Дженкинс
Шрифт:
– Здравствуй, Билли.
***
Ну вот и все. Она так долго бежала без оглядки, что забыла, откуда и куда направляется. И от кого пытается скрыться.
Резкий удар, голова загудела – Фиби с размаху налетела на стену, неожиданно выросшую у нее на пути. И только тогда ей пришлось развернуться и встретиться лицом к лицу с …
Она подоткнула под себя края пледа, но озноб не прошел. Конечно. Ведь она снова оказалась бесприютной. Но так правильно. Так честно.
И
Чуть пододвинувшись к камину, но не чувствуя тепла, вымученно позвала:
– Куп!
Увидев потоки розового света, мысленно досчитала до пяти. Надо быть смелой. Но как же трудно вот так, своими руками, все разрушить…И ради чего?
Муж появился, как всегда, такой безупречно-красивый и подтянутый. Она хотела бы вновь нырнуть в его объятия и утонуть в ласковых глазах. Но уже лишилась такого права.
Фиби! Что-то случилось?
Случилось. Случилось то, что я сейчас разобью твое сердце.
И что-то незнакомое доселе и тягуче-болезненное промелькнуло в его лице.
– Да, – услышала она как будто чужой свой собственный голос. – Э-э-э…Я хочу поговорить с тобой.
Нет, не так.
– Нам надо поговорить.
– Да, конечно, – она увидела, как он обеспокоенно вглядывается в нее, стремясь угадать, и сердце защемило от жалости.
Фиби протянула руку, и Купидон рывком притянул ее к себе, помогая встать.
Еще не поздно. Еще можно…
Она мотнула головой, волосы рассыпались по плечам. Аккуратно подвела мужа к дивану и усадила, сама устроилась рядом, теребя подушку.
– Ну и …?
– Сейчас, – жалко улыбнулась Фиби, ненавидя себя. –Я …Это сложно, я должна сказать, но не знаю, с чего начать…
«Дура! Он еще подумает, что я жду ребенка!»
Взгляд его глаз остался непроницаемым, где-то в их глубине все так же безмятежно струилась и переливалась нежность, плескалась доброта.
Ну почему она не может любить его, такого замечательного? Ведь это так просто!
– В общем, я …Я больше так не могу.
Оборвала. Наконец-то.
Слова не шли с языка. Ну еще одно только усилие.
– Нам надо расстаться.
И когда роковая фраза прозвучала, она нашла в себе силы поднять голову. Но он не выглядел удивленным, и от страшной догадки сжалось ее сердце.
– Фиби, я знаю. Я все понимаю, и тебе не нужно ничего мне объяснять.
Простите?
Она поморщилась, как от боли, и залепетала:
– Но как? Что это значит?
Ай-яй-яй, ты плохая актриса, Фиби! Ну зачем этот театр одного актера? Он в твоей постановке уже не участвует.
– Я
знал, что ты любишь его. Всегда. С первой минуты, как увидел тебя.Ну конечно. Он всегда читал в ее душе даже лучше, чем в своей собственной. И сейчас, отчетливо осознавая это, она могла уже и не изображать удивление. Где-то глубоко внутри она тоже это знала. И знала, что он знает.
Вздох – и робко:
– Куп…
– Не говори ничего, прошу тебя.
Неужели есть на свете что-то худшее, чем быть виноватой?
– Я не…я не могу так! Если ты это почувствовал, то почему? Почему не сказал мне тогда?
Он усмехнулся. Горько. И все же в его глазах была ласка. И сейчас, насмешливый, он так походил на того, другого…
– Разве ты стала бы меня слушать? Разве поверила бы?
– Нет, – спрятала лицо в ладонях Фиби.
–Ты должна была дойти до всего сама. Ты так усиленно прятала этот факт от себя, что слова всех Купидонов мира не изменили бы твоего мнения. Я лишь ждал, когда ты прозреешь. И, хоть в моем случае это событие не несет радужных перспектив, мне радостно, что это случилось.
– Но я не понимаю! – протестовала она. – Ведь все должно было быть не так. Тебя прислали Старейшины, и…
– Что Старейшины понимают в любви?
Фиби потрясенно молчала.
– Они препятствовали союзу Пайпер и Лео. Разлучили Пейдж и Кайла. Нужны ли другие доказательства? Старейшины хороши лишь в выдумывании правил, а в сфере чувств правила вылетают в трубу.
– Но ты ведь…
– Это так не работает. Да, они подобрали эксперта по любовным делам. И твой любимый внешний типаж. Но это не уравнение, Фиби. Тут нельзя подставить нужные числа и получить гарантированный результат. Ты ведь сама занимаешься подобным в своей газете.…И что, составленные тобой пары всегда складываются?
– Нет, – глухо ответила женщина; мысли ее были далеко, что-то тяжелое сдавливало грудь. Что ж, она сама этого хотела.
–Вот видишь, – его ладонь ласково накрыла ее руку, от этого прикосновения она покрылась мурашками. –И у нас не вышло. Точнее, я-то свою часть сделки выполнил, а ты…
И действительно, только сейчас, полностью обнажая свои эмоции, Фиби смогла увидеть, сколь безгранична и терпелива была любовь мужа к ней. Он отпускал ее, но в лице не было и тени укора. Лишь преданность. Стало больно дышать, глаза защипало. Черт бы побрал ее дурацкую натуру! Почему она жаждет мужчину, который не раз пытался убить ее семью, который разбивал ей сердце и возвращался как ни в чем не бывало? Почему она сходит с ума при одном упоминании его имени?
– И все это время ты знал правду, но был со мной… – случайно вслух пробормотала она и, спохватившись, добавила:
– Я самая отвратительная стерва на свете.
– Нет, ты удивительная, – вытирая ее слезинки, поправил Куп. – Я наслаждался каждым моментом нашего брака, хотя и знал, что ты никогда не будешь моей…
– Но два года, Куп! Господи… Как можно вынести это? Прости меня…
– Я знаю и то, как тебе жаль.