Джей-Под

Вот эту бы идею да на стену.

В попытках стать менеджером высшего разряда Бри забросила все французское и решила осваивать британский акцент.

– Доказано, что в Северной Америке женщины с британским акцентом взбираются по корпоративной лестнице гораздо быстрее, чем те, кто говорит, как продавщицы универсамов.

К вечеру я пришел в раздраженное состояние. Бывают такие дни, когда полностью погружаешься в раздумья, сосредотачиваешься на деле и вдруг поднимаешь глаза – уже стемнело, но покидать свой внутренний мир не хочется. И тут сзади подкрадывается Кейтлин с морской дудкой на полторы сотни килогерц и дует так, что у тебя льется дерьмо из глаз, ушей и ноздрей, а потом оказывается, что твои ехидные коллеги все это засняли, ты страшно злишься и кричишь: валите отсюда к чертовой бабушке! «Ты что, мы пошутили!» Но факт остается фактом: из-за этой дудки ты уже никогда не сможешь парсить код на С++, потому что у тебя сгорели дендриты, которые отвечают за логические связи, и ты уже видишь будущее: тебя из жалости берут на работу в фаст-фуд, кормить наглых детей и выносить мусор в жирных мешках из оранжевого полиэтилена на задний двор, где стоит барабан для сбора жира, при виде которого ты печально вспомнишь другую, замечательную жизнь, когда ты знал, какими химическими веществами и реакциями этот жир можно превратить в чисто сгорающий и щадящий атмосферу этанол, когда твой мозг был способен на многие другие чудеса, и все это до того, как люди начали шептаться при твоем приближении, надеясь, что не придется заговаривать с тобой, до того, как твой предел понимания ограничился словарным запасом языка Флинтстоунов.

– Перестань, Итан, мы пошутили! – сказала Кейтлин по дороге к Каму.

– Тебе хорошо говорить, ты же не утратила способность делить числа.

– Поправишься. Какой номер дома?

– Тысяча триста восемьдесят восемь. Где-то за тем поворотом.

Так оно и было: фантастический замок с горгульями, покрытый розовой штукатуркой. Его проектировала команда из четырнадцатилетних девчонок, парочки смерфов и тех, кто придумывает коврики, о которые кошки точат когти. Правда, отсюда действительно открывался отличный вид на город, остров Ванкувер, Олимпийский полуостров и гору Бейкер. У парадного входа стояли два новозеландских древесных папоротника, очень дорогие и капризные. Под правым папоротником, под кусками пленки «Тайвек», обрывками розовой изоляции, несколькими черпаками глины и футом плодородной почвы покоилось тело Тима-байкера.

Я заколебался, стучать или нет. Кейтлин заглянула в окно. Под приглушенные звуки буги-вуги отец танцевал со стулом, а Кам Фон – с лыжей. Теперь и Кейтлин не знает, что сказать!

– Они тренируются, – объяснил я. _Как это?!

– Такое танцевальное упражнение. Нужно танцевать с неодушевленным предметом, представляя, что он живой. Это сложно. Папа берет напрокат диснеевские мультики, чтобы посмотреть, как самовыражаются чайники и ковры-самолеты.

Кейтлин призадумалась, рассматривать ли меня как возможный генетический материал для будущих детей, но в дверь позвонила. Кам Фон открыл нам плавным движением и вернулся на завершающий аккорд. Потом поклонился и сказал:

– Как я, хорош? Отец сказал:,

– Вы на час раньше. Кам успокоил его:

– Не волнуйся, я их трудоустрою. Айда на кухню!

– Стоп, мы же пришли в гости!

– А у меня были домработники, но сегодня я их уволил.

– Почему? – поинтересовалась Кейтлин.

– Засек за едой.

Кам обвел рукой сотни незаконченных закусок.

– Вот. Сделайте парочку канапе, пока мы с Джимом позанимаемся.

Мы встали к рабочему столу, пытаясь понять, как быть со всеми этими сырами и овощами. Рядом с телефоном стоял ноутбук. Мы обрадовались и ввели «канапе» в гуглевский поиск картинок. Среди десятков порнографических снимков затерялось несколько ретробутербродов из пятидесятых годов.

– У нас есть редис? – спросила Кейтлин.

– Да, но редис никто не любит.

– Ясное дело. Не думаю, что хоть кто-нибудь за всю историю человечества однажды сел и сказал себе: «Ах, как мне хочется съесть вкусную хрустящую редиску!»

Мы посидели в чате про редиски. Скукотища. Кейтлин продолжала свою гневную проповедь.

– Морковкам по жизни не надо напрягаться! Будь они не апельсинового цвета, их бы уже давно забыли. – Она заговорила морковным голосом: – «Привет, я морковь и я совершенно безвкусная, но вы держите меня на кухне, потому что я красивая и единственный оранжевый овощ, который едят сырым. Я презираю вас за вашу слабость!»

