Джейн Элиот

Это было трудно сказать словами. Она потянулась к его губам, но он уклонился, требуя ответа.

– Скажи это! Скажи вслух!

Джейн задыхалась, сгорая от жажды посреди воды. Но это была жажда иного рода. Ей хотелось... хотелось, чтобы он не спрашивал ни о чем, и делал то, что она недавно пережила в кровати и не единожды. Она снова упрямо потянулась к нему, но он дразнил и не давал желаемого, заставляя озвучить свои переживания.

– Тебя! Я хочу тебя!
– не выдержал Джейн.
– Сделай же что-нибудь!

Иначе я взорвусь прямо здесь, в ванной - успела мысленно закончить она.

– Как скажешь, дорогая!

Герцог не стал больше медлить, и немного приподняв, насадил ее, наслаждаясь ощущением тесноты и громким стоном, вырвавшимся из ее уст. Тихий плеск воды, ее вздохи, скользкая и чувствительная кожа, восхитительное трение ее бедер, ощущение шелковой нежности груди - все это возбуждало его настолько, что довести до оргазма и себя и девушку было не сложно. Всего несколько движений, сначала медленных, а потом резких и сильных и Джейн бессильно, в последних судорогах удовольствия, упала в его объятья и затихла, не веря, что только что опять испытала знакомые чудесные ощущения. Оба молчали, понимая, что слова бессильны что-либо выразить. Она лежала на его груди, а герцог молча целовал ее влажные волосы, не желая думать и анализировать свои чувства.

– Полотенца?
– как ни в чем ни бывало спросил Глейд после минутного молчания.

– Да, пожалуй, - нехотя отозвалась Джейн.

Как вести себя после занятий любовью? Как смотреть на мужчину, который, не смотря на дикую всепоглощающую страсть, остается таким же чужим и холодным, как и был до этого? У влюбленных, а тем более женатых, все проще. Сначала долгие разговоры, потом поцелуй в щечку и помолвка, потом целомудренные поцелуи в саду, в тени жасминовых кустов, свадьба и первая брачная ночь. Терпеливый жених и краснеющая невеста, ночь, благословенная обществом и родителями, уверенность в завтрашнем дне...

Джейн очнулась. Ничего этого у нее не будет никогда. Всю свою будущую жизнь она обменяла на ночь удовольствия в руках бездушного и надменного герцога. Который даже не любит ее, и никогда не женится.

– Полотенце, - любовник успел за время ее раздумий встать из ванной, обернуться простыней и теперь стоял, ожидая ее.

Она поднялась уже без сомнения и лишнего смущения. Герцог стал бережно вытирать ее, не упуская случая поцеловать изящные плечи. Он на мгновение задержал руки на бедрах, и Джейн вновь почувствовала исцеляющее жжение и тепло внутри. Эти движения и поцелуй тут же отозвались в ней мгновенной вспышкой удовольствия и, отстранившись, она внимательно посмотрела на него.

– Что ты со мной сделал? Почему я так реагирую на тебя? Это какая-то магия? Герцог самодовольно ухмыльнулся и обнял, повернув спиной к себе.

– Это называется секс. Красивая женщина всегда привлекает внимание, но в тебе я нашел еще и страсть.
– он опять длинно поцеловал ее ямку перед ключицей, - ты была предназначена мне и только мне, - он плотно прижал ее к себе, захватывая в плен грудь и делая соски мгновенно твердыми и чувствительными.

Джейн ощутила, как мысли разбегаются в разные стороны и по телу разливается истома.

– Разве можно заниматься любовью так часто?
– задыхаясь, спросила она, тщетно пытаясь отнять его руки от своей груди.

– А для чего еще нужны красивые девушки?
– искренне удивился герцог отбросил ее полотенце, и завел себе за шею ее руки.
– Ты была создана для удовольствия.

– Я не хочу стать очередной игрушкой в твоих руках!

– простонала Джейн, оказавшись без всякой, пусть даже эфемерной защиты.
– Отпусти меня, пожалуйста!

– Ты уже стала игрушкой!
– прозвучал беспощадный приговор, и Джейн вздрогнула как от удара кнутом.

– Нет!

Это не правда! Она просто поддалась искушению. Не выдержала наплыва незнакомых чувств и эмоций. Но этот морок ненадолго, и когда герцог наиграется ею... Наиграется? Неужели она действительно стала игрушкой?

Неожиданно для себя Джейн вцепилась в его волосы и больно дернула:

– Я не твоя игрушка! И никогда не буду ею!

– Вот ты как заговорила!
– после секундного замешательства герцог убрал ее руки и кинул на большой деревянный стол, навалившись сверху.

Джейн дернулась изо всех сил, но тщетно - она была придавлена надежно, животом вниз, без какого-либо намека на свободу движений.

– Ты будешь делать только то, что скажу я! Это понятно?
– проговаривая это, герцог развел ее ноги и жестко придвинул бедра к краю стола.

– Нет!
– голос Джейн прозвучал приглушенно, и она повернулась лицом к окну.

– Я не слышу!

Похолодевшая девушка ощутила, как Глейд прижимается к ней обнаженными бедрами - он тоже успел сбросить простыню.

– Я не твоя рабыня, ты не можешь мне приказывать!
– упрямилась она. Ей почему то казалось очень важным доказать свою правоту. Сохранить хотя бы видимость независимости и права на решение.

– Ты хорошо подумала?
– с этими словами герцог резко ввел пальцы в ее плоть и сделал несколько движений. Она всхлипнула - ощущения были настолько острыми, что слов больше не осталось.
– А что ты думаешь теперь?
– мужчина вынул пальцы и нащупал маленький чувствительный бугорок слегка пониже и стал ритмично его натирать.

Девушка молчала, изо всех сил пытаясь не стонать, но тело предавало ее - она непроизвольно выгнула бедра под его рукой и еще шире расставила ноги.

– Я знаю, тебе нравится.
– склонившись над ней, прошептал на ухо герцог и прикусил мочку.
– Ты маленькая упрямая бестия, но я умею убеждать. Теперь ты будешь умолять меня о близости.

Все это время он продолжал ласкать ее внизу, а Джейн уже сама двигала бедрами при каждом движении пальцев. Она чувствовала приход того маленького взрыва, который всегда следовал за мужскими ласками и все тело напряглось в ожидании финала. Но герцог внезапно убрал пальцы и потребовал:

– Проси!

Джейн разочарованно простонала, но выбравшись из вязкого и темного возбуждения, приглушенно выдохнула:

– Нет!

– Упрямая девочка!
– прошелестело над затылком и девушку мгновенно перевернули и привязали руки к столу ее же брошенным пеньюаром.

Герцог стоял над обнаженной и связанной Джейн, и темные глаза его горели чистой и беспримесной жаждой страсти. Он легонько коснулся пальцами кончиков ее грудей, и она дернулась - любое, даже самое легкое прикосновение сейчас отзывалось мукой неудовлетворенного желания. Он прекрасно это видел и темный и ненасытный зверь в его душе рычал от удовольствия. Склонившись, он медленно подул на сосок, облизнул его, и девушка громко застонала - его язык вызвал разряд молнии в теле. Когда он лизнул другой сосок и всосал его в рот, ее снова пронзили судороги: