Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 5

— Если люди не понимают, чего ты хочешь, то они всегда называют тебя бездельником, — бормотал Гарц.

— Но вы же добились своего, несмотря ни на что, — сказала Кристиан.

Для нее самой решиться на что-нибудь и довести дело до конца было очень трудно. Когда-то она рассказывала Грете сказки собственного сочинения, и та, всегда инстинктивно стремившаяся к определенности, бывало, спрашивала: «А что было дальше, Крис? Доскажи мне все сегодня!» Но Кристиан не могла. Она была мечтательна, мысли ее были глубокими и смутными. Чем бы она ни занималась: вязала ли, писала ли стихи или рисовала, — все получалось у нее по-своему прелестно, и всегда не то, что задумано. Николас Трефри как-то сказал о ней: «Если Крис возьмется делать шляпу, то у нее может получиться покров для алтаря или еще что-нибудь, но только не шляпа». Она инстинктивно стремилась понять скрытый смысл вещей, и на это уходило все ее время. Самое себя она знала лучше, чем большинство девушек в девятнадцать лет, но в этом был повинен ее разум, а не чувства. В той тепличной обстановке, в которой она жила, ей не приходилось волноваться, если не считать тех редких случаев, когда у нее бывали вспышки гнева («истерики», как окрестил их старый Николас Трефри) при виде того, что она считала низким и несправедливым.

— Если бы я была мужчиной, — сказала Кристиан, — и собиралась стать великим, я предпочла бы начать с самой первой ступеньки, как вы.

— Да, — быстро ответил Гарц, — надо испытать и понять все.

Она и не заметила, что он воспринял, как должное, ее слова о том, что он собирается стать великим.

— Таких взглядов придерживаются немногие! — продолжал он, недовольно кривя губы под черными усами, — А для всех остальных неблагородное происхождение — уже преступление!

— Вы несправедливы, — сказала Кристиан. — Этого я от вас не ожидала.

— Но ведь это правда! Стоит ли закрывать глаза на нее?

— Может быть, и правда, но благороднее о ней не говорить!

— Если бы чаще говорили правду, было бы меньше лицемерия, — сказал Гарц, стукнув кулаком по ладони.

Кристиан, сидевшая на перелазе, взглянула на него сверху вниз.

— Впрочем, вы правы, фрейлейн Кристиан, — вдруг добавил он, — все это мелочи. Главное — работа и стремление увидеть красоту мира.

Лицо Кристиан просияло. Эту жажду красоты она понимала очень хорошо. Соскользнув с перелаза, она глубоко вздохнула.

— Да! — сказала она.

Оба немного помолчали, потом Гарц неуверенно произнес:

— Если бы вам и фрейлейн Грете захотелось как-нибудь посмотреть мою мастерскую, я был бы очень рад. Я попытался бы прибрать ее к вашему приходу!

— Я буду очень рада. Это могло бы многому научить меня. А я хочу учиться.

Оба они молчали, пока тропинка не вывела их на дорогу.

— Мы, по-видимому, всех опередили; как хорошо быть впереди… не надо торопиться. Впрочем, я забыла… вы ведь не любите бездельничать, герр Гарц, вы всегда торопитесь.

— Потрудившись как следует, я могу бездельничать не хуже всякого другого; потом снова работаю… охота к работе нагуливается, как аппетит.

— А я всегда бездельничаю, — сказала Кристиан. Сидевшая на обочине дороги крестьянка, подняв к ним загорелое лицо, попросила тихим голосом:

— Милостивая госпожа, помогите мне, пожалуйста, поднять на плечо эту корзину.

Кристиан нагнулась, но прежде чем она успела что-нибудь сделать, Гарц взвалил корзину себе на спину.

— Так-то лучше, — сказал он, кивая крестьянке. — Эта добрая дама не обидится на меня.

Женщина, очень сконфуженная, пошла рядом с Кристиан. Потирая загорелые руки, она говорила:

— Добрая госпожа, я не хотела… Корзина тяжелая, но я совсем не этого хотела…

— Я уверена, что он помогает вам с удовольствием, — сказала Кристиан.

Однако вскоре их догнал экипаж с остальными, и при виде этого странного зрелища мисс Нейлор поджала губы, кузина Тереза мило закивала головой, Дони улыбнулся, а у сидевшей рядом с ним Греты выражение лица стало очень чопорным. Гарц расхохотался.

— Чему вы смеетесь? — спросила Кристиан.

— Вы, англичане, забавный народ. Этого делать нельзя, того делать не полагается — не повернешься, словно в крапиве сидишь. А если бы мне взбрело в голову пройтись с вами без сюртука, ваша гувернантка свалилась бы под колеса.

Смех его заразил Кристиан; пока они шли к станции, у них появилось такое чувство, что теперь они знают друг друга лучше.

Солнце уже скрылось за горами, когда маленький поезд тронулся и пополз вниз по склону долины. Всех сморило, а Грета то и дело клевала носом. Кристиан сидела в углу и смотрела в окно, Гарц изучал ее профиль.

Он пытался рассмотреть ее глаза. Он и раньше замечал, что каково бы ни было их выражение, брови, выгнутые и довольно широко расставленные, придавали ее взгляду какую-то особенную проницательность. Он думал о своей картине. В лице девушки нет ничего характерного, слишком оно доброе, слишком лучистое. Только подбородок резко очерченный, почти упрямый.

Поезд дернулся и остановился; Кристиан оглянулась. У Гарца было такое ощущение, словно она оказала: «Вы мой друг».

На вилле Рубейн герр Пауль заколол ради дня рождения Греты весьма упитанного тельца. — Когда все гости наконец уселись, он один остался на ногах. Взмахнув рукой над накрытым столом, он крикнул:

— Дорогие мои! Ешьте на здоровье! Здесь вкусные вещи… Прошу! — И с хитрым видом фокусника, достающего кролика из шляпы, он снял крышку с супницы. — Суп… черепаховый, жирный, с зеленым жиром!

Он чмокнул губами.

За столом никто не прислуживал. Грета так объяснила Гарцу отсутствие лакеев:

— Это потому, что мая хотим подурачиться сегодня.

Красная и блестящая, как бокал, наполненный вином, физиономия герра Пауля излучала радушие. Он чокался со всеми и увещевал отстающих.

Гарц за спиной Греты украдкой передал мисс. Нейлор хлопушку, и маленькая гувернантка вдруг, с выражением шутливого ужаса на лице, дернула за ниточку. Хлопушка взорвалась, и Грета соскочила со стула. Скраф, испугавшись, вдруг оказался на буфете и попал передними лапами в тарелку с супом; он обернулся с таким видом, словно обвинял всю компанию в том, что оказался в неловком положении. Раздался взрыв смеха. Но Скраф не торопился вылезать из тарелки, он понюхал суп и, не обнаружив никакого подвоха, стал его лакать,

— Возьмите его! Возьмите его! — жалобно просила Грета. — А то он заболеет.

— Allons, mon cher! — кричал герр Пауль. — C'est magnifique, mais vous savez, ce n'est guere la guerre [16].

Скраф, сделав отчаянный прыжок, опустился позади него.

— Ах! — вскрикнула мисс Нейлор. — Ковер!

Новый взрыв хохота потряс стол; рассмеявшись раз, они теперь могли остановиться, только насмеявшись вволю. Когда Скраф и следы его деятельности были удалены, герр Пауль взял разливательную ложку.