Джокер и Палач
Шрифт:
В салоне такси меняла понял, что не знает, куда ему ехать. Он тронул машину и поехал куда глаза глядят.
А на улицы вокруг «Лавки двух фараонов» выкатились автомобили по крайней мере трех Доблестных Орденов.
— Мэтчисон, — говорил в микрофон сэр Байер. — Уточните координаты объекта.
— Это не представляется возможным, сэр, — отозвался док. — Сигнал-отзыв исчез.
Енот меж тем проехал с дюжину перекрестков, направляясь куда-то к Лесной окраине. На очередном перекрестке он, ожидая сигнала светофора, неожиданно для себя ткнулся лицом в баранку и полностью отключился.
Минуты через две дежурный транспортного департамента Городской Стражи постучал ему в задвинутое стекло бокового окна и посоветовал не мешать движению на перекрестке. Присмотревшись
«Разборка полетов» происходила со всеобщего молчаливого согласия в Замке задушевных бесед, в кабинете Коннетабля. Ей предшествовали довольно трудные и деликатные объяснения каждого из участников разыгравшейся драмы. Итог последних суток деятельности Палача постарался подвести «господин аббат».
— Как я могу понять, — признал он, — выставив мне свои условия, Палач, будучи надежной исполнительной системой, продублировал мои действия, приняв мой же облик. Нет, сначала — ваш облик, господин Коннетабль. Он выхлопотал для аббата Шануа разрешение работать в архиве замка. К тому моменту он каким-то образом дознался, что существует журнал Коннетабля Стрита и находится он именно в вашем архиве. Учитывая его способность к перевоплощению, нетрудно догадаться, какими путями он получил эту информацию. — «Господин аббат» сделал паузу и повернулся к Шишелу. — Как только — из журнала Коннетабля — ему стало ясно, что держателем Джокера являетесь вы, Дмитрий, он прекратил слежку за мной. Оставил мне угрожающее письмо, а сам переключился на вас. Нет ничего удивительного в том, что вы не замечали никакой слежки. Вы бы ее не заметили, даже если бы за вами наблюдали в хороший бинокль. А возможности Палача, я думаю, далеко превосходят возможности лучших здешних биноклей и подслушивающих устройств. Уже через короткое время ему стало ясно, что Джокер вами потерян. В своих поисках вы привели Палача прямехонько к «Лавке двух фараонов». Тут он полагал, что среди массы объектов, находящихся в этом довольно экзотическом месте, вы точно обнаружите Джокера. И уж тогда он сможет уничтожить его прямо на руках у вас. Скорее всего — вместе с вами. Но тут он дал маху. Вы проворонили Джокера. Вместе с вами проворонил его и Палач. И тут же на месте он снова переключился на меня. Уничтожить Челлини он решил в качестве строгого предупреждения, которое заставило бы меня все-таки реально заняться поисками Джокера. Он даже место для исполнения экзекуции назначил именно в той точке, откуда исчез Джокер. Произошла ли их встреча, куда исчез Челлини и почему наша аппаратура не принимает сигнала-отзыва молекулярных схем Палача, — остается неясным.
«Господин аббат» жестом показал, что закончил свое резюме и бросил взгляд на невесело нахохлившегося Шишела.
Шишел был не то чтобы мрачен, но огорчен.
Роман Плонски, наведавшийся в «Лавку двух фараонов», немедленно после контакта дока Фландерса с Коннетаблем Байером, принес весть неутешительную. Покупателем преображенного Джокера оказался некий Хесус Фатингот — житель Террановы, пребывавший в Закрытом Мире в качестве туриста «первой волны». Свою покупку он совершил буквально за полчаса до отправки в Космотерминал. На момент наведения этой справки он, его покупка, да и весь лайнер «Беглец» канули в подпространство, чтобы выйти из него уже по ту сторону Горловины.
Оставалось только гадать, самостоятельно ли выбрал Джокер выпавшее ему теперь странствие в Старые Миры или отправился в него в силу форс-мажорных обстоятельств.
Второй задачей Плонского на этот день являлись поиски бесследно исчезнувшего было Апостолоса Челлини.
— Мы нашли его без всяких проблем, — докладывал через пять часов после этого исчезновения Роман Плонски сидящим вокруг письменного стола Коннетабля Байера.
Сидел там, естественно, сам Коннетабль, а с ним вместе доктора Фландерс и Мэтчисон, «преподобный Филипп Шануа» и преславный сэр Дмитрий.
