Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 12

Филлис сказала, не поднимая глаз:

— А почему вы это делаете?

— Потому что… потому что… А почему бы и нет? — и кинувшись вдруг к девушке, схватил ее за руки.

Она вырвалась; в полнейшем отчаянии Боб Пиллин вытащил конверт.

— Если хотите, я могу порвать это. Я не стану давать их в долг, если вы против. Но я думаю… я полагал…

Филлис откинула голову.

— Вот именно! Вы думали, что я… Вот это и противно!

Наконец он все понял.

— Да нет же! Клянусь, я и не думал…

— Нет, думали! Вы думали, что это я хочу, чтобы вы одолжили деньги.

Она соскочила с дивана и подбежала к окну.

Значит, она решила, что ее используют как приманку! Как некрасиво вдвойне некрасиво, потому что правда. Он прекрасно знал, что миссис Ларн стремилась извлечь все, что могла, из его поклонения ее дочери, но сказал пылко:

— Какая ерунда!

Филлис молчала. Тогда, лихорадочно соображая, что же делать, он воскликнул:

— Филлис, если вы не хотите… Смотрите! — Девушка обернулась Боб разорвал конверт пополам и клочки бросил в камин. — Ну, вот!..

Она легонько охнула, глаза ее округлились. В порыве честности он признался:

— Это не деньги — чек! Добились своего.

Отвернувшись к огню, она медленно произнесла:

— Вам лучше уйти, пока не пришла мама.

У Боба Пиллина отвисла челюсть. Втайне он был согласен с Филлис, но пожертвовать хотя бы минуткой наедине с ней — невыносимо, и он сказал решительно:

— Нет, я останусь!

Филлис чихнула.

— У меня не совсем просохли волосы. — Она присела на каминную решетку спиной к огню.

Лицо Боба Пиллина приняло одухотворенное выражение. Если бы только он решился сказать: «Филлис, радость моя!» или даже «Филлис, не согласились бы вы… позвольте мне…» Но он не мог выжать из себя ни слова.

— Не сопите, пожалуйста! — неожиданно сказала она. — Это ужасно.

— Я не сопел, это неправда!

— Нет, сопели, как моя Кармен, когда спит.

Он пошел было к двери, сделал три шага и остановился: «Какое это имеет значение! От нее я и не такое снесу». И сделал три шага назад.

— Бедняжка! — проворковала она.

— Надеюсь, вы догадываетесь, что видите меня, вероятно, в последний раз? — спросил он мрачно.

— Как же так? Вы же обещали пригласить нас в театр.

— Я не уверен, что ваша мама согласится… После всего.

Филлис рассмеялась от души.

— Вы не знаете маму. Ей все равно.

Боб Пиллин пробормотал:

— Понимаю. — Он ничего не понимал, но это не имело ни малейшего значения. И снова мысль о Вентноре вытеснила все остальные. Какого черта?! Как это получилось? Он мучительно вспоминал, что он мог сболтнуть тогда вечером. Он наверняка ни о чем не просил его и не давал адреса. Очень странная история, надо хорошенько разобраться.

— Вы уверены, что его имя Вентнор? Того типа, что приходил вчера?

Филлис кивнула.

— Невысокий такой, с бачками?

— Рыжие бачки и рыжие ресницы.

— Очевидно, он самый, — задумчиво протянул Боб Пиллин, — Порядочный нахал. Ума не приложу… Надо съездить к нему. А где он узнал ваш адрес?

— Я думала, вы дали.

— Ничего подобного! За кого вы меня принимаете? Филлис вскочила.

— А вот и мама!

По саду шла миссис Ларн. Боб Пиллин кинулся к двери.

— До свидания, я ухожу.

Но миссис Ларн была уже в холле. Она возникла перед ним, разодетая в меха, во всем своем великолепии, и увлекла его в гостиную; французское окно было распахнуто — Филлис исчезла.

— Надеюсь, эти несносные дети не слишком докучали вам. Вчера приходил ваш юрист — милейший человек. Он был, кажется, вполне удовлетворен.

Боб Пиллин пробормотал, краснея до корней волос:

— Я не просил его приходить. Это не мой юрист. Я не знаю, чего он хотел.

Миссис Ларн улыбнулась.

— Не расстраивайтесь, мой дорогой. И не нужно быть щепетильным. Я хочу, чтобы все было на сугубо деловой основе.

Бобу Пиллину очень хотелось крикнуть: «Ни на какой основе этого не будет!» — но он сдержался и пробормотал:

— Мне пора идти, я опаздываю,

— А когда сможете…

— Я… Я пришлю… Я напишу… До свидания!

Но миссис Ларн крепко держала Боба Пиллина за лацкан, обдав его запахом меха и фиалок. У молодого человека мелькнула мысль: «Наверно, и от библейского Иосифа та женщина хотела только денег». Не оставлять же пиджак у нее в руках! Что делать? Миссис Ларн проворковала:

— Было бы крайне любезно с вашей стороны, если бы вы могли устроить это сегодня. — Ее рука скользнула у него по груди. — О, вы все-таки захватили чековую книжку. Какой милый!

В отчаянии Боб Пиллин вытащил книжку и, присев к бюро, заполнил такой же чек, какой он разорвал и бросил в огонь. Потом он почувствовал на лбу горячий поцелуй, голову его на мгновение прижали к меху жакетки, рука взяла чек, голос сказал: «Очаровательно!», — послышался вздох, и его снова обдало запахом духов. Пятясь к двери, он бормотал:

— Хорошо, хорошо… Пожалуйста, не говорите только Филлис. До свидания!

Выйдя за калитку, он подумал: «Черт побери! Не устоял я. И Филлис обо всем знает. Ах, эта собака Вентнор!»

Лицо его помрачнело. Он немедленно отправится к нему и потребует объяснений.

3

Вентнор был еще у себя в кабинете, когда ему принесли визитную карточку его юного друга. На мгновение у него появилось искушение сказать, что его нет. Но он тут же решил: «Какая разница? Все равно когда-нибудь придется встретиться!»

Мистеру Вентнору, может быть, и недоставало мужества, но зато он обладал той особой самоуверенностью и невосприимчивостью, что по необходимости отличают служителей закона; кроме того, он ни на секунду не забывал, что правда на его стороне.

— Просите, — сказал он.

Он решил быть вполне обходительным, хотя молодой Пиллин может потребовать объяснений. Мистер Вентнор не забыл тех пышных форм и красивых губ и все еще лелеял надежду на более близкое знакомство.

Пожимая молодому человеку руку, он сразу же заметил своим рыжим глазом, что тот встревожен, хотя и прикрывает это внешним спокойствием и самоуверенностью. Опустившись во вращающееся кресло, которое давало явное преимущество перед неподвижно сидевшими собеседниками, Вентнор сказал: