Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 6

— Как обидеть?

— Он уже поранил штыком свою жену.

— Я поговорю с ним.

Хилери улыбнулся.

— Боюсь, что слова тут едва ли помогут. Она должна скрыться.

Воцарилось молчание.

— Моя книга! — проговорил мистер Стоун.

Хилери словно что ударило, когда он увидел, как вдруг побелело лицо старика. «Надо, чтобы он проявил силу воли, — подумал он. — Когда я уеду, она все равно сюда больше не придет».

Но он просто не мог видеть трагические глаза мистера Стоуна и, коснувшись его рукава, сказал:

— Быть может, сэр, она согласится на риск, если вы попросите.

Мистер Стоун не ответил, и Хилери, не зная, что еще сказать, отошел к окну. В негустой тени, где не было ни слишком тепло, ни слишком холодно, дремала Миранда, положив мордочку на лапы и слегка оскалив белые зубы.

Снова раздался голос мистера Стоуна:

— Вы правы: я не могу просить ее, чтобы она так рисковала!

— Вот она идет по саду, — сказал Хилери хрипло. — Позвать ее?

— Да.

Хилери знаком предложил девушке зайти.

Она вошла, неся в руке крохотный букетик ландышей. При виде мистера Стоуна лицо у нее погасло; она стояла молча, подняв букетик к груди. Поразителен был этот переход от трепещущей надежды к мрачному унынию. На щеках у нее вспыхнули красные пятна. Она перевела взгляд с мистера Стоуна на Хилери и снова на мистера Стоуна. Оба они смотрели на нее, не отрываясь. Все трое молчали. Грудь маленькой натурщицы начала тяжело вздыматься, словно после быстрого бега.

— Смотрите, мистер Стоун, что я вам принесла, — сказала она чуть слышно и протянула ему букетик ландышей. Но мистер Стоун не шевельнулся. — Они вам разве не нравятся?

Глаза мистера Стоуна по-прежнему были прикованы к ее лицу.

Хилери не вынес этого напряжения.

— Ну как, сэр, вы сами ей скажете или мне сказать?

Мистер Стоун заговорил:

— Я постараюсь дописать книгу без вашей помощи. Вы не должны подвергаться риску. Я не могу допустить этого.

Маленькая натурщица водила глазами из стороны в сторону.

— Но мне нравится писать, когда вы диктуете, — сказала она.

— Этот человек может вас обидеть, — сказал мистер Стоун.

Маленькая натурщица взглянула на Хилери.

— А мне все равно, я его не боюсь, я могу сама за себя постоять, мне это не в первый раз.

— Я уезжаю, — проговорил Хилери тихо.

Кинув на него отчаянный взгляд, будто спрашивая: «а я — я тоже еду?» маленькая натурщица застыла на месте.

Чтобы прекратить мучительную сцену, Хилери подошел к мистеру Стоуну.

— Вы будете диктовать ей сегодня, сэр?

— Нет.

— А завтра?

— Нет.

— Вы не хотели бы немного прогуляться со мной?

Мистер Стоун наклонил голову.

Хилери обернулся к маленькой натурщице.

— Итак, прощайте, — сказал он.

Она не приняла его протянутой руки. Глаза ее, глядевшие в сторону, сверкали; она закусила нижнюю губу. Потом уронила букетик, взглянула на Хилери, с усилием глотнула воздух и медленно вышла. Уходя, она наступила на упавшие ландыши.

Хилери подобрал то, что осталось от цветов, и бросил за решетку камина. В воздухе остался запах раздавленных ландышей.

— Теперь, сэр, мы можем отправиться на нашу прогулку, — сказал Хилери.

Мистер Стоун с трудом двинулся к двери, и вскоре оба они молча шагали к Кенсингтонскому саду.

ГЛАВА XXXIV ПРИКЛЮЧЕНИЕ ТАЙМИ

В этот самый день Тайми вышла из дому, ведя одной рукой велосипед, а в другой держа легкий чемодан, и быстро свернула с Олд-сквер в проулок. Там она остановилась, поставила чемоданчик и дала свисток, подзывая кэб. Он подъехал к тротуару, и тут же какой-то оборванец, будто выскочивший прямо из-под земли, завладел ее чемоданом. В тощем небритом лице оборванца было страдание загнанного волка.

— Проваливай-ка, эй ты! — крикнул ему кэбмен.

— Ничего, пусть, — пробормотала Тайми. Оборванец поднял чемодан, поставил его в кэб и стоял неподвижно, дожидаясь, когда ему заплатят.

Тайми дала ему две мелкие монеты. Он молча глянул на них и ушел.

«Несчастный, — подумала она. — Вот одно из тех явлений, с которыми мы должны покончить в первую очередь».

Кэб двинулся в направлении Хайд-парка, и Тайми последовала за ним на велосипеде, стараясь держаться невозмутимо.

«Вот и конец прежней жизни, — думала она. — Я не должна предаваться романтическим бредням и воображать, будто совершаю что-то необыкновенное; все это надо воспринимать как само собой разумеющееся». — Она вдруг вспомнила красную физиономию «этого типа», мистера Пэрси. Если бы он видел ее сейчас, когда она навеки расстается с комфортом! «Как только приеду, сейчас же дам знать маме. Может приехать хоть завтра, пусть сама все увидит. Я не желаю, чтобы по поводу моего исчезновения устраивали истерики. Они все должны привыкнуть ж мысли, что я намерена быть в самой гуще жизни, и кто бы и что бы там ни думал, меня это не остановит».

Завидев приближающийся автомобиль, Тайми удивленно нахмурилась. Неужели это «тот тип»? Оказалось, что это вовсе не мистер Пэрси в своем «Дэмайере А-прим», но сидевший в машине был так на него похож, что, в общем, это не составляло разницы. Тайми коротко рассмеялась.

На деревьях и на воде в Хайд-парке плясал и искрился холодноватый свет, и, казалось, таким же танцующим холодноватым светом искрятся глаза девушки.

Кэбмен украдкой бросил на нее восхищенный взгляд, ясно говоривший: «Ну и лакомый кусочек!»

«Вот здесь купается дедушка, — подумала Тайми. — Бедный, милый дедушка. Мне жалко всех старых людей».

Проехав под тенью деревьев, кэб покатился по открытой дороге.

«Интересно, сколько «я» заключено в одном человеке, — размышляла Тайми. — Иной раз мне кажется, что во мне два «я». Дядя Хилери понял бы, что я имею в виду. Асфальт на тротуаре уже начинает отвратительно пахнуть, а ведь завтра еще только первое июня. Как-то там мама, очень ли огорчит ее мой отъезд? Вот было бы чудесно, если бы на свете не было огорчений!»