Джентельменское соглашение

Поначалу Мария отказывалась от приглашения. Однако узнав, что клиент окончил ВГИК и был дипломированным режиссёром, всё-таки согласилась. После бокала дорогого коньяка она разоткровенничалась о своём сложном детстве, и тогда Маэстро стало понятно, почему именно его профессия так повлияла на её решение.

Мария родилась в семье партийной работницы и простого трудящегося. Мать, Лидия Семёновна, слыла женщиной властной и деспотичной. Она любила порядок во всём: в окружающей обстановке, в мыслях, в чувствах, в быту. С такими набором личных качеств и жизненных установок подающую надежды комсомолку быстро заметило партийное руководство. Вскоре все самые важные и ответственные задания поручались именно Лидочке. Юная активистка стремительно двигалась по карьерной лестнице, пока наконец не доросла аж до первого заместителя секретаря райкома. Дальнейшее повышение, согласно политике партии, было невозможно без одного обязательного атрибута – галочек в личном деле в графах «замужем» и «имеет детей». Как только распоряжение двигаться в этом направлении было спущено, Лидия Семёновна рьяно принялась его выполнять, благо достойные кандидаты к тому времени уже были помечены в её рабочей тетради. Под номером один в списке значился хоть и пожилой, но очень высокопоставленный руководитель. Однако, оценив все возможные перспективы и поняв, что двум властным людям не ужиться в ограниченном пространстве трёхкомнатной квартиры, Лидия Семёновна остановила свой выбор на другом кандидате – молодом рабочем, который давно оказывал ей знаки внимания. Важную роль сыграло то, что он был не просто трудящимся, а висел на доске почёта и имел звание ударника труда.

Вскоре родилась Мария. С первых же лет жизни мамаша всерьёз взялась за воспитание дочки. Маленькой Машеньке порой казалось, что никакого различия между ней и своими подчинёнными её усердная родительница не делала. «Запомни, дочка, дисциплина едина для всех. Стоит позволить нарушить её одному, как вскоре весь мир превратится в хаос», –любила повторять мама, когда чадо, возмущенное жёсткими методами воспитания, обиженно смотрело на неё со слезами на глазах.

С раннего детства Маша увлеклась кино. Как заворожённая, она часами смотрела фильмы про простых советских граждан, где романтизировали физический труд, скромный быт и совместный путь к светлому коммунистическому будущему. Однако девочку в этих картинах привлекала совсем не идеология, в которой она ничего не смыслила. Ей нравились блистательные героини. Работницы заводов, фабрик и колхозов вкалывали по две смены, однако загадочным образом всегда оставались красивыми, опрятными, подтянутыми и одевались с иголочки. Но главное – как искренне они радовались непосильному труду и тяготам жизни. Глядя на этих женщин, девочка твёрдо решила, что станет ткачихой и обязательно будет работать до потери пульса, чтобы перевыполнять план и быть такой же привлекательной. Мать была несказанно рада грёзам ребёнка.

Однако с годами девочка поняла, что все эти идеальные женщины с розовыми щёчками, мягкими ручками, уверенным приятным голоском и обворожительной улыбкой – далеко не швеи колхозницы и трактористки, а актрисы, умело играющие в чужие жизни. Поэтому Маша изменила решение и захотела податься в актёрскую стезю. Она записалась в кружок театральной самодеятельности и начала делать первые шаги к своей мечте. Особенно хорошо ей удавалась роль лисы Алисы из спектакля «Приключения Буратино». Девочка словно всю жизнь прожила в сказочном городе на берегу Средиземного моря, где правит Тарабарский король и говорят на итальянском языке. Юное дарование упивалось пикантным вкусом власти над старым и больным котом Базилио и искренне ликовало, обведя вокруг пальца наивного деревянного длинноносого юнца. Когда, блестяще исполнив эту роль, актриса выходила на финальный поклон, публика купала её в жарких овациях. Вскоре появились первые поклонники. После спектакля они не давали прохода, дежурили возле дома в надежде подружиться и получить автограф, а порой даже дрались между собой. Маше тогда казалось, что в таком преклонении и кроется истинное призвание актрисы. Небольшой ручеёк поклонников, как полагала она, со временем разольётся в океан почитателей её таланта. И она будет плавать в нём прекрасным дельфином, изредка всплывая чтобы вдохнуть глоток воздуха и нырнуть в новые ещё более далёкие глубины народной любви и славы.

До поры до времени мамаша не видела ничего предосудительного в том, что доча посещает кружок театральной самодеятельности. Она воспринимала это занятие как естественную ребяческую забаву, подобно тому, как мальчишки гоняют футбол во дворе. «Пусть лучше проводит время там, чем непонятно где и в чьей компании», – рассуждала она. Худрук театрального кружка часто приглашал её на спектакли, однако вечно занятая родительница каждый раз под надуманным предлогом увиливала от визита. К тому же её совсем не привлекало творчество, в особенности детское и любительское, ведь мамы мальчиков тоже обычно не ходят смотреть на то, как их чадо гоняет мяч.

