Джэксон остается в России

Но где сейчас находится тренер? Сидней помнил, как они расстались в машине. Где его искать? В какой больнице?

2

Норисон пришел торжественный, в черном костюме и, важно сняв шляпу, галантно раскланялся.

– Честь имею приветствовать нового чемпиона Америки!

– Спасибо, мистер Норисон! – ответил Сидней. – У вас здорово получается, как у настоящих дипломатов.

– Молодец! Порадовал меня и всю Америку! Дай обниму, – антрепренер обнял боксера, похлопал ладонью по его мускулистой спине. – Фортуна нам улыбается!

– Как солнце! – поддакнул Сидней. – Очень хорошо!

– У тебя особенно! – Норисон отстранился и ласково сощурил глаза.

– Где сейчас Максуэлл?

– Зачем он тебе?

– Я не видел его со вчерашнего дня, – Сидней рассказал обо всем, что произошло. – Жив ли он?

– Конечно, жив! Правда, его немного помяли, сломали ребра, и, кажется, ключицу.

– Это была не случайная авария!

– Ты думаешь, им зря платили доллары? Такие молодчики умеют работать! Что же касается Максуэлла, то не тревожься. Я обо всем позаботился. Он находится в приличной больнице, его лечат. И он скоро снова будет тренировать малышей.

– Малышей? Почему малышей? – Сидней насупился. В словах Норисона он почувствовал что-то недоброе. – Ведь Максуэлл меня тренирует.

– Тренировал.

Джэксон с недоумением посмотрел на антрепренера.

– Я что-то не понимаю.

– Тут понимать нечего. Тебе просто невыгодно содержать такой большой штат: тренера, спарринг-партнеров. Это слишком дорого обходится. Хватит и одного Оргарда. У него есть имя, и он недорого стоит.

Спокойный тон Норисона, его коммерческий подход к делу не сразу дошли до сознания Сиднея.

– Мне? Невыгодно? – Сидней явно не понимал своего шефа.

– Неужели ты думал, что им платили из государственной казны? – Лицо антрепренера уже не улыбалось. Оно стало жестким. – Все расходы производились от твоего имени. С самого начала, в течение ряда лет.

Джэксон беспомощно развел руками. Слова Норисона были словно камни.

– Но у меня… вы же знаете, – Сидней запнулся.

– Конечно, я знал, что у тебя нет ни цента! – Норисон прошелся по гостиной походкой победителя. – Но я знал и другое, знал, что они будут! Будут! Я поверил в тебя. И открыл тебе неограниченный кредит. Не жалел долларов для твоего совершенства. Это был риск, это был страшный риск. В случае краха, неудачи я мог бы разориться, вылететь в трубу. Ты понимаешь? Но я верил, верил, несмотря ни на что! И вчера, наконец, убедился в своей правоте. Ты оправдал доверие!

Джэксон попытался улыбнуться. Конечно, шеф прав. Все успехи достигнуты благодаря его стараниям, благодаря его деньгам.

– Я благодарен вам, мистер Норисон, – сказал Сидней, – за все, за все…

– Я горжусь тобой, мальчик, и благодарности не требую. Таков уж наш долг, любителей спорта.

– Что же тогда мне делать?

– Сначала мы займемся немного бухгалтерией, – Норисон расстегнул свою объемистую папку и вытащил плотную пачку листов. – Скучной бухгалтерией. Надеюсь, ты еще не забыл четырех действий арифметики?

– А потом? – Сидней беспокоился не о прошлом, а о будущем.

– Потом? – Норисон скроил улыбку и покровительственно хлопнул по плечу. – Потом будем продолжать начатое дело. Мы с тобой компаньоны одной фирмы. Оба работаем. Ты на ринге, я за рингом. Ты побеждаешь, я организую матчи. Как видишь, наша фирма весьма доходное предприятие.

– Давайте счета, – как можно спокойнее сказал Джэксон.

