Джинго

— А теперь расскажите мне, что все это значит, — попросил Тиррел.

— Продолжай, папа, — отозвалась девушка. — Что именно?

— Уилер, — обратился судья к молодому человеку, не переставая строгать палку, — это правда, что Джин совсем ошалела и сваляла дурака?

Когда судья возвращался домой, он снимал строгий деловой костюм, а вместе с ним оставлял в стороне изысканные манеры, вежливую речь и переходил на простой, понятный всем язык.

Уилер резко вскинул голову:

— Конечно нет. Джиния просто не могла.

— Не могла что? — попытался уточнить Тиррел.

— Не могла… э-э-э… не могла свалять дурака, — запинаясь, пробормотал Бент.

— Разве? — удивился старик.

— Она ваша дочь, сэр, — напомнил молодой человек.

— Уилер! — произнес судья. — Большую часть моей жизни я валял дурака, а когда был в ее возрасте, то похлеще идиота трудно было сыскать. Стоило проехать немало миль, чтобы на меня посмотреть. Сколько раз я оказывался в дураках! — Он покачал царственной головой, продолжая строгать палочку.

Последовало непродолжительное молчание. Слышалось только журчание ручья.

Девушка сидела, уперев локоть в колено и подпирая ладонью загорелый подбородок. Чуть повернув голову, она перевела взгляд с молодого человека на отца. Огромная ель издавала тонкий хвойный аромат, а пробивающиеся сквозь разлапистые ветви солнечные лучи освещали ее лицо.

— У тебя есть повод для возмущения по поводу происшедшего в Тауэр-Крик, Уилер? — нарушил тишину Тиррел. — Ты можешь в чем-нибудь упрекнуть Джин?

Молодой человек еще резче вскинул голову. Он хотел, чтобы его помнили именно таким. Поскольку ему выпал шанс проявить все свое благородство, желал полностью им воспользоваться.

— Нет, сэр, — ответил Уилер. — Конечно же мне не в чем упрекнуть Джин!

Судья поднял глаза от палочки и несколько секунд не отрываясь смотрел на Бента.

— Так, так, так, — произнес он. — Не думал, что дело обстоит так плохо. Неужели она вела себя настолько скверно, что ее друзья вынуждены лгать? Джин, встань!

— Предпочитаю слушать сидя, — отозвалась дочь.

— Ты юная бездельница, — заявил отец, с удовольствием снимая с обстругиваемой им палочки тонкую прозрачную стружку в пол-ярда длиной. — Ты, Джин, — ленивое, беспечное, испорченное существо.

— Меня следует пожалеть, — возразила девушка. — Меня избаловали. Детей надо жалеть. Я читала об этом в какой-то книжке.

— Их надо шлепать, а не жалеть, — проворчал Тиррел и неожиданно посмотрел на Бента. — Мне понравилось, как ты себя вел, Уилер. И понравилось то, что ты сказал. Я боялся, что ты можешь оказаться мелочным, но рад, что не таишь ни на кого злобы после Тауэр-Крик. Будь добр, пойди в дом и разожги огонь. Вечер будет прохладным.

Держась очень прямо, молодой человек направился к дому. Душа его пела и ликовала от радости.

— Теперь моя очередь, — сказала Джиния, поудобнее облокотившись на корень дерева.

— Расскажи, — предложил отец.

— Зачем? Ты и так знаешь. Ты все знаешь. Так было всегда!

— Думаешь, я за тобой шпионю? — усмехнулся он.

— Боже милостивый! Конечно же нет!

— Спасибо, Джин, — спокойно отреагировал судья. — Но рядом с богатым человеком всегда толпятся прихлебатели и рассказывают ему обо всем в надежде завоевать его расположение. Тебе известно, Джин, что я богат?

— Конечно, я это знаю.

— Тебе известно, что я очень богат?

— Да.

— Тебе известно, что я слишком богат?

Девушка приподнялась и посмотрела отцу прямо в глаза.

— И что? — осведомилась она.

— Я чересчур богат. И у меня только один ребенок, а мне шестьдесят. Понимаешь? — Девушка молчала. — И мне так дорог этот единственный ребенок, что, когда всякие сплетники нашептывают что-то на ухо, я должен прислушаться. На этот раз они много чего наговорили. В общем, я никогда раньше так с тобой не разговаривал и впредь тоже не буду. Ты вольна поступать как тебе вздумается, но, надеюсь, время от времени будешь вспоминать, что это значит для меня. Вот все, что я хотел сказать.

Глава 13 ПРИКАЗ СУДЬИ

То, что отец сказал, было так важно, что девушка должна была серьезно обдумать его слова. Какое-то время она молча следила за медленным движением ножа, строгающего деревянную палочку, за вьющейся стружкой, наконец спросила:

— Ты хочешь, чтобы я тебе все рассказала?

— Если считаешь это разумным, — отозвался Тиррел. — Помни, я человек твердый и суровый, а кроме того — человек действия. Если мне не понравится то, что я от тебя услышу, постараюсь принять меры. И эти меры могут оказаться довольно жесткими.

Джиния опять немного помолчала, потом решилась.

— Ладно, не имеет значения, что ты предпримешь, тебе надо знать точно, что произошло. И я собираюсь рассказать это.

Судья продолжал обстругивать палочку. Его лицо выглядело моложе, чем обычно, но глаза потемнели и ввалились. Груз прожитых лет сделал его похожим на человека, который либо болен, либо только-только начал выздоравливать.

— Все, что ты услышал от сплетников, правда, а то, чего они не знают, тоже правда, — начала Джиния. — Какой-то мужчина пришел на танцы, шериф не хотел его пускать. Тогда он заставил другого человека представить себя мне, после чего он сел рядом и мы разговаривали. Мне он очень понравился. Появился шериф, и мужчина сбежал через окно. Потом ему удалось отозвать Уилера. Он его ударил, оглушил, взял его одежду, маску и снова вошел в дверь. Подошел и заговорил со мной. Конечно, я знала, что это не Уилер. Но я с ним танцевала.

Тиррел прекратил обстругивать палочку, сложил нож, убрал его в карман и обхватил руками колено. Замерев в этой позе, смотрел на дочь и ждал продолжения ее рассказа.

Она видела, что отец взволнован, испугалась, однако продолжила:

— В общем, я танцевала с ним. Он сказал, что Уилер жив и здоров. Еще сказал, что навестит меня сегодня до захода солнца. Все! — И умолкла, ожидая реакции.

После паузы судья спросил:

— Его зовут Джинго, не так ли?

— Да.

— Как его настоящее имя?

— Не знаю. Сказал, что его настоящее имя узнает только та девушка, которая выйдет за него замуж.

— Может быть, эта девушка — ты? — предположил отец.

Спокойный тон его голоса еще больше испугал Джинию. Внезапно она пожалела о том, что была так откровенна, ей припомнились слышанные ею рассказы о твердости и непреклонности отца в делах. Тех, кто вставал у него на пути, просто убирали с дороги. Так судья действовал всегда.

Она подумала о стремительном и бесстрашном Джинго, о спокойной и непреодолимой силе воли отца. Что произойдет, если эти двое сойдутся лицом к лицу? Издалека донесся скребущий звук — это тащилась по дороге груженая сеном повозка.