Джинния
Шрифт:
И вот очередное здание. Заброшенное, с закрытыми окнами и дверями, обнесённое высокой железной оградой… в которой местные жители проделали несколько лазеек, выломав или отогнув стальные прутья. Занесло меня далеко, аж на границу Московской и Тульской области неподалёку от Оки в небольшую, но хорошо обжитую деревеньку.
Лоза чётко указывала, что в саду имеется клад и не один. «Золотой Глаз», как я окрестил для себя эффект после закапывания в глаза эликсира, ничего не показал, правда, территория усадьбы была огромная, её просто не охватывали чары. Днём лезть сквозь ограду я не рискнул, чтобы не привлечь внимания. Копать не собирался – не дурак совсем, чтобы заниматься подобным делом белым днём, но была опаска, что простая прогулка по территории закрытой усадьбы вызовет недовольство местных жителей. Весь
И только в час ночи решился. С небольшой остро наточенной лопаткой, большим «болторезом» (им удобно перекусывать корни деревьев – тихо и быстро), фонариком и лозой в руках я протиснулся между отжатых неведомым силачом двух прутьев в ограде и скрылся в темноте сада, подальше от света фонаря, так некстати расположенного рядом с забором.
В течение получаса рогулькой определил первое место с кладом и осмотрел «Золотым Глазом». Когда почти под ногами на небольшой, сравнительно, глубине засияли золотистые пятна, я облегчённо выдохнул: есть! Дальше оставалось только хлебнуть усилителя, магического допинга, и вгрызться в землю с самой большой скоростью, которую смог выдать. При этом старался совершать как можно меньше шума, и часто замирал, прислушиваясь к окружающей обстановке.
Яму выкопал по грудь, отыскав на дне шкатулку из какого-то камня кремового цвета с ярко-зелёными и синими прожилками. Кроме клада тут имелся и неприятный довесок – скелет с проломленным черепом. Чуть в штаны не надул, когда под руками, в момент откидывания земли в сторону, оказался череп и верхняя часть скелета, всё остальное было скрыто под землёй.
Шкатулка была с притирающейся (ну, или как там называются такие крышки-пробки, не закрываемые, а вставляющиеся внутрь) крышкой. Размером с обувную коробку, с короткими ножками, пузатыми боками и куполообразной верхней частью крышки. Судя по расположению цветных прожилок, шкатулку мастер вырезал из целого куска минерала.
Только я собрался посмотреть её содержимое, как неподалёку послышались тихие голоса, мужской и женский.
«Чёрт, вот я вляпался», - промелькнула досадная мысль.
– Коль, ну, куда ты лезешь… подожди, я сама…
– Танюха, ты такая классная… да я за тебя всех порву!.. Да я…
– И Потапова?
– Урода этого, мужа твоего? Да ему вапще башку снесу!
Слова сопровождались постаныванием, хрипами, шорохом одежды. Судя по тембру – парочка не отказалась от горячительных напитков перед тем, как наставить рога неизвестному мне Потапову. Пыхтела пара любовников долго, не меньше получаса, пока женщина - судя по звукам - не оттолкнула в сторону мужика и не стала приводить одежду в порядок.
– Да ну тебя, говорила же, чтобы много не пил.
– Да чё ты… к чему вапще… Танюха, да ты сама смотри – как лом стоит, у муженька такого не бывает, сама же говорила…
– Вот и стоит, что пережрал ты. Хватит – сотрёшь мне всё там.
– Да постой ты… куда? Я ща… штаны завс-атегн-завстегну… ик, и провожу…
Совсем рядом послышались шаги, мелькнул тусклый свет небольшого фонарика, потом в яму упали несколько комков земли, и следом с испуганным криком на меня свалилась худая и высокая молодая женщина, чуть-чуть постарше меня самого. По моему обонянию удар свежий запах спиртного с чем-то фруктовым, в руках она держала большой мобильный телефон, свет от него я и принял за фонарик.
– Ой! Ты кто? – прошептала она, шальными глазами смотря мне в глаза.
– А кто ещё может сидеть ночью в яме? Вампир я, демон ночи. Вот мой гроб, вот завтрак, а ты, как понимаю, десерт, - ответил я, продемонстрировав женщине поочерёдно шкатулку и череп. Вот, не знаю, что на меня нашло в тот момент. То ли, детство в одном месте заиграла, даром что, обстановка окружающая и адреналин в крови способствовали, то ли, подспудно разозлила меня эта парочка своими ахами-охами, заставив просидеть в холодной яме столько времени и сейчас я просто мстил.
– Аи-и-и-х, - издала невразумительный стон женщина, потом закатила глаза под лоб и обмякла, при этом навалившись на меня.
