токио. Очевидно, это что-то другое, так что оба раза он проигнорировал. К этому времени поднялся Джо, так что Ричер воспользовался одиночеством, перевернулся на бок и спал допоздна, до девяти часов, что для него было необычно.

На кухне уже сидели отец и брат, оба тихие и напряженные — на его взгляд, даже чрезмерно. Никто не спорит, дедушка Мотье был славным, но у девяностолетнего по определению не может быть особых ожиданий в плане продолжительности жизни. Удивляться нечему. Рано или поздно должен был откинуться. Никто не живет вечно. А он и так исчерпал все запасы удачи. Господи, да когда взлетели братья Райт, ему уже было двадцать.

Ричер заварил себе кофе отдельно, потому что любил крепче, чем остальные члены семьи. Поджарил тост, насыпал хлопьев, поел и попил, но с ним никто так и не заговорил. Наконец он спросил:

— Что случилось?

Взгляд отца опустился, развернулся и двинулся, как артиллерийский снаряд, пока наконец не опустился на столе, в полуметре от тарелки Ричера.

— Утром звонили, — сказал он.

— Не мама, да?

— Нет, другое.

— Что тогда?

— У нас проблемы.

— Что, у всех сразу?

— У меня и Джо.

— Почему? Что случилось? — спросил Ричер.

Но в этот момент позвонили в дверь, и никто не ответил. Ни Джо, ни отец даже не думали пошевелиться, так что Ричер поднялся и пошел в коридор. Это пришел тот же курьер, что и вчера. Он повторил ту же процедуру. Распаковал коробку, оставил у себя и передал Ричеру тяжелую катушку электрического кабеля. Наверное, метров сто. Катушка была размером с шину автомобиля. Кабель был для домашней проводки, как Ромекс, тяжелый и жесткий, изолированный серым пластиком. На короткой цепочке к катушке присоединялись кусачки.

Ричер оставил ее на полу в коридоре и вернулся на кухню. Спросил:

— Зачем нам электрический кабель?

— Нам и не нужен, — сказал отец. — Я заказывал ботинки.

— Ну, принесли не их. Принесли катушку кабеля.

Отец огорченно вздохнул.

— Значит, кто-то ошибся, да?

Джо промолчал, что было очень необычно. Как правило, в такой ситуации он бы тут же произвел серию умозрительных рассуждений, расспросил о природе и формате кодов заказа, указал бы, что цифры можно легко перепутать, рассуждал бы вслух, что в клавиатурах QWERTY отдаленные по алфавиту буквы оказываются рядом, и потому неуклюжие машинисты всегда в полусантиметре от случайного превращения, скажем, обувных товаров в скобяные. Он любил порассуждать. Всему нужно объяснение. Но он промолчал. Просто сидел, совершенно безмолвный.

— Да что случилось? — снова спросил в повисшей тишине Ричер.

— Тебе волноваться не о чем, — ответил отец.

— Будет не о чем, когда вы покончите с унынием и расслабитесь. А судя по вашему виду, это случится нескоро.

— Я потерял кодовую книжку, — сказал отец.

— Что за коды?

— Для операции, которую я возглавлю.

— Китай?

— Откуда знаешь?

— А кто еще остался?

— Сейчас все в теории, — сказал отец. — Только вариант. Но планы, конечно, есть. И будет позор, если произойдет утечка. Ведь сейчас у нас с Китаем якобы мир.

— Разве в кодовой книге можно что-то разобрать?

— Легко. Настоящие имена плюс кодовые обозначения двух разных городов, плюс отряды и подразделения. Смекалистый аналитик догадается, куда мы направляемся, что сделаем и сколько нас будет.

— Какого размера книжка?

— Обычная тетрадь на кольцах.

— У кого она была в последний раз? — спросил Ричер.

— У какого-то планировщика, — ответил отец. — Но это моя ответственность.

— А когда она, по-твоему, пропала?

— Вчера вечером. Этим утром позвонили сообщить об отрицательном результате поисков, которые я начал.

— Нехорошо, — сказал Ричер. — Но при чем тут Джо?

— Он ни при чем. Это другое дело. Утром был другой звонок. Невероятно, но о другой тетради на кольцах. Пропали ответы на тест. В школе. А Джо там вчера был.

— Я даже не видел никакой тетради с ответами, — сказал Джо. — И уж точно ее не брал.

— Тогда что конкретно ты там делал? — спросил Ричер.

— В итоге ничего. Я добрался только до кабинета директора и сказал секретарю, что хочу поговорить о тесте. Потом передумал и ушел.

— Где была тетрадь?

— Оказывается, на столе директора. Но я туда даже не добрался.

— Тебя долго не было.

— Я гулял.

— У школы?

— Там тоже. И в других местах.

— Ты был в здании во время ланча?

Джо кивнул.

— В этом и проблема, — сказал он. — Они думают, тогда я ее и забрал.

— И что теперь будет?

— Очевидно, это нарушение кодекса чести, меня могут исключить на семестр. А может, на весь год. А потом еще оставят на год, то есть я пропущу два года. Мы с тобой окажемся в одном классе.

— Будешь делать мне домашку, — сказал Ричер.

— Это не смешно.

— Не волнуйся. Мы все равно переедем на середине семестра.

— Может, и нет, — сказал отец. — Если меня арестуют или разжалуют до рядового и отправят красить бордюры до конца службы. Можем застрять на Окинаве навсегда.

В этот момент снова зазвонил телефон. Ответил отец. Звонила мама, из Парижа. Отец заставил себя говорить веселей, спрашивал и слушал, потом повесил трубку и пересказал, что мама хорошо доехала, что старик Мотье вряд ли проживет больше двух дней, и что маме очень грустно.