Джокер в колоде

— Прекрасно выглядит, — поддакнул я. — Если не сказать — отвратительно. Но раз вы так чудесно устроились, почему вы пытались выкупить у Аарона остров обратно?

Он протестующе фыркнул.

— Не правда, я не пытался выкупить остров. Мистер Скотт, повторяю, вас, вероятно, неверно информировали. Передача права собственности на Бри-Айленд мистеру Парадизу преследовала две цели: во-первых, дать мне возможность удовлетворить требование правительства и погасить долги; и, во-вторых, добиться льгот по налогообложению, предусмотренных договором продажи и аренды, которыми можно пользоваться до тех пор, пока я не являюсь владельцем Бри-Айленда, но исправно выплачиваю аренду. Для меня было бы непростительной глупостью вернуть себе право собственности на остров.

— Логично. Только одна вещь сводит меня с ума.

— Сводит с ума?

— Беспокоит меня. Какую выгоду из всего этого извлек Аарон Парадиз?

— За саму идею и помощь в разрешении моей проблемы он запросил — и я дал ему — пятьдесят тысяч. Я просто дал ему эти деньги вместе с четырьмястами двадцатью тысячами.

— Вы дали ему эти деньги тогда? Восемь или девять месяцев назад?

— Да.

Теперь становилось понятным, откуда у Аарона взялись те пятьдесят тысяч, когда он снова встретился с братом, и как он смог заплатить за Бри-Айленд. Он не платил; вместо него Лоример перекладывал из кармана в карман свои деньги.

Вдруг меня осенило.

— Этот договор об аренде, как я понимаю, существовал в устной форме между вами и Аароном?

— Естественно. Нам вряд ли удалось бы добиться такого эффекта, будь это обязательный договор.

— Вряд ли. И теперь вы оказались по уши в дерьме, так? Я имею в виду, что, когда Аарон мертв, этот устный договор совершенно ничего не значит.

— Вот именно. Вы очень проницательны, мистер Скотт. И именно по этой причине я доверил вам этот… pecadillo.

Рecadillo. По звучанию это слово напоминало какую-то маленькую зубастую ящерицу. Иногда я соображаю туго, но и до меня начало доходить, куда клонит Лоример.

— Следовательно, будь Аарон жив, вы бы по-прежнему не выплачивали ему никакой аренды, но продолжали бы ежегодно класть в чулок пятьдесят штук с прибыли предприятия?

— Именно. В дальнейшем мы планировали оформить договор об аренде другой части острова, скажем, за дополнительные тридцать пять — сорок тысяч. Теперь вы понимаете, насколько я был заинтересован, чтобы мистер Парадиз оставался в живых. Его смерть — ну, для меня это почти катастрофа. Я могу полностью потерять остров, а я уже и так потерял те пятьдесят тысяч, что первоначально вручил мистеру Парадизу. Очевидно, мне не условно, а на самом деле придется ежегодно платить живые пятьдесят тысяч. Не говоря уже о налогах, налогах… — Он был похож на человека, который только что сломал себе ногу. — Вы же понимаете, что я, как никто другой на свете, был озабочен тем, чтобы с головы мистера Парадиза и волосок не упал.

Тут Лоример уже загнул, но все-таки был смысл в том, что ему хотелось видеть Аарона живым и готовым сотрудничать. Невыгодно было Лоримеру желать Аарону смерти.

Я высказал ему свое мнение на этот счет, а Лоример поинтересовался, стану ли я информировать полицию обо всем, что он мне рассказал. Я пообещал, что пару дней потерплю, пока не соберу еще кое-какие сведения. Мой ответ вряд ли его удовлетворил, но мне было наплевать, доволен он или нет. Сам я был совершенно недоволен.

С тем и ушел.

Мне нужно было о многом подумать. Кроме всего прочего, это раскрывало еще один яркий аспект криминальной личности Аарона. Что ж, горбатого могила исправит.

Из платного телефона-автомата на Уилширском бульваре я позвонил в управление полиции Лос-Анджелеса и поинтересовался, была ли проведена по моей просьбе экспертиза тела Аарона Парадиза на установление наркотической зависимости. Экспертизу провели — результат отрицательный. Я повесил трубку, нахмурился и расстроился еще больше, чем ожидал. Вот что значит делать необдуманные, поспешные выводы. Я уже наполовину сумел убедить себя, что Аарон был наркоманом и наркодельцом.

Из дома я снова связался с Ральфом Мерлом и попросил его первым делом проверить утром налоговые отчеты на прибыль Паттерсона за 1955 год и выяснить, были ли в них включены дополнительные восемьдесят тысяч. Затем я позвонил Джиму Парадизу.

— Это Шелл, Джим. Еще какие-нибудь неприятности?

— Нет, все спокойно. И я вел себя очень осторожно. Как дела?

— О'кей. Я раздобыл кое-какую информацию. — Я не видел смысла в том, чтобы в ночь перед похоронами Аарона бередить душу Джима новыми подробностями того, что его брат был не совсем типичным американцем, но все же спросил:

— Джим, разве не ты рассказывал мне о том, что человек по имени Гораций Лоример пытался выкупить обратно у Аарона Бри-Айленд?

— Да, это правда.

— Интересно, мы говорим об одном и том же человеке или нет?

Он предоставил мне полный словесный портрет Горация — от розового лица до сигарет с фильтром, и я подтвердил:

— Это он, стопроцентно. Ты встречался с ним в прошлое воскресенье впервые?

— Нет, до этого я видел его несколько раз. Как мне кажется, почти всегда в компании Аарона. А что с этим Лоримером?

— Он только что разубеждал меня, что его ничуть не интересует остров и он даже не заикался о том, чтобы его купить.

— Значит, он врет. Хотелось бы знать почему.

— Да. Мне тоже хотелось бы знать. Есть еще кое-что. Тебе было известно, что именно он продал остров Аарону?

— Черт побери, вот так новость! Если он хочет сейчас вернуть остров, зачем ему вообще понадобилось его продавать?

— Это была… своего рода налоговая сделка. Все остальное ты узнаешь завтра утром, Джим. Если, конечно, не захочешь звякнуть мне сегодня вечером.

— Нет, не выйдет — я хочу пожать твою руку при встрече. Ты мог бы сделать мне одолжение?

— Говори.

— Я уехал из Лагуны рано, поэтому не стал забирать кассовый отчет. Перед тем как уехать, я попросил Еву захватить его с собой — поскольку завтра мы будем закрыты. Если есть желание, ты можешь взять отчеты у Евы и привезти их сюда.

— Охотно. В любом случае я намеревался встретиться с Лори в «Клейморе».

— Я собирался заскочить в город и забрать их, но мне лучше остаться здесь. Я… я пропустил пару рюмок. — У Джима был уставший голос. — Ты же понимаешь, завтра похороны и все такое. Между прочим, в час — морг. Потом служба у могилы в Гринмаунте. Ты намерен присутствовать на похоронах, Шелл?

Я ненавижу похороны. Будь на то моя воля, я бы присутствовал только на одних похоронах — моих собственных. А точнее, если бы все действительно зависело только от меня, я бы не явился и на свои. Но я старался показаться учтивым.

— Тебе видней, Джим. Может, мне лучше не надо…

— Откровенно говоря, мне бы хотелось, чтобы ты присутствовал, Шелл. Если ты, конечно, не против.

— Все нормально, я буду. Увидимся позже. Я повесил трубку, выбросил из головы все мысли о трупах и смерти и порулил в сторону «Клеймора», думая о жизни — и о Лори.