— Ничего страшного, — продолжал Плонски. — Глубокий обморок в результате длительного стресса и гм... на фоне алкогольной интоксикации. Помощь оказана вовремя. Могло быть намного хуже, если бы машина, в которой он был за рулем,
находилась в движении. Сейчас он находится в госпитале Парацельса. Я распорядился, чтобы ему выделили одноместную палату. При нем, кстати, были два меча, предположительно — работы Предтеч. Они — в сейфе госпиталя.— Ну что же, — обвел взглядом присутствующих Коннетабль, — продолжим наше заседание в палате госпиталя. Похоже, что господин Челлини — именно тот, кто видел Палача последним. Это немаловажное обстоятельство.
— Для начала мне с ним стоит поговорить наедине, — заметил «господин аббат». — Вы можете, конечно, присутствовать при нашем разговоре. Но незримо, если это возможно.
— Пожалуй, психологически это будет более верно, — согласился с ним Коннетабль.
Убедить Микиса-Апостолоса в том, что стоит рассказать начистоту все о его отношениях с Палачом, стоило Каю немалого труда. Тем больший эффект произвел сам его рассказ.
К «Лавке двух фараонов» снова двинулась целая кавалькада людей сэра Байера во главе все с тем же Романом Плонски. Сам сэр Байер, все остальные четверо членов самопроизвольно сложившейся комиссии, а с ними и Микис-Апостолос ожидали результатов в вестибюле госпиталя, изрядно досаждая своим присутствием занятому текущими делами медперсоналу.
Плонски управился с порученным ему расследованием менее чем за час. Он предстал перед Коннетаблем и его окружением несколько запыхавшимся и обескураженным.
— Только не говорите мне, что и останки Палача уже куплены туристами с Террановы, — предупредил его сэр Байер. — Они просто не могли успеть...
— Совершенно верно, сэр! — подтвердил Плонски. — Старик Шанц успел впарить «статую индейца» помощнику капитана «Аякса». Лайнер привозил туристов с Океании. Ушел в обратный рейс три часа назад. Тридцать минут назад канул во все то же подпространство.
В вестибюле госпиталя воцарилось молчание.
— Послушайте, доктор, — обратился Коннетабль к Мэтчисону. — Это точно, что Палач выведен из строя раз и навсегда?
— Я этого никогда не говорил, — пожал плечами доктор. — По всей видимости, это устройство обладает большим потенциалом регенерации. К тому же трудно сказать, что именно сделала с ним Магия Предтеч.
— Так или иначе, — заключил Коннетабль, — оба эти устройства выброшены из Закрытого Мира и отправились в сильно удаленные друг от друга части Обитаемого Космоса. Нам остается только послать вслед им наши предупреждения и молиться о том, чтобы новые посланцы Покинутых и Завоевателей не тревожили нас как можно дольше. — Он окинул взглядом серые от усталости лица собравшихся, а на столе перед ними гору пустых разовых стаканчиков из-под кофе и перполненные окурками пепельницы на столе и закончил: — Перерыв, господа. Нам следует взять тайм-аут на размышления.
Оставшись один, Енот вздохнул с облегчением, отыскал примеченный им еще раньше в вестибюле уголок, в котором был размещен сонм богов Пестрой Веры, прошел к нему, не глядя вынул из кармана комок купюр федеральной «зелени» и спалил его на алтарике Турри-н Иварри — Обманчивого бога Счастья.
Эпилог
ВЫБОР СУДЬБЫ
Выпускали всю четверку друзей из следственного изолятора поодиночке. Так что встретились они только вечером следующего дня — в квартирке Гринни. Разгромленный вдрызг офис Тимоти был опечатан Городской Стражей, и в его руинах продолжали возиться эксперты и дознаватели.
Расположившись вокруг стола, уставленного банками пива, все четверо некоторое время с хмурым весельем переглядывались между собой. Микаэлла нервно курила и временами движением узкой ладони разгоняла дым над столом. Молчание несколько затянулось. Наконец Гринни подхватил одну из банок и принялся открывать ее.
— Господа следователи, конечно, здорово потрошили нас, — нарушил он молчание. — Они и до сих пор нас подозревают, только не знают в чем. Но, в конце концов, никакого конкретного обвинения нам не предъявили. Ты, Тимми, проходишь как пострадавший, а мы — как свидетели. И точка. Я считаю, что нам повезло. Когда я узнал от Енота, что кладка, которую мы пытались впарить покойному Пуделю, была собственностью самого Пуделя, я просто перекрестился. Не дай бог, мы были бы на свободе в ту ночь.