– Вот это деловой вопрос! Вопрос настоящего взрослого американца. Правильно, Сид, деньги любят счет! – Норисон протянул пачку бумаг. – Ознакомься. Пусть тебя не пугают цифры! Я все сразу не требую, будешь возмещать по возможности, по частям. Мы оба христиане и должны помогать друг другу. Мне не нужно процентов. Только возмещение расходов! Я стараюсь во имя славы Соединенных Штатов. Бокс – это моя слабость, я хочу, чтобы американские боксеры были самыми сильными в мире. Ради этой высокой цели я готов пожертвовать собой.

Сидней взял пачку бумаг и уселся в кресло. Стал читать. Это были счета, вернее, копии счетов. «Предусмотрителен, – подумал боксер, – такой не доверяет сам себе».

Джэксон смотрел на цифры, перелистывал страницы и удивлялся своей расточительности. Как он раньше об этом не подумал? Счета были аккуратно перепечатаны, и каждая цифра воскрешала в его памяти прожитые дни, радости, печали, успехи. Джэксон как бы смотрел сам на себя глазами финансиста, оценивал свои поступки и действия, видел оправданные и неоправданные затраты и расходы.

Норисона нельзя было упрекнуть в неточности. В счетах было все: плата за квартиру и расходы на поездки по стране, заработная плата тренеру и гонорар спортивным журналистам, счет чикагского шофера такси и счета фешенебельных гостиниц, расходы, связанные с пребыванием на ферме, и ежемесячные ассигнования матери, содержание спарринг-партнеров и подарки соответствующим должностным лицам, принявшим участие в организации матча с Таунсендом, оплата тайных агентов, разыскавших Иллая после первомайской демонстрации, и крупные взятки полицейским чинам, личные карманные деньги боксера и рождественские подарки.

Приложила руку и Рита. Теперь Сидней понял, откуда она черпала доллары на свои изысканные наряды и туалеты. Жизнь последних лет день за днем, месяц за месяцем встала перед ним длинными списками счетов, превратилась в цифры. Оказывается, все имело цену. Каждый шаг, каждое движение.

Джэксон терпеливо дочитал до конца. Затаив дыхание, перевернул последнюю страницу. Он ждал последнего удара – итоговой цифры. Так подсудимый читает последний раздел приговора. Итоговая сумма выражалась шестизначной цифрой. Он смотрел не сумму и видел не арифметические знаки, не цифры и ноли, а цепи. Тяжелые цепи, которые опутали его.

– Я сразу не в силах погасить весь долг, мистер Норисон.

– Что ты, Сидди! Ведь я и не настаиваю, – поспешил заверить антрепренер. – Будешь погашать постепенно. От каждого матча. Теперь у тебя есть имя и повсюду открыт кредит.

– Вот получите, – Сидней достал чековую книжку и выписал свой первый чек. – Я хочу скорее рассчитаться.

Норисон ушел и унес с собой четыре пятых его состояния. Джэксон утешал себя мыслью, что все еще впереди. По существу состоялся только один настоящий поединок. Если так дальше пойдет, он скоро возвратит Норисону долг и станет свободным. Тогда все деньги будут его.

Уходя, Норисон предупредил:

– Тебя приглашает верховный глава Христианского союза молодежи. Они там готовятся тебя чествовать. Заеду за тобой в шесть вечера. Будь готов.

– Постараюсь, – ответил Джэксон. – Меня ждут дома, и надо навестить Максуэлла.

– Передай ему привет. Пусть поправляется старина. А за тобой я заеду прямо домой. Договорились?

3

Дома был праздник. У подъезда ждала толпа. Едва он вышел из машины, как его подхватили на руки и понесли. Повсюду раздавались крики «ура!» Соседи, знакомые, рабочие химического завода, мастера из мастерской Олт-Гайтмана, товарищи по школе – в общем, все, кто знал и не знал его, но жил поблизости, собрались у его дома, заполнили лестничные пролеты, набились в квартиру. К нему тянулись десятки рук, со всех сторон летели приветствия и поздравления.