Джон да Иван – братья навек

– Понял, командир.

– К стене!

Офицеры перебежали к стене. По ним никто не стрелял. Не раздалось выстрела и тогда, когда они поменялись местами. Тимохин указал рукой на коридор, затем на себя и, прыгнув на пол, перекатился к стене. В ответ молчание. В коридор прыгнул Шепель. Обойдя командира, он обернулся:

– Здесь никого нет.

– Вперед!

Тимохин с Шепелем подошли к двери. Михаил внимательно осмотрел ее.

– С той стороны может быть выставлена растяжка.

– Вряд ли. Осколки от разрыва гранаты при обрыве проволоки в основном пойдут в жилище, нас же прикроет дверь. Давай!

Шепель резким ударом ноги выбил дверь вместе с петлями. В комнату прыгнул Тимохин и увидел стоявших у стены трех женщин и четверых детей, примерно от трех до восьми лет.

Шепель вошел в комнату и отскочил к шкафу, за которым мог укрыться и откуда имел возможность прикрывать Тимохина. Правда, для этого майору потребовалось бы расстрелять всю семью Гауни, так как наркобарон спрятался за одной из своих жен. Он крикнул, используя язык пушту:

– Стоять, не приближаться! Оружие на пол, или я убью жен и детей.

Тимохин повернулся к Шепелю:

– Выходи из дома. Передашь Каменеву с Колдановым приказ атаковать духов у реки с флангов, сам бери доктора. Я здесь разберусь.

– Русские? – удивленно и по-русски произнес Гауни. – Но откуда вы взялись, шайтан бы вас побрал?

Шепель вышел в коридор. Тимохин выдвинулся на середину комнаты, держа на прицеле семью наркобарона.

– Да вот, Гауни, соскучились по Афгану, давненько тут не были… А ты не рад встрече старых знакомых?

– Уйди, шакал, и дай мне уйти.

– Как же ты собираешься уйти, если вся территория захвачена моими людьми, русским спецназом?

– В сарае стоит джип; на нем с одной из жен и детьми я уеду. Не станут же русские спецназовцы расстреливать детей? Вы не американцы!

– Послушай меня, Гауни. Ты, конечно, мразь конченая, но у меня приказ не убивать тебя. Ты нужен моему командованию живым.

– Зачем?

– Ты знаешь поставщиков эфедры, а информация стоит дорого. Возможно, выторгуешь себе не только жизнь.

– Я тебе не верю.

Тимохин опустил автомат.

– Да не прячься за бабой, Гауни. Ты же воин, а воины женщинами не прикрываются. Тем более ты вооружен, а я опустил ствол. Давай поговорим.

– Мы можем говорить и так.

– Можем. Но тогда все в Кайзабаде узнают, что ты трус, прикрывшийся женщинами и детьми.

– Я воин!

Гауни оттолкнул от себя жену и направил ствол пистолета в голову Тимохина. Александр видел черный глазок «ПМа» даже во тьме комнаты.

– Не вздумай дергаться, гяур, всажу в череп всю обойму. А командованию своему передай: поставщиков сдам, как только окажусь в безопасном месте.

– И где это безопасное место?

Гауни вооруженной рукой указал на восток.

– Здесь, недалеко…

Договорить он не успел. Из-за спины Тимохина хлестнул выстрел. Гауни, выронив пистолет, схватился на простреленную руку. Женщины и дети бросились к стенам комнаты. Наркобарон остался один, без прикрытия. Тимохин тут же сблизился с ним, сбил с ног, свел руки назад, защелкнул на запястьях наручники и крикнул за спину:

– Шепель! Я что тебе приказал?

Михаил, а это был он, отойдя в глубь коридора, ползком вернулся к комнате и ждал момента подстрелить наркобарона, понимая, что тот, загнанный в угол, может убить Тимохина.

– Да я на секунду задержался. И по-моему, весьма кстати. Но, считай, меня уже нет, я исчез.

Тимохин достал боевую аптечку, вколол в раненую руку наркобарона обезболивающий препарат, перебинтовал рану.

– Ну, вот и все. Идем во двор, Гауни. Остальным, – крикнул Тимохин застывшим у стен женщинам, – оставаться здесь до тех пор, пока вас не выведут из дома. И смотрите за детьми, если не хотите, чтобы их случайно подстрелили. Вперед, Гауни! Кончился твой наркобизнес.

– Шакалы, – сплюнул на ковер наркобарон.

Тимохин выволок его во внутренний двор и бросил к топчану.

– Лежать здесь. Ты под прицелом. Двинешься с места – снайпер перебьет тебе ноги. Ты нужен нам живой, и не более того, так что стрелок сделает тебя инвалидом в несколько секунд.

– Будьте вы прокляты, гяуры!

– Где-то и когда-то я уже это слышал… Причем не единожды. Хочешь ругаться, ругайся. Слюной только не подавись.

На западе у реки раздались автоматные очереди. Стреляли двое. «Кто? – подумал Тимохин. – Каменев с Колдановым по духам или духи по офицерам «Ориона»?» Ответ на этот вопрос командир «Ориона» получил тут же. Его «Блик» издал сигнал вызова.

– «Первый»! – ответил Александр.

– «Шестой»!

– Слушаю.

– Духи у реки уничтожены. Ким под прикрытием снайпера и в сопровождении Гарина приступил к минированию объектов наркозавода.

– Понял тебя.

Тимохин вызвал всех бойцов «Ориона»:

– Внимание, приготовить мины для передачи Киму, снайперам спустить их в ранце по склону к реке. «Седьмому» подобрать.

Он поднялся на топчан и оглядел дома кишлака. В них будто все вымерло, даже собаки не лаяли. Перепуганные взрывами и стрельбой жители попрятались в подвалы. Собаки забились в будки.

В момент атаки Каменевым и Колдановым позиции боевиков у реки Шепель за минуту преодолел расстояние от дома Гауни до лаборатории Шнейдера. Он ворвался в передний, оказавшийся спальным, отсек. В нем никого.

– Черт, – выругался майор, – куда ж ты, сука, делся?

Шнейдер оказался в лаборатории. Он сидел на полу за металлической стойкой, на которой стояли подставки с пробирками. В помещении царил удушливый запах ацетона. Шепель увидел химика.

– Вольф Шнейдер! Ко мне!

Австриец только закрыл руками голову.

– Ко мне, сказал, сука, – рявкнул по-немецки Шепель, – или я спалю тебя в этой лаборатории живьем! Ну?

Австриец вылез из-за стойки, поднялся, испуганно глядя на неизвестно откуда появившегося русского спецназовца.

– Иди ко мне, химик долбаный.

– Прошу вас, не убивайте, я служил лишь орудием в руках бандитов…

Шнейдер подошел к Шепелю и тут же получил удар в нос. Михаил бил в четверть силы, но и этого хватило, чтобы австриец отлетел к противоположной стене, круша все вокруг себя.