– Таню… ик… ха, ты хде?
Почти над головой раздался пьяный голос, обладатель которого едва мог связать слова.
– А ну, стой! Замри! – гаркнул я, испугавшись, что сейчас на голову
свалится ещё одно тело и вполне может быть, что весом свою пассию он не будет превышать раза в два-три.– Ыы? Кто?!
– Ты стой.
– Кто ты? – почти чётко произнёс мужик.
Щёлкнув кнопкой фонарика, я осветил небритого паренька, который был моложе не только женщины, но и меня, причём, не на год-два, а гораздо больше. Тот сощурился, одной рукой закрывал глаза, второй придерживал сползающие джинсы.
– Потапов я, не признал, Коль?
– А?
– Вот могилку тебе да Таньке выкопал, она уже здесь, местечко для тебя согревает.
– Ы?
– Хочешь поговорить с её головою? – и бросил ему череп. На удивление, тот умудрился его поймать одной рукой, прижав к груди. Опустил голову вниз, посмотрел, как сквозь глазницы и нос пробивается свет от моего фонаря…
– Ик…
… и рухнул на землю пластом, уткнувшись лицом в свежую кучу земли, которую я выбросил при раскопках. Пришлось его переворачивать на бок, чтобы не задохнулся и не подавился, если тошнить начнёт. Потом забрал свой инструмент, шкатулку и рванул во все лопатки к дыре в ограде. Закинув вещи на заднее сиденье, завёл машину и, не включая света, порулил прочь. Фары зажёг в километре от деревни.
В шкатулке сверху лежали десять золотых колец и перстней с крупными разноцветными камнями. На мой взгляд, очень крупными: самый маленький был размером с мелкую вишнёвую косточку, самый крупный с пузатую фасолину. Сомневаюсь, что драгоценные камни бывают такой величины, явно полудрагоценные, хотя… ай, не ювелир я, потом проведу оценку. Может что-то из этого добра и для алхимии сгодится, по этому поводу нужно будет у Бармины проконсультироваться.
Вместе с кольцами лежали несколько ожерелий и бус. Золотые сохранились почти идеально, а вот жемчужным место только на мусорке – нить сгнила, сами шарикипокрылись трещинами, потускнели. Всё-таки, как бы ни прилегала плотно крышка, но в щель всё равно попадала влага, которая и разрушила жемчуг. Или перламутровые горошины сами не блистали качеством, и им хватило сотни-двух лет в сырости и грязи, чтобы из дорогих вещей превратиться в мусор.
На самом дне шкатулки лежали шестьдесят пять золотых монет, каждая номиналом в пять рублей. Шестьдесят монет с двуглавым орлом, сжимающего символы власти и с гербами на груди (большой) и крыльях (поменьше) – это на аверсе. И на реверсе: номинал, год – тысяча восемьсот шестьдесят третий и производитель – С.П.Б. Конечно, там имелись не только эти знаки и надписи, но как по мне – всё прочее уже неважно. Оставшиеся пять монет отличались от большинства: вместо орлов и профилей царей или цариц, там был отчеканен простой крест, а на другой стороне четыре очень коротких строчки: не намъ, не намъ, а имени твоему. Если не ошибаюсь, и меня не подводит память, а так же прочитанные книги в далёкой молодости, это был лозунг, или клич, или как там правильно, в общем, слова тамплиеров. Разумеется, надпись была отчеканена старорусским алфавитом. Имелся и год выпуска монет – 1798.
Дома я посмотрел в интернете, где узнал, что такие монеты датировались временем правления Павла I, считались раритетом и стоили они…
– Ух ты! – не удержался я от довольного восклицания. – Бармина, скоро будет тебе дом!
Более молодые пятирублёвки были отчеканены во времена Александра II и тоже стоили неплохо, но с «павловскими» и близко не стояли.
Джинния никак не прореагировала на мои слова. Да и сам я мгновение спустя вспомнил, что она занята созданием книги с заклинаниями для моего обучения. Писала она с изумительной скоростью, словно, сразу вырисовывая слово одним росчерком перьевой ручки (от шариковых отказалась, сообщив, что непривычны они ей). Процесс производился в состоянии транса, в котором она никак не реагировала на внешние раздражители. Писала на обычных (самой дорогой и качественной бумаге для принтеров, какую только смог найти) листах формата А4, после чего вкладывая тот в большой фотоальбом. Пояснила, что некоторые рисунки на одном листе не уместятся, если писать в тетради или, к примеру, альбоме для рисования, где нет разлиновки и бумага хорошая, плотная и белая, то всё равно придётся некоторые листы сначала вырывать, затем вновь вклеивать. С бумагой для принтеров и фотоальбомом намного проще получается.