Дживс, вы – гений! Ваша взяла, Дживс! Фамильная честь Вустеров
Шрифт:
– Чаффи, я не знал, что ты держишь свиней.
– Черных беркширских, – рассеянно сказал он. – Что ж, если ты так считаешь…
– Свиней разводить выгодно.
– Что ж, пожалуйста, – сказал Чаффи. – Если ты считаешь меня свиньей, что ж, пожалуйста, считай.
– Мне твоего разрешения не требуется!
– Тем лучше.
– Мой дядя Генри…
– Берти… – остановил меня Чаффи.
– Да?
– Не хочу я ничего знать о твоем дяде Генри. Плевал я на твоего дядю Генри. Если твой несчастный дядя Генри упадет и сломает себе
– Поздно, старина. Его уж три года как нет. Умер от воспаления легких. Я только хотел сказать, что он тоже разводил свиней. И они приносили ему хорошие деньги, знаешь ли.
– Да замолчишь ты…
– И ты тоже, – распорядилась Полина. – Не собираешься же ты провести здесь всю ночь? Замолкни наконец и уходи.
– И уйду, – сказал Чаффи.
– Что ж не уходишь?
– Спокойной ночи, – сказал Чаффи и шагнул к лестнице. – Одно только последнее слово… – И он страстно воздел руки.
Эх, не успел я предупредить беднягу, нельзя делать такие резкие движения в старинных сельских коттеджах. Костяшки пальцев ударились о балку, он заплясал от боли, потерял равновесие и скатился на первый этаж, как мешок с углем.
Полина Стоукер подбежала к перилам и свесилась вниз.
– Больно ударился? – крикнула она.
– Да! – проревел Чаффи.
– Так тебе и надо! – крикнула Полина и вернулась в спальню, а входная дверь хлопнула, будто это разорвалось исстрадавшееся сердце.
Глава X
Визиты продолжаются
Я с облегчением перевел дух. После ухода актера, сыгравшего главную роль в этом скетче, обстановка слегка разрядилась. Чаффи, старина Чаффи, славный малый и добрый друг, вел себя не самым дружеским образом, и я почти все время чувствовал себя примерно так же, как пророк Даниил во рву со львами.
Полина дышала несколько бурно. Не могу сказать, что она всхрапывала, как конь, но какие-то похожие звуки издавала. В глазах сверкала сталь. Оно и понятно – в таком-то волнении. Она подняла с пола купальный костюм.
– Исчезни, Берти.
Я рассчитывал, что мы с ней сейчас спокойно побеседуем, все обсудим, взвесим и постараемся решить, что делать дальше.
– Нет, послушай…
– Мне надо переодеться.
– Во что?
– В купальный костюм.
– Как – в купальный костюм? – Я ничего не понимал. – Зачем?
– Чтобы плыть.
– Плыть?
– Да, плыть.
Я был ошарашен.
– Не собираешься же ты вернуться на яхту?
– Собираюсь именно вернуться на яхту.
– А я хотел поговорить о Чаффи.
– Я больше не желаю слышать его имени.
Настало время выступить в роли старого мудрого советчика.
– Ну что ты, перестань!
– Что значит – перестань?
– Я сказал «перестань», потому что уверен: не прогонишь же ты бедного малого из-за пустячного недоразумения между влюбленными?
Она как-то странно посмотрела на меня.
– Может, ты повторишь то, что сказал?
– Что – пустячное
недоразумение между влюбленными?Она дышала прерывисто и тяжело, и ко мне на миг вернулось ощущение, будто я во рву со львами.
– Кажется, я не совсем тебя поняла, – отчеканила она.
– Я хотел сказать, что когда гнев охватывает благородную натуру а) девушки и b) молодого человека, они могут сгоряча бог знает чего наговорить друг другу, но все это так, пустые слова.
– Ах, пустые слова? Так знай же: все, что я сказала, вовсе не пустые слова. Я сказала ему, что никогда больше не буду с ним разговаривать, – и не буду. Сказала, что ненавижу его, – и уж ненавижу, поверь. Назвала свиньей – он и есть самая настоящая свинья.
– Кстати, о свиньях. Очень странная, по-моему, история, я и не знал, что Чаффи их разводит.
– Кого еще ему и разводить? Родственные души.
Тема свиней была исчерпана.
– Крутоват у тебя характер.
– Ну и что?
– Вон как резко с Чаффи обошлась.
– Ну и что?
– По-моему, его поведение вполне простительно.
– А я так не считаю.
– Представляешь, какой удар для бедного малого: является ко мне в дом, а там, то есть здесь – ты.
– Берти.
– Что?
– Тебе когда-нибудь разбивали башку стулом?
– Нет, а что?
– Скоро разобьют.
Она явно закусила удила.
– Ладно, Полина, бог с тобой.
– Это означает то же самое, что «Ну хватит, перестань»?
– Нет. Просто все это грустно. Два любящих сердца взяли и расстались навеки.
– Ну и расстались, и что?
– Да ничего. Раз ты так захотела, так тому и быть.
– Разумеется.
– А теперь поговорим о твоем намерении возвращаться домой вплавь. Бред сумасшедшего, сказал бы я.
– Меня здесь больше ничто не удерживает, так ведь?
– Так. Однако плыть глухой ночью… Вода холодная.
– И мокрая. Ничего страшного.
– Но как ты поднимешься на борт?
– Поднимусь, не волнуйся. По якорной цепи заберусь, мне это не впервой. Так что выйди из комнаты, я буду переодеваться.
Я вышел на лестничную площадку. Через минуту она появилась в купальном костюме.
– Не провожай меня.
– Обязательно провожу, если ты в самом деле уходишь.
– Конечно, ухожу.
– Ладно, как знаешь.
На крыльце меня охватил ночной холод. От одной мысли, что ей надо будет нырнуть в воду, меня пробрала дрожь. А она хоть бы что, молча исчезла в темноте. Я поднялся в спальню и лег.
Вы, возможно, подумали, что после скитаний по гаражам и сараям с цветочными горшками я мгновенно усну хотя бы только потому, что оказался в постели, но как бы не так, сна не было. Чем больше я старался заснуть, тем упорней мысли возвращались к трагедии – а это, без сомнения, была трагедия, – участником которой я оказался. Мне не стыдно признаться, что было ужасно жалко Чаффи. И Полину тоже было жалко. Жалко было их обоих.