Джейк

— О! — Виллу было нужно время переварить услышанное.

— Это разные вещи, — нетерпеливо продолжал Брет. — Черт, все техасцы тупы, как камни?

— Я не тупица! — выкрикнул Вилл, готовясь к драке.

— Ты стараешься заставить людей ненавидеть себя? — спросил Джейк Брета. — Или просто не можешь вести себя иначе?

Брет угрюмо отвернулся.

— Он все время задает глупые вопросы.

— Вопрос не бывает глупым, если ответ учит тебя чему-нибудь.

Джейк оттащил Пита от витрины со сладостями и женской одеждой.

Брет не ответил, но сердитое выражение его лица не давало Джейку надежды, что тот изменит свое мнение. Он знал, Брет хочет быть любимым, но не мог понять, почему делает все возможное, чтобы заставить всех ненавидеть себя.

— Терпеть не могу, когда он смотрит на вас, словно вы Бог или что-то такое, — сказал Брет. — Вы никто. Вы не умеете ничего, кроме как гоняться за коровами. Мой дед не стал бы даже говорить с вами. Черт, от вас так воняет, он даже не позволил бы вам подойти близко.

Вилл бросился на Брета. Прежде, чем тот смог оттолкнуть его, на него накинулся Пит. Следующее, что увидел Джейк, — три мальчика, катающиеся по дороге и мелькающие кулаки. Прохожие улыбались и шли дальше.

Если у Джейка и были сомнения насчет того, что он неподходящий опекун, перед ним оказалось доказательство, в котором он нуждался. Он даже не смог предотвратить драку. Как, черт побери, он поставил себя в такое положение? А точнее, что собирается с этим делать?

— Прекратите, — когда слова не возымели эффекта, взял Вилла и Пита за воротники и оттащил от Брета. — Когда я велю вам сделать что-либо, то рассчитываю, что вы это сделаете, — Джейк встряхнул обоих мальчиков.

— Но он сказал, что ты воняешь! — возразил Вилл.

— Мы все будем пахнуть довольно сильно, прежде чем доберемся до Санта-Фе, включая Брета, но вы узнаете, что есть вещи и похуже, чем плохо пахнуть. Отряхнитесь, не нужно, чтобы Изабель задавала вопросы. Женщины никогда не понимают причин, по которым мужчины дерутся.

Пит и Вилл энергично отряхивались, но оба были готовы снова броситься на Брета, если тот скажет хоть слово. Брет, казалось, был настроен сразиться с целым миром.

— Повернись, чтобы я смог счистить с тебя грязь, — сказал ему Джейк. Когда тот не двинулся, Джейк взял его за плечи, повернул и энергично отряхнул штаны и рубашку. Оглядел всех троих мальчиков, потом покачал головой.

— Вам не пройти осмотра. Я займу Изабель разговором, а вы незаметно проскользнете.

— Это все, что ты собираешься сделать? — спросил Пит.

— А что еще я должен сделать?

— Побить его.

— Это заставит его полюбить меня? — Нет.

— Он перестанет думать, что я плохо пахну?

— Нет.

— Тогда я лучше придумаю что-нибудь другое. — Что?

— Это касается меня и Брета.

— Нам не скажешь?

— Если бы это касалось тебя, ты хотел бы, чтобы я рассказал всем?

— Мне было бы все равно, — возразил Пит. — Мои последние хозяева били меня все время.

— Я не любил, когда били Мэтта, — вторил Вилл. — Я хотел их всех убить.

У Джейка было чувство, что он пережил еще один кризис, но не очень понимал, как. Он должен научиться еще чему-нибудь, вместо того чтобы протирать штаны. Ох, ладно, ему бы только продержаться до Санта-Фе. Джейк остановился у воды, чтобы умыть мальчиков.

— О'кей, ребятки, быстро в отель и молчок.

Это не помогло. Они нашли Изабель в холле наверху. Девушка сразу же заметила грязь. Пристальный взгляд скользил с одного мальчика на другого, пока не остановился на Джейке.

— Они очень устали, — сказал тот как можно беспечнее и протолкнул ребят мимо Изабель в комнату. — Мы ложимся, потому что на рассвете уезжаем.

— Хорошо. Я волнуюсь об оставшихся на ранчо. Джейк сразу забыл о мальчиках — обо всех.

Изабель все еще была одета, но распустила волосы. Они падали ей на плечи, как красновато-коричневая мантия. Трудно поверить, как это все меняло. Девушка больше не выглядела, как ледяная принцесса, стала как-то доступнее, трогательнее, человечнее. Она была женственна и желанна.

Джейк почувствовал, как что-то внутри сжалось и тяжело опустилось. Вожделение, тяжелое и настойчивое. Он знал его и раньше, но никогда оно не было таким, словно его коснулись горячим клеймом. Он чувствовал, как жжет его нутро. Нужно схватиться за что-нибудь, чтобы устоять, но хвататься было не за что.

Джейк вытянул руку. Коснувшись стены, почувствовал себя тверже.

— Вы сегодня прекрасно выглядите, — ухитрился сказать с равнодушным видом. — Мне нравятся распущенные волосы.

Изабель коснулась волос бессознательным движением, присущим всем женщинам.

— Я вымыла их.

Ему ужасно хотелось зарыться в них пальцами, погрузить лицо.

— Это делает вас моложе. Этого говорить не следовало. — Я не так уж стара.

— И красивее. Моложе и красивее, и не похожей на школьную учительницу.

Он увязает все глубже. Изабель порозовела, вероятно, от раздражения. Будь Джейк из этих, с соловьиными языками, она порозовела бы от удовольствия. Судя по тому, что говорит Джейк, у него язык из ржавого железа. Рядом с ней еще хуже. Он никогда не чувствовал себя таким грубым, тупым, неуклюжим, как когда пытался сказать Изабель что-то приятное.

Вилл просунул голову в дверь.

— Какая кровать твоя, Джейк? Я хочу спать с тобой.

— Я не буду спать с Бретом, — в холл сбежал Пит.

Оба мальчика были в нижнем белье.

Изабель усмехнулась.

— Вы лучше разберитесь, где кому спать, пока опять не подрались. Спокойной ночи.

Изабель закрыла свою дверь, и это было так, словно убрали физическую поддержку. Джейк чувствовал, что сейчас просто свалится на пол и огромным усилием заставил себя собраться. Если мальчики заметят, что он вьется вокруг Изабель, как влюбленный телок, то никогда не дадут ему забыть это.

— В таком случае, — он подтолкнул их к двери, — с Бретом буду спать я.

Глава 16

Джейк резко сел в постели. Ему показалось, что кто-то вскрикнул. Но сейчас не слышалось ни звука. Он встал, подошел к окну и выглянул.

Улица внизу тоже была тиха. Последние пьяницы, должно быть, давным-давно вернулись домой. Это не Остин или Сан-Антонио, единственные обитатели Ньюкомб Кроссинг — фермеры и несколько ковбоев.

Пит и Вилл спали сном невинных младенцев, одеяла свалились, руки и ноги раскиданы, они сплелись, как при драке с Бретом. Брет выглядел более умиротворенным, чем когда-нибудь бодрствующий.