– Смотри, диваны-канапе!

Мы с Кейтлин тут же узнали, что диван-канапе – это диван, на котором умещаются только двое.

– Скучно…

Через два клика нас вынесло в веб-кольцо про куннилингус.

– Итан, поехали домой! Дурацкое новоселье!

И тут вошла мама, веселая, будто не помнит о Тиме, разлагающемся в паре футов отсюда.

– Канапешки! Как чудесно! Завязывая передник, она добавила:

– Ты же знаешь, какую зевоту на меня нагоняют эти танцы! Вот что в моем муже мне всегда было непонятно. – Она принялась вырезать из редисок розовые бутоны. – Они с Кам Фоном подали заявку на участие в конкурсе «Фляжка».

– Фляжка? Это как?

– «Великое поколение идет на войну». Танцы в честь ветеранов.

Из зала донеслись звуки буги-вуги. Кейтлин сказала:

– Как мне надоел этот бред про «поколения»! Не успели мы воткнуть серебряный гвоздь в сердце поколения Икс, появился новый монстр! И меня тошнит от постной рожи Тома Хэнкса! Лучше бы сняли с ним фильм, где он убивает знаковые фигуры «великого поколения», одну за другой.

Прибыла Бри и сразу встроилась в разговор:

– А потом начнет убивать другие поколения. Станет сверхновой звездой ненависти, чье единственное желание – всех уничтожить!

– Займется оставшимися членами «Секс Пистолз».

– Ненависть липнет к нему, как жирный, пенистый шампунь. Легкие выделяют ее, как пену с сибирской язвой.

Мама не выдержала:

– Хватит! Перестаньте! Том Хэнке – прекрасный актер, который никому не станет причинять вреда. По крайней мере на экране.

Стоп, разве не Том Хэнке замочил половину Чикаго в «Проклятом пути»? Ну да ладно.

– Молодежь, перестаньте болтать чепуху и помогайте. Кейтлин, Бри, почистите огурцы. Итан, расскажи мне, что новенького вы там насаботировали.

– Что?! Кто тебе сказал?
– Твой приятель Марк.
– Ты говорила с Марком?

– Он достает мне кое-какие пиратские программы по садоводству. Марк рассказал мне, что вы начали саботировать свою видеоигру. Делаете секретного персонажа-убийцу по имени Рональд. Это клоун, который живет в потайной пещере.

– Марк рассказал тебе про Рональда?!

– Да

Я пощажу вас и не стану приводить весь мамин пересказ. Короче говоря, мы прячем файлы с кодом для генерирования Рональда в папке под названием «Текстуры воды в замковом рву», которыми никто особенно не занимается и не интересуется. В файлах конфигурации будет переключатель, который позволит игроку, знающему пароль, переходить из одного режима в другой и включать Логово Рональда, откуда Рональд выйдет на кровавую охоту и станет наводить ужас на обитателей «Спрайт-квеста». Но, поскольку дебаггер может все это найти и стереть, команде разработчиков Джей-Пода нужно скрытно вставить Рональда в код на последней стадии, после дебаггинга, но до того, как на фабрику отправят золотой мастер-диск. Бри заведет роман с почтальоном и потребует, чтобы бойфренд отдал ей диск до того, как тот отправят по авиапочте. И в этот момент все файлы Рональда будут вставлены в игру. Мама спросила:

– Бри, а что, если почтальон окажется девушкой?

– Ну, все когда-то бывает в первый раз.

– Почему ты говоришь с британским акцентом?

– Чтобы продвинуть свою карьеру.

– Мудрое решение! Англичанки выражаются очень авторитетно и вообще любят командовать, а мужчины у них такие ленивые, что даже не огрызаются. Эта Тэтчер хорошо умела орудовать хлыстом!

Начали приезжать другие гости: или танцоры, или бандиты. В течение следующих четырех часов у новозеландского древесного папоротника над могилой Тима толпились курильщики. Я высунул голову, проверяя, не вылезают ли костлявые руки Тима из земли, как в последней сцене «Кэрри». Потом я подумал, откопает ли кости Тима следующая цивилизация, которая будет гадать, как он жил, и мумифицируется ли последний чизбургер у него в животе.

Почти все курильщики говорили по сотовым. Вышла Кейтлин. Она хотела домой.

– Помнишь, как в девяностом, если ты говорил на людях по сотовому, то выглядел настоящим козлом? Теперь мы все козлы.

Отец вышел с Джоном Доу и Ковбоем. Я спросил их, куда они, а отец ответил, на вокзал, рисовать граффити на товарняках.

– Папа! Джону и Ковбою это уже не по возрасту, а тебе и подавно.

– Я вхожу в будущую роль.

– Это какую?

– Для рекламы банка. Мне нужно закатывать глаза, когда хипхопперская молодежь приходит открыть счет.