Джинн Искрюгай в любви и на войне
Шрифт:
В конце концов Искрюгай вспомнил старую лестницу для техперсонала, и по ней таки вывел товарищей к служебному выходу на взлётно-посадочную площадку. Однако оказалось, что все труды были напрасны: благородное общество, к немалому удивлению молодых джиннов, оставило фанты и роскошные блюда и собралось именно здесь.
–Ну что за невезуха, – пробормотал Полыхай. – Слушайте, давайте хоть через окно вылетим, что ли?
–Я вам вылечу! – рявкнул невесть откуда взявшийся рядом Магмун-ага. – А ну-ка, быстро в свои комнаты, и чтобы носа не высовывали!
–Что-то случилось, дядюшка? – спросил Искрюгай.
Но дядюшке было
–Я сказал: быстро!
Да так как-то страшно прорычал, что ноги сами собой понесли друзей обратно. Что же случилось?
–И часто он у тебя такой? – спросил посеревший Отжигай.
–Вообще-то, нет… Слушайте, а ведь и правда, наверное, что-то стряслось… Вы заметили, что дядюшка был в парадном мундире?
–Да вроде они все там принарядились, – добавил потихоньку трезвеющий после долгой прогулки Полыхай. – И ещё ковры эти повсюду… Встречают, что ли, кого?
Все трое переглянулись и, кажется, одновременно сообразили, ради кого могло переполошиться столь высокопоставленное общество.
–Неужто… Сам?
Ринулись к окнам – и точно, увидели в небе роскошный кортеж. Дюжина гвардейских ифритов летела впереди, ещё две дюжины – по бокам, и у всех наготове пламенные копья с сыплющими искры бунчуками, щиты сверкающие и грозные ятаганы в ножнах. За передовой дюжиной и чуть пониже – сотня сильфов, а над их головами – запряжённая двумя драконами колесница, сияющая и переливающаяся в лучах рассвета, как чистой воды алмаз. За ней растянулась цепочка ковров-самолётов под охраной горных гномов, летящих верхом на грифонах и вывернах, у каждого наготове ручная мортира. А позади и чуть выше мрачными тенями скользили два тяжёлых броненосных дракона древнейшей пангейской породы.
–Сам… – выдохнули молодые джинны.
Торжественный кортеж снизился, завертелся кругом, готовясь к слаженной посадке. Любо-дорого посмотреть на их до миллиметра, до доли секунды отработанные перемещения, но из окна уже почти ничего не было видно.
–Вот бы мы взлетели, – нервно рассмеялся Отжигай. – Три пьяных дурака – под стволы гвардии… Говорят, у них такое оружие, что и нашего брата могут прибить. Навсегда. В смысле – по-настоящему, насмерть.
–Да нет, ерунда, – всё ещё поглядывая на небо, проговорил Полыхай. – Мы же бессмертные. Хотя, спору нет, у гвардии такие чары, что мало не покажется…
–То-то, – кивнул Отжигай. – Мариды, вон, тоже бессмертные, а сколько мы их сгубили за все войны? Да и они наше племя иной раз так прореживали, что страшно сказать. Не все же из Пламени возвращаются…
–Ладно, хватит нагнетать, – встрепенулся Полыхай. – Мы – бессмертные, и точка. Вопрос в другом: что же нам теперь делать? Подождать, пока они все сядут?
–Лучше подождать, пока они все опять улетят, – заметил Отжигай. – А потом ещё часок подождать для верности. Нет, ты как хочешь, а я рисковать не собираюсь. С гвардией шутки плохи.
–Это значит до самого извержения ждать, – сказал Искрюгай. – Уж лучше с рейсовой тучей. Правда, утреннюю вы уже прозевали, придётся вечерней ждать.
–Ну, а коли ждать – давайте хоть выспимся! – предложил Отжигай.
Возражений не последовало.
Однако выспаться как следует друзьям не удалось. Незадолго до полудня их разбудила прислуга – причём старшая: не саламандры, а джинны во главе с самим мажордомом Прогораем, ещё одним ветераном былых кампаний, в силу ранения
оставившим военную карьеру и поставленным служить в Магмуни-сарае.Они бесцеремонно ворвались в комнату, подняли молодых джиннов, влили в каждого по рюмке царской водки для поправки здоровья и, не дожидаясь, пока отдышатся, принялись их причёсывать и умащивать, а потом и одевать.
–Братья, вы, часом, покои не перепутали? – спросил у них Отжигай. – Его Величество, поди, этажом-другим выше остановился…
Шутка была встречена гробовым молчанием, только Прогорай брови нахмурил и бросил:
–Собирайтесь, несчастные. Его Величество Хан Ифритов желает вас видеть.
Молодые джинны недоумённо переглянулись. Что за притча? Однако думать было некогда: их чуть не волоком потащили в трапезную. Даже испугаться толком не дали…
Глава 2 Искрюгай идёт на войну
Великолепное общество, при всех своих мундирах и регалиях, слегка поблекло в присутствии монаршей особы. Разве только Сожги-Башка каким был, таким и остался, хотя и вёл себя, с виду, как прочие: и очи долу держал, и в поклоне сгибался, когда пробегал по нему огненный взор Хана. И ещё Магмун-ага – он вообще словно расцвёл. Не было для него высшего счастья, чем угодить Хану Ифритов.
Монарх восседал на привезённом с поклажей походном троне с хоругвью, на которой пламенел алхимический знак солнца, а на голой багровой груди его висела тяжёлая титановая цепь с четырьмя бляхами, где светились колдовским светом символы четырёх ветров. Такие же символы были нашиты на длиннополом одеянии визиря, стоявшего рядом с троном.
–Вот и они, мой повелитель, наши юные герои, – шепнул он Хану, и тот обратил взор на вошедших.
«Юные герои» пали ниц. Искрюгай, по совести сказать, чувствовал себя так, словно ему в нутро засыпали колотого льда. О высокой чести лицезреть повелителя он не думал – не до того было, чтобы думать, да и сама честь представлялась такой невозможной и немыслимой, что решительно не помещалась в голове…
–Встаньте, – пророкотал царственный голос. – Встаньте и поднимите глаза – я хочу их увидеть.
Ослушаться было нельзя, но и посмотреть в лицо Хану Ифритов казалось кощунством. Однако Искрюгай поборол себя… и обомлел: повелитель улыбался! Улыбка его была тёплой и ободряющей, и теперь уж нельзя было вообразить себе, как можно когда-нибудь отвести от неё взгляд…
Мало кто видел Хана Ифритов, а те, кто видели, часто не в силах описать его внешность. Потому что мало рассказать о волевых чертах лица, и нет таких слов, чтобы передать вселенскую мудрость пламенных очей, видевших, говорят, рождение мира. Хан Ифритов – один из первых детей Создателя и один из древнейших жителей земли… Какие уж тут слова?
–Смотрите на них, ифриты и джинны! – простирая длань, воскликнул повелитель. – В лице этих трёх юношей я приветствую всё новое поколение наше. Приветствую – и благодарю, ибо именно их незаметная работа нынче совершает чудеса. Не страшась молвы и осуждения близких, они трудятся во имя мира и единения народов.
Хан дал подданным несколько секунд, чтобы хорошенько усвоили услышанное, и продолжил:
–Мы ждём извержения, которое вернёт нам четырёх собратьев. Скоро наступит этот великий день, и все мы возрадуемся. Но знайте: через два месяца придёт день, когда к нам вернутся – слышите ли? – триста двадцать два потерянных на полях сражений джинна!