Дживс и свадебные колокола

Я перевел дух и тут заметил, что взгляд Дживса скользнул по висящему на двери винно-красному узорчатому халату.

Дживс заметил, что я заметил – если вы понимаете, о чем я.

– Оставьте его себе, Дживс, – предложил я. – На память об этих трудных днях.

– Большое спасибо, сэр. Отличная вещь.

Постель не обманула моих ожиданий. Солнце стояло уже высоко, когда Дживс явился с тяжело нагруженным подносом. Я набросился на еду – ужин-то среди вчерашних треволнений так и пропустил.

– Боюсь спросить… какие новости из сумасшедшего дома? – поинтересовался я, подбирая остатки кеджери.

– Небольшие изменения в вечерней программе, сэр.

– Вот оно как?

Если честно, в моем голосе прозвучала настороженность, чтобы не сказать страх.

– Сэр Генри и лорд Этрингем проговорили до глубокой ночи. Агорафобия его светлости…

– Да, я все хотел спросить, что это за агро… как ее?

– Название взято из древнегреческого, сэр. Означает болезненный страх рыночной площади, иначе говоря, любого открытого пространства, в противоположность клаустрофобии, которая…

– Знаю, Дживс! Не совсем же я тупой. Продолжайте!

– Как я собирался сказать, сэр, агорафобия его светлости довольно успешно поддается лечению, однако сэр Родерик Глоссоп считает, что полная уверенность вернется, если его светлость победит свой главный страх – быть у всех на виду и говорить на публике.

– Посреди рыночной площади?

– Именно так, сэр. Или в данном случае со сцены. Сэр Генри предложил ему роль ткача Основы в сцене из комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь».

– Это же моя роль!

– Я взял на себя смелость уверить сэра Генри, что вы охотно ее уступите лорду Этрингему в виде компенсации за небольшой обман, который вы были вынуждены совершить.

Я задумчиво отпил кофе.

– Ну это ладно, только вы вот что упустили из виду: по пьесе Основа – буйный субъект, а старина Этрингем не буйнее метелки из перьев. Он не способен шикнуть на гуся, даже если этого гуся зажарят и подадут ему с краснокочанной капустой и яблочным соусом. Галерка не одобрит еле шепчущего Основу. Поверьте мне, Дживс, я эту публику знаю. Говорю по опыту. Помните Кинс-Деверил? Эсмонд Хаддок сорвал овацию исключительно благодаря мощи своего голоса. Такие вещи очень важны!

– Слишком хорошо помню, сэр. Однако оба джентльмена полны энтузиазма. Лорд Этрингем свято верит, что прописанная сэром Родериком доза успокоительного за час до начала спектакля достаточно укрепит его нервы.

И все-таки изменения в программе меня не радовали. У каждого из нас, актеров-любителей, есть своя звездная роль, и моя – роль этого афинского ремесленника. Писклявый старикашка ее только испортит!

– Я смотрю, Дживс, вы в курсе всех событий.

– После наших успехов на скачках сэр Генри оказывает мне честь, советуясь по разным вопросам.

– Соображает, значит.

– Благодарю вас, сэр. Я позволил себе предположить, что можно отдать часть Мелбери-холла под учебное заведение, сохраняя при этом право собственности на дом и прилегающие угодья.

– Ага, чтобы не потерять все.

– Именно так, сэр.

– А какую часть отдать?

– Ферма и конюшни, сэр, изначально составляют единый комплекс, с отдельным выходом на дорогу. Их легко можно переоборудовать под школу с пансионом.

– А куда лошадки денутся?

– Лошадей придется продать, сэр. Это поможет получить столь необходимые денежные средства и примирить леди Хаквуд с новым положением дел.

Я кивнул, начиная понимать общий замысел.

– А лондонская молодежь, из Уолворта и Бетнал-Грин, сможет приезжать сюда на экскурсию – подышать свежим воздухом и заодно узнать что-нибудь об ископаемых?

– Именно, сэр. Практически без каких-либо неудобств для хозяев поместья. Однако успех всего плана зависит от того, как пройдет сегодня выступление лорда Этрингема. Он должен почувствовать, что ему здесь все рады и готовы принять за своего. Боюсь, тут требуется овация, не меньше. Зрители должны аплодировать стоя.

– Значит, вы весь день будете накачивать пивом молодцов из «Красного льва»?

– Сэр Генри уже отправил Хоуда работать с самыми неподдающимися элементами.

– Хоуда? А это не называется играть с огнем?

– Увы! Сэр Генри не знал о специфической слабости Хоуда. Сунул ему в руку пять фунтов и велел постараться как следует.

– Вот черт, – сказал я, и не в первый раз. – Это все?

– Нет, сэр, есть еще одно.

– Валяйте, рассказывайте.

– Мистеру Венаблзу нужен партнер для комического диалога, подавать реплики.

Я утер внезапно вспотевший лоб.

– Дживс, пожалуйста, скажите, что речь не о том…

– Все актеры заняты, и только один в последнюю минуту освободился.

– А может, Вуди?

– Нет, сэр. Мистер Бичинг играет Рыло, то есть медника.

– А Бикнелл?

– Мистер Бикнелл счел бы это infra dignitatem [55] , сэр.

– Ну да, понимаю. А если Хоуд? Так бы ему и надо! В конце концов, он у нас специалист по всяческой придури.

55

Ниже своего достоинства (лат.).

– Весьма остроумно, сэр. Однако Хоуд уже занят в роли Дудки, починщика раздувальных мехов.

– Неужели в Афинах правда была такая профессия – починщик раздувальных мехов?

– Не могу сказать, сэр. Возможно, тут в некоторой степени поэтическая вольность.

Мы помолчали. Я не представлял, как отвертеться от выступления на подхвате у бывшего окружного судьи – разве только…

– Дживс, а нельзя ли как-нибудь подсказать старине Вишну, что можно бы и обидеться на то, что сэр Генри наговорил его сыну?

– Насколько я знаю, сэр, миссис Венаблз уже ему об этом говорила, но мистер Венаблз несколько толстокож.

– Видал я слонов с кожей куда тоньше. Индийских и африканских.

– Именно так, сэр. Мистер Венаблз непременно желает выступить. Миссис Венаблз в большом негодовании, плотно позавтракав, уехала поездом в девять тридцать, а ее муж последует за ней завтра, чтобы не упускать возможность поразить восхищенную публику.

Когда я спустился в гостиную, там уже вовсю репетировали. Джорджиана была за режиссера, а старина Венаблз всюду лез и всех перебивал.