Джоконда улыбается ворам

– Как прошло, Андре? – с интересом спросил Марк Лепен.

– Просто великолепно, господин комиссар! – широко улыбнувшись, ответил незаметный человечек. – Даже лучше, чем я предполагал.

Вот здесь и обнаружился некоторый изъян внешности. Передний зуб на нижней челюсти обломился и почернел как следствие какого-то удара. Но вряд ли подобный дефект отразился на качестве выполненной работы, ведь не станет же он в самом деле выслеживать фигуранта с открытым ртом!

– Не сомневаюсь, – буркнул комиссар, ибо радоваться особенно было нечему. – Наши герои подошли?

– Да, сидят в коридоре, втроем, – охотно отозвался неприметный.

– Скажи им, пусть войдут.

Приоткрыв слегка дверь, Андре произнес:

– Прошу вас, господа! Господин комиссар ждет вас.

В кабинет, преисполненный важности, сначала вошел директор Лувра Омоль Теофиль. На нем был полосатый сюртук и черные брюки; из-под цилиндра на плечи спадали волосы; вместо галстука на шее был повязан красный бант, смотревшийся весьма легкомысленно. Следом, слегка робея, протиснулся главный хранитель музея господин Фернан Луарет. Тощий, с костлявой головой и нелепо торчащим длинным носом, он напоминал поломанный карандаш. Третьим приглашенным был начальник охраны господин Морис, – неуклюже переваливаясь через порог, он тяжко вздохнул и нескромно загородил своим объемным телом широкую дверь, оставшись стоять позади главного хранителя.

Префект полиции мстительно глянул на вошедших.

Директор Лувра вместе с компанией томились у его кабинета целый час. Он мог бы пригласить их и раньше, благо что тем для разговоров отыскалось бы предостаточно, но он ожидал именно этого незаметного человечка. А кроме того, это ожидание включало в себя некоторую воспитательную цель – следует охранять достояние Франции как должно!

Некоторое время Марк Лепен рассматривал вошедших, сознательно не предлагая присесть, давая им возможность потоптаться в неловкости и оценить пространство комиссарского кабинета, после чего громко произнес, сверля носовую перегородку директора музея пытливым взглядом:

– Так чем вы можете меня порадовать, господа? У вас есть для меня какие-нибудь новости?

Омоль Теофиль посмотрел поочередно на хранителя и начальника охраны, обступивших его с обеих сторон, тем самым давая хозяину кабинета понять, что действуют они заодно, и произнес:

– Мы думали от вас услышать какие-то новости, господин комиссар. Все-таки вы нас сами пригласили? Чего же нам тогда без надобности околачиваться в стенах префектуры?

– Я хотел у вас спросить, господа, вы по-прежнему будете утверждать, что сокровищница Франции все эти годы оставались в неприкосновенности?

Директор Лувра выразительно посмотрел на начальника охраны.

– Чего вы спрятались за нас, господин Морис? С вашими-то формами… Вас спрашивают.

– Господин комиссар, я лично подбирал весь персонал, – вышел вперед начальник охраны. – Лично инструктировал каждого охранника и за каждого несу ответственность. И могу с уверенностью вам сообщить, что Лувр охраняется гораздо надежнее, чем Национальный банк Франции.

– Вот как! Интересное заявление, – хмыкнул комиссар. – Андре, – обратился Марк Лепен к «неприметному», – разверни свою папку.

– Охотно, господин комиссар, – отозвался полицейский.

Потянув за конец тесемки, «неприметный» развязал белую ткань и вытащил из папки картину.

– Прошу вас, господин директор, взгляните.

– Какая-то картина? – недоуменно воскликнул Омоль Теофиль. – И что с того?

– А вы знакомы с этой картиной, господин главный хранитель? – язвительно спросил комиссар Лепен.

– Разумеется, знаком. Эта картина Рафаэля «Бальдассаре Кастильоне» из Большой галереи Лувра. Хочу вам заметить, что эта картина – весьма посредственная копия. Но к чему весь этот спектакль, господин комиссар?

– Вот даже как… Могу вас уверить, что это самый настоящий подлинник. И доставлен он из вашего музея.

– Этого не может быть! – воскликнул директор.

– Мы провели небольшой эксперимент на надежность охраны вашего музея и установили, что из него можно украсть практически любую картину. В том числе и Рафаэля.

– Позвольте, но как вам это удалось?! Это просто невозможно! – возмущенно спросил директор.

– Прошу вас присаживаться, чувствую, что наш разговор затянется.

Омоль Теофиль с видом обреченного человека плюхнулся в мягкое кресло. Главный хранитель, выбрав стул рядом, лишь устроился на самый краешек. Пьер Морис, суетливо потоптавшись, не присел, всерьез опасаясь, что кабинетный стул может рассыпаться под его громадным телом, так и остался стоять посередине комнаты, сложив на животе полные ладони.

– Расскажи, Андре, как тебе удалось вынести картину?

– Я переоделся в белый китель служащего, а когда все сторожа и вахтеры собрались на планерке у господина директора, просто подошел к картине и снял ее, – поведал полицейский.

– Позвольте у вас спросить, что вы делали на этом так называемом совещании, оставив при этом без присмотра все картины? – строго посмотрел комиссар на директора музея.

Омаль Теофиль выглядел невероятно смущенным. Полные щеки покрыл густой румянец.

– Меня некоторое время не было в Париже… – заговорил директор.

– Кажется, вы в это время пребывали на отдыхе в горах? – съязвил комиссар. – Надеюсь, он пошел вам на пользу.

– Знаете, весь год был очень напряженный. Было много работы, а потом я съездил в экспедицию в Грецию и решил устроить себе небольшую передышку…

– Оставим все это. О чем вы говорили на собрании?

– В связи с кражей «Моны Лизы» я решил собрать всех сотрудников, чтобы они не теряли бдительности, потому что преступление может повториться. Злоумышленник может почувствовать безнаказанность и явится снова.

– Вот и проинструктировали, – хмыкнул комиссар. – Хорошо, что это была всего лишь инсценировка.

– Что было дальше?

– Я снял с нее раму и бросил в соседний зал, а потом через потайную дверь спустился по лестнице во двор.

– Позвольте, но дверь в служебные помещения должна быть закрыта! – невольно вскричал начальник охраны.

– Совершенно верно, она и была заперта, – охотно согласился полицейский. – Замок держался на четырех ржавых шурупах, а у меня с собой был складной нож. Я просто вывернул эти шурупы, извлек замок, бросил его в угол, а сам быстро спустился по лестнице. Внизу была еще одна дверь, за ней я услышал какой-то неясный шорох и сразу понял, что снаружи находится какой-то человек и он намеревается пройти на лестницу. Тогда я крикнул ему, чтобы он попридержал дверь, пока я буду выносить картину. Это был охранник.

– И он вас не задержал? – изумился начальник охраны.

Андре мило улыбнулся:

– Как видите.

– И даже не спросил, что вы несете?

– Спросил… Я ответил ему правду: «Несу картину Рафаэля «Бальдассаре Кастильоне».

Начальник полиции сдержанно рассмеялся. Инспектор лишь едва улыбнулся. Директор музея побагровел.

– Он любезно распахнул мне дверь, – продолжал Андре, – я поблагодарил его, а затем мы весьма мило распрощались.

– Это просто какое-то безобразие! – с возмущением выкрикнул директор. – Ведь каким образом воры могут перетаскать все картины Лувра!