Джихад по-русски

В этот момент однорукий главарь, прежде чем занять место в джипе, в последний раз оглянулся на поезд. Щелчок – и его скрытая под маской физиономия попала в мой кадр. Единственный кадр, который я успел сделать.

Не прошло и минуты, как бандиты убрались восвояси. Укатили на своих «бэтээрах» чёрт знает куда. Я вздохнул с облегчением и опустился на койку. Кажется, всё обошлось. Если честно, я ожидал худшего. Теперь можно и расслабиться.

Но прежде надо было закончить одно дело. Я снова достал мобильник, установил соединение с Интернетом и отправил полученный снимок на адрес своей электронной почты. Страховка никогда не помешает.

Дверь распахнулась. С глазами круглыми, как у филина, в купе ворвалась Наташка Самойлова.

4.

– Ванечка, дорогой, я ничего не понимаю! – закричала она. – Это что… что это было?

– Бандиты. Успокойся, всё уже позади. У вас там все целы?

– Успокойся? Да ты с ума сошёл! Ты мне можешь что-нибудь объяснить?

Я пожал плечами.

– Мне известно не больше твоего. Не паникуй, Наташа, возьми себя в руки.

– Они в нас стреляли! – взвизгнула она.

– Не в вас, а в меня.

– И ты так спокойно об этом говоришь? Дурдом какой-то!

Она всплеснула руками и убежала к себе в купе. А я отправился на разведку.

Поезд не трогался с места. Возможно, они перестреляли бригаду машинистов или, в лучшем случае, вывели из строя какие-нибудь приборы, необходимые для управления движением состава. Я терялся в догадках. Из соседних купе слышался плач, кто-то из женщин бился в истерике. Обычная запоздалая реакция на опасность, которая уже не представляет угрозы. Несколько мужчин вышли в коридор, лица у всех были серьёзны, сосредоточенны. Говорили мало, курили прямо здесь, в коридоре, нарушая привычный порядок. Но никто не обращал на это внимания. Люди постепенно приходили в себя, начиная, наконец, осознавать, что опасность миновала.

Откуда-то пришло известие, что поезд будет стоять до чьего-то особого распоряжения. Выяснилось, что бригада машинистов цела, приборы в исправности. Начальник поезда с кем-то там связался, и к нам уже едут какие-то лица, облечённые властью и полномочиями. А пока мы должны ждать.

Я здраво рассудил, что ждать нам придётся долго, а потому сидеть в душном вагоне не имело никакого смысла. Я протиснулся в тамбур, открыл дверь наружу и спрыгнул на насыпь.

Погода стояла великолепная. Солнце палило уже совсем по-летнему, белоснежные барашки наперегонки ползли по голубому небу, а под ними земля набухала зеленью и новой жизнью, пришедшей на смену суровой зиме. Я взглянул на часы. Четырнадцать тридцать. День в самом разгаре.

Я шёл вдоль состава. На некоторых вагонах остались следы пуль. Однако стреляли они не по людям, а для острастки, догадался я, вынуждая пассажиров сидеть в своих купе и не высовываться. Что ж, вполне гуманно. Это ещё раз подтвердило мою версию о том, что цель бандитского налёта – тот незнакомец в штатском, которого они увезли с собой. Наверное, важная птица, если ради него они отважились на такую дерзкую авантюру.

Навстречу мне начали попадаться люди. Их становилось всё больше и больше. Пассажиры покидали состав. Они в бессилии опускались на траву, ложились навзничь и тупо смотрели в весёлое майское небо. Мужчины уничтожали дорожные запасы спиртного. Кто-то тащил свой багаж, наотрез отказываясь возвращаться в этот кошмарный поезд, в котором они натерпелись столько страха. Проводники сновали вдоль состава и как могли успокаивали людей, которые доверили им свои жизни и за которых они были в ответе.

Я заметил группу людей и подошёл к ним. Пробравшись в середину, я увидел лежащего на траве человека. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он мёртв. Его прошило сразу несколько пуль. Та, что попала в голову, разворотила полчерепа. Он лежал в луже крови, чёрной и густой, как мазут. Кровь на горячем солнце быстро сворачивается.

– Они его подстрелили, когда он пытался выпрыгнуть в окно, – сказал кто-то.

– Он ехал один? – спросил я.

– Жена в купе осталась, лежит без сознания. Там возле неё врач, из пассажиров.

Вот и первая трагедия. Значит, одними страхами мы всё-таки не отделались, бандитский налёт унёс жизнь одного из нас. Вся история приобретала совершенно иной оттенок.

Через полчаса транспортные вертолёты высадили десант военного спецназа. Следом прилетели какие-то люди в штатском. Нас настойчиво попросили занять места в своих вагонах, и состав, начинённый спецназовцами, медленно тронулся в путь. В тот момент у меня возникло смутное подозрение, что военные выполняют роль не столько наших защитников, сколько охранников. В дальнейшем мои подозрения подтвердились.

Когда мы прибыли в ближайший город, сопровождавшие нас военные разместили всех пассажиров в здании местного вокзала и порекомендовали никому не расходиться. Надо ли объяснять, что рекомендация в устах вооружённого до зубов спецназовца звучит как откровенный приказ?

Потом прибыл представитель ФСБ и провёл краткую беседу с каждым из нас. А пока я ждал своей очереди, то с удивлением обнаружил, что город, в который нас занесло – это Синегорск.

Город, в котором я родился…

5.

«Фээсбэшник» тщательно изучил мой паспорт.

– Давно вы уехали из города?

– Давно. Сразу после службы в армии.

– Живёте в Москве?

Я кивнул. После некоторого раздумья он вернул мне паспорт.

– Иван Петрович, у меня к вам просьба. Мы должны опросить всех свидетелей этой трагедии. Не покидайте город до особого нашего распоряжения.

Я пожал плечами.

– Срок моей командировки истекает завтра. Я должен отчитаться перед шефом о проделанной работе. Если я не вернусь вовремя, у меня будут неприятности.

– Об этом не беспокойтесь, мы решим эту проблему. Если у вас нет других возражений, я попросил бы вас задержаться в Синегорске.

– На сколько?

– Думаю, не больше недели.

Я снова пожал плечами.

– Надо так надо. Готов оказать вам посильную помощь.

– Вот и хорошо. В самое ближайшее время вас вызовут для дачи свидетельских показаний.

– Я ещё не знаю, где остановлюсь.

– Ваша знакомая, Наталья Степановна Самойлова, сообщила, что вы можете остановиться у неё. – Он многозначительно посмотрел на меня. – Если вы не против.

Я в третий раз пожал плечами.

– Я не против.

– В таком случае, Иван Петрович, я вас больше не задерживаю.

Меня беспрепятственно выпустили из здания вокзала. Я вышел на привокзальную площадь и беспомощно огляделся. Город, в котором я родился, стал чужим. Почти двадцать лет минуло с тех пор, как я его покинул. За этот срок всё здесь изменилось до неузнаваемости. А, может быть, это я изменился? Сколько раз мне снился дом на окраине Синегорска, в котором я вырос, тихие улочки, по которым я гонял с ватагой таких же сорванцов, вереница пирамидальных тополей, уходящая вдоль трассы в степь, туда, где горизонт обрамляла цепочка синих гор. Как я хотел оказаться здесь снова! И вот я здесь, но ничего, кроме тоски по прошлому, я не испытывал. У меня было такое чувство, что меня обманули. Что ж, всё верно, детство бывает только один раз, вернуться в него не дано никому.