Дженни. Томасина. Ослиное чудо

И она продемонстрировала Питеру короткую схватку с толстым скотчтерьером, который, получив когтями по нежному носу, позорно бежал. Правда, выскочила хозяйка и швырнула в них кастрюлей, но они увернулись.

– Драться с ними надо не всегда, – пояснила Дженни. – Часто они вырастают вместе с кошкой и любят с нами играть. Эти на нас не лают, просто подходят и обнюхивают, виляя хвостом. У них это означает не раздражение, а удовольствие. Как кто, а я всё же даю им лапой по носу, чтобы знали своё место.

– А если собака большая, вроде тех, в Глазго? – спросил Питер.

Дженни вздрогнула.

– Уф-фу! – сказала она. – Давай про них не вспоминать. Когда видишь бультерьера – беги или побыстрее лезь куда-нибудь наверх. С другими собаками, поменьше, можно делать вот что. Смотри!

Они проходили вдоль пустыря, и Дженни нырнула в самую чащу цветов и трав. Набравши в лёгкие воздуха, она стала раздуваться, не переводя дыхания. Питер попытался сделать то же самое, и почувствовал, что превращается в неровный меховой шар. Однако ему было как-то неловко, и он сказал Дженни: «По-моему, это глупо…»

– Нет, – отвечала она. – Ты не видал себя со стороны, а вид у тебя был поистине ужасный. Это совсем не глупо, это мудро. Зачем драться, если можно победить без драки? Чаще всего враг бежит; а не сбежит – что ж, вреда от этого нет, попытаться стоит, даже с нашими, с кошками. Все мы знаем, что это один мех, а страшно, ничего не поделаешь!..

Питеру припомнился грозный вид распушившегося Демпси.

– Кроме того, – завершила поучение Дженни, – полезно вдохнуть столько воздуха: боевой клич выходит очень жуткий. Не сработает раздувание – сработает он. Собаки его очень боятся.

Пробираясь на сей раз сквозь Лондон, Питер обнаружил, что кошки очень похожи на людей. Одни были сварливы и придирчивы, даже если обратишься к ним со всей вежливостью; другие, приветливые и благодушные, успевали пригласить их к себе, прежде чем попросишь о приюте. Попадались и снобы, не желавшие водиться с беспризорными, и. бывшие беспризорные, искренне жалевшие собратьев. Кто-то просто лез в драку, кто-то дрался как бы играя, но многие кошки, жившие при магазине или кафе, радушно угощали чем могли.

Не только от Дженни, но и на собственном опыте Питер научился остерегаться детей, особенно тех, кто слишком мал, чтобы понимать кошек, или тех, кто понимать их может, но склонен к жестокости. Заранее этого узнать нельзя, и бродячим кошкам приходится действовать с большой осмотрительностью.

Питер убедился в этом, когда один мальчик ласково поманил его и, прежде чем Дженни успела вмешаться, он побежал на его зов, припоминая, как его самого тянуло к уличным кошкам. Ожидая, что сейчас его почешут за ухом, он подставил голову, но тут же ощутил острую боль, заорал – и понял, что мальчик изо всех сил дёрнул его за хвост. Передать нельзя, как горько он обиделся.

– А ну-ка, вырвись! – смеялся гнусный мальчик.

Питер вырвался с диким криком, не сомневаясь, что хвоста у него больше нет. Только в конце квартала он решился посмотреть и увидел, что всё на месте. Тогда же понял он, что кошек легко обидеть и что они боятся унижения больше, чем боли.

К счастью, Дженни это знала и не стала утешать его. Очень нескоро, когда и обида и боль затухли, она обернулась к нему и заметила:

– Наверное, дождь пойдёт… Как по-твоему?

Он поставил усики, сморщил шкурку на спине и ответил:

– Вроде бы да, да… Бежим скорее, а то домой не успеем!..

Дженни печально повторила: «Домой», он поглядел на неё, но она замолчала; и они побежали вперёд.

Глава 19 На Кэвендиш-сквер

Когда они прибежали, Питер чуть не кинулся к своему дому, но Дженни удержала его. Нельзя просто миновать новое место, населённое кошками, надо вежливо поздороваться, а главное, почуять, как настроены коренные обитатели.

– Помни, – сказала она, – мы тут чужие. Иди за мной потихоньку. Настроимся как следует и разберёмся что к чему.

Питер не совсем понял, что это значит, пока они не прошли немного вокруг площади. Здесь Питер познакомился с поразительной системой общения, принятой у кошек. Поистине она оказалось похожей на радиосвязь: другая кошка что-нибудь подумает, а ты это сразу знаешь, чувствуешь усиками, точнее – вибриссами, очень чувствительными волосками, которые торчат и в виде бровей, и в других местах. Подумаешь что-нибудь в ответ – поймут тебя. Действует это лишь на малых расстояниях, надо подойти почти вплотную – но действует!

Первая кошка сидела на окне дома № 2. Собственно, то был кот, знакомый Питеру черный кот с белой грудкой и большими зелёными глазами, принадлежавший здешнему сторожу.

Вдруг Питер понял, что кот сообщает сквозь стекло, не пропускающее звуков: «Меня зовут мистер Блейк, сокращенно Блейки. Здесь я самый главный. Вы бродячие кошки или просто из другого квартала?»

Дженни вежливо и беззвучно ответила:

– Бродячие, сэр.

– Мимо идёте или задержитесь? – радировал мистер Блейк.

Питер не выдержал и, нарушая прежние просьбы своей подруги, послал сообщение:

– Я здешний! Оттуда из переулка… Неужели не помните? Я Питер Браун, из дома № 1, мой папа полковник…

Мистер Блейк прервал его:

– Питер Браун? Странно… Никогда такого не видел, а я тут всех знаю… У Браунов кошек нет. У них был мальчик, но пропал. Вот что, друг любезный, меня не проведёшь.

Тут вмешалась сообразительная Дженни:

– Это он играет, сэр, фантазирует. Он у нас большой выдумщик!

– Да? – протянул мистер Блейк. – Что ж, мы не звери, только здесь слишком много развелось бродячих кошек…

– Мы вернулись из Глазго, – сообщила Дженни неизвестно к чему, но кот-старожил заинтересовался.

– Вон что? – спросил он. – Любопытно… Помню, помню, встречал тамошних кошек. А как вы оттуда добрались?

Чтобы загладить свой промах, Питер с достоинством ответил:

– Приплыли на «Графине Гринок», курс Глазго – Лондон.

На мистера Блейка это произвело большое впечатление.