Между тем шли годы. Стремительно приближался момент, когда нужно было сделать самый важный и ответственный выбор в жизни: определиться с профессией. Мария строила планы поступать в ГИТИС и двигаться дальше в актёрскую профессию. Набравшись смелости, она заявила о своём решении родителям. Отец сразу одобрил её выбор и искренне порадовался, что дитю не придётся, как ему, день и ночь горбатиться у станка и вечно ходить с мозолями на руках. Лидия же, в лучших традициях партработника, тактично промолчала, но, как говорится, взяла слова дочери на карандаш. На следующий день она в первый и единственный раз посетила школьный спектакль чтобы, так сказать, сориентироваться на месте и трезво оценить перспективы. Зная, что в первом ряду сидит самый притязательный и строгий зритель, Мария играла свою лису Алису с небывалым вдохновением. Она постоянно бросала взгляд на маму, чтобы понять, нравится ей или нет. Однако та вела себя ровно так же, как на заседаниях горкома, – сидела с не выражающем ни единой эмоции лицом резиновой куклы. На самом же деле внутри этой куклы нешуточно кипел котёл ярости. Наблюдая распутное поведение персонажа, которого играла дочь, закалённая жизнью партработница испытывала всё большее отвращение как к самой сказке, так и к выбранной дочерью профессии. Была бы её воля, она запретила и то, и другое. Видели мы таких развязных девиц, – повторяла она про себя, – им до панели и тюрьмы рукой подать.

Где-то к середине спектакля, в очередной раз окинув взглядом зрительский зал, девочка обнаружила, что стул инквизитора пуст. Это означало, что вердикт вынесен и явно не в пользу подсудимой.

На следующий день мамаша подёргала за ниточки, после чего Машу в ультимативной форме попросили покинуть театральный кружок и вообще забыть про актёрскую стезю. Те, кто ещё вчера рукоплескал её лисе Алисе, теперь мягко, но бескомпромиссно заявляли, что девочка обделена актёрским талантом и ей следует искать себя в другой профессии. Каждое слово лицемеров острым лезвием вонзалось в мягкую ткань девчачьей души, оставляя глубокие порезы. Они ещё долго сочились наружу горькими слезами, проливаемыми по ночам в подушку.

Мамаша же решила, что дочь достойна стать юристом, и устроила её в самый престижный университет на юридический факультет. Поначалу девочка противилась навязанному выбору, однако постепенно влилась в дружный коллектив, завела новых друзей, вошла во вкус, и сопротивление сошло на нет. Строгая родительница, можно сказать, насильно выдала её замуж за юриспруденцию, однако со временем невеста обрела подобие счастья в этом браке по расчёту. Как говорится, стерпелось – слюбилось. Боль тоже постепенно затихла, хотя где-то там, в глубине души, все ещё остались те самые уродливые рубцы несбывшихся детских надежд.

После окончания вуза Мария, не мудрствуя лукаво, пошла работать в адвокатское бюро. По ходатайству матери её прикрепили к лучшему адвокату по уголовным делам. Карьера юристки медленно, но верно шла в гору. Появились деньги, а с ними повысились потребности, запросы и сформировались вкусы. Жизнь обрела новый смысл. Постепенно Мария начала ловить себя на мысли, что она в какой-то мере даже благодарна матери за то, что та сделала за неё выбор, наставив на этот стабильный, предсказуемый и перспективный жизненный путь.

Правда, до полной идиллии с благодетельницей было очень далеко. Имелись и другие, более веские причины. В своё время эта властная женщина держала в ежовых рукавицах не только дочку, но и мужа. Поначалу он не возражал, так как понимал, что любимая жёнушка гораздо умнее и опытнее его и лучше знает, что ему нужно в этой жизни. Однако со временем пресс её безудержной власти сжимался всё сильнее, не позволяя муженьку не то что двигаться, а просто дышать. Работяга, как и полагается, принялся заливать горе спиртом и часто выходил на работу в нетрезвом виде. В результате он получил производственную травму и лишился кисти руки. Став инвалидом и потеряв работу, горемыка запил ещё сильнее. Однажды морозным зимним вечером, возвращаясь домой навеселе, он прилёг на снег отдохнуть, да так и не смог подняться. Какой-то счастливчик тут же поживился его фирменной дублёнкой, а Бог, увидев, насколько низко пал этот бедолага, решил прервать его страдания и забрал к себе.

Вскоре по городу поползли слухи, что это была далеко не ниспосланная Божья милость, выраженная в несчастном случае, а убийство. Поговаривали, что именно Лидия подкупила собутыльников чтобы те отправили её мужа пьяного по морозу и отобрали дублёнку. Сама же вдовушка, не погоревав и недели, принялась строить счастье с новым членом партии. Конечно же, следствие не рассматривало всерьёз версию о причастности Лидии к смерти первого мужа. Основным доказательством невиновности было то, что заслуженный и проверенный партработник, считавшийся образцом морали и нравственности, не мог и в мыслях допустить подобное зверство, тем более в отношении другого партработника.

Маэстро взахлёб слушал рассказ собеседницы. С каждым словом крепло чувство, что у него с этой женщиной много общего. Как минимум неудержимая тяга к искусству и боль разочарования от несбывшихся надежд. Постепенно неудавшийся режиссёр и несостоявшаяся актриса стали близки друг другу. За светские манеры и склонность ко всему английскому Маэстро прозвал свою новую подружку Мэри. В его бурной режиссёрской фантазии она порождала образ изящной няни-волшебницы Мэри Поппинс. В одежде на английский манер Мария действительно чем-то походила на неё. Вскоре это прозвище подхватили и коллеги адвокатессы. Сама она не сопротивлялась, так как с детства не очень любила своё имя, возможно за его простоту и банальную распространённость, хотя, скорее всего, из-за того, что им нарекла её та самая жестокая, властная и бескомпромиссная мамаша, которая не только контролировала её жизнь, но и тиранила отца, желавшего назвать девочку более редким и экзотическим именем Инесса.