Джон Кипящий Котелок

Теперь между мной и Сэмми поднимался не яркий огонь, а лишь волны тепла от последних тлеющих головешек, которые то и дело стреляли, выбрасывая снопы искр. Быстро темнело. От костра уже было больше света, чем от неба на западе. Я делал вид, что не замечаю, как Сэмми, вместо того чтобы взяться за револьвер, сидит, выпятив подбородок, и глядит мне прямо в глаза.

Будь я героем, стал бы таращиться в ответ и победил бы противника одним лишь взглядом! Но я не герой. Вместо этого с упрямым выражением уставился на верхнюю пуговицу его куртки и нахмурился как только мог. И в то же время чувствовал, что его взгляд, направленный поверх моего, ухватил меня наподобие щупальцев — неприятное ощущение! Этот парень, скажу вам, был сущий дьявол! Я чувствовал, как во мне закипает кровь. Его ненависть отравляла меня. Было страшно, несмотря даже на то, что не глядел ему в лицо.

Внезапно он холодно и спокойно проговорил:

— В глаза смотри, трусливая скотина!

Еще чуть-чуть, и я бы в самом деле дрогнул — настолько успешно он поиграл со мной в гляделки! Но чтобы этого не произошло, заставил себя разозлиться и зарычал:

— Хватай свою пушку и не забудь сказать спокойной ночи! Конец тебе, Сэмми!

Мне не пришлось просить его дважды. Рука бандита дернулась к револьверу и безупречным быстрым движением извлекла его из кобуры. Да, это была отличная скорость, только ее не хватило, чтобы получше прицелиться. В тот момент, когда я спустил курок, казалось, будто дуло его кольта смотрит мне в лоб, но, к счастью, я ошибался. Оно отклонилось самую малость — примерно на одну восьмую дюйма. Однако и этого было достаточно, чтобы голова моя осталась цела. Пуля просвистела над ухом, а я зачем-то пригнулся, хотя в следующий момент уже проклинал себя за эту дурость.

Но Сэмми этого не заметил. Он уже ничего не замечал, потому что был мертв. Что с ним случилось, тоже так и не узнал, поскольку моя пуля прошла прямо между его глаз, и теперь он лежал на спине, глядя на звезды, но не видя их.

Лихо, да? Жаль, не видели вы этих парней! Никто из них бровью не повел! Только двое подали голос.

— Ну вот, наконец-то! — проворчал один. — А то ведь сколько времени Сэмми на это напрашивался!

— Чисто сработано! — заметил другой.

Этот паренек, надо сказать, несколько отличался от остальных — казался как будто чище и опрятнее. Он был совсем еще юным — выглядел лет на двадцать, но на самом деле, думаю, ему было не больше семнадцати. У него была правильная речь, и, что самое ценное, он всегда говорил дело. К тому же был хорош собой, и что-то в его светло-голубых глазах заставляло отнестись к нему с вниманием, несмотря на его молодые годы. Худощавый и гибкий, ловкий и сильный — словом, у этого молодого джентльмена все было как надо. И вот как раз он-то и похвалил мою работу.

Впрочем, сказал всего лишь то, что думал. Ему понравилось, как я вогнал моему противнику пулю ровнехонько между глаз. Четверть дюйма в сторону — и, вероятно бы, промолчал. Тут подобрались серьезные ребята, и этот, наверное, был самым серьезным из всех.

Я решил, что надо бы и мне держаться так же спокойно, как они. Поэтому первым делом переломил револьвер, извлек гильзу из барабана, вставил новый патрон. И тут один парень, сидевший ярдах в десяти от меня, заметил:

— Ну и по-дурацки ты держал правую после выстрела! Представь, что бы с тобой было, если бы кто-то еще вздумал шалить?

— У меня левая свободна, — пояснил я. — Заставил бы его снять передо мной шляпу!

Понятно, я был на взводе, такое замечание не могло меня не задеть. Поэтому тут же пустил в ход левую руку и, выстрелив навскидку, сшиб сомбреро с его головы. Только не подумайте, что это выдающееся достижение, — шляпа у него была сдвинута на затылок и представляла собой легкую мишень. Однако мои слова и последовавший за ними выстрел оказались удачным сочетанием. Вокруг поднялся одобрительный рев, а тот, кто меня спрашивал, спокойно потянулся за шляпой и принялся изучать две дырки, оставленные пулей.

Я обошел костер, чтобы выполнить мою обязанность — унести тело Сэмми. Малыш, тот, что отличался от других, взялся мне помогать. Он молча подошел и поднял Сэмми за ноги, а я — за голову. Похороны были недолгими, но мы сделали все, как полагается: опустили тело в расселину в ста ярдах от костра, которая была у паренька на примете, а затем раскачали нависшую над ней глыбу и завалили могилу добрым десятком тонн разнокалиберных обломков. После чего пошли обратно к костру.

— Послушай, — спросил он вдруг, — а ты что, левша?

— Нет.

— Неужто так натренировался?

— Да.

— И долго пришлось упражняться?

— С восьми лет начал. Считай, уже четверть века.

Он горестно вздохнул.

— Но эта наука давалась мне с трудом, — утешил я его. — К тому же раньше многого не знал.

— Чего, например?

— А того, что не нужно заставлять левую руку работать как правую. Каждая рука действует по-своему, и в этом есть свои преимущества, которые следует использовать. Но ты и сам носишь два револьвера!

— Только для виду. А ты можешь меня научить?

Я подумал, что пробуду в банде недолго и вряд ли успею за это время существенно повысить уровень его мастерства. Однако не мог отказать.

— Научу, — пообещал.

Шагов десять он прошел молча, не сказав даже спасибо, потом произнес:

— Меня зовут Каддиган. Клянусь, ты не пожалеешь, что согласился мне помочь!

У меня было смутное предчувствие, что когда-нибудь он и впрямь меня отблагодарит. И прошло совсем немного времени, как это подтвердилось.

Жена считает, что мне вовсе не следовало бы упоминать о Каддигане. Теперь он стал очень знаменит, на Западе его знает каждая собака, и как только его имя будет упомянуто в связи с этой историей, все сразу же позабудут обо мне и станут говорить лишь о том, каким молодчиной был этот Каддиган в молодости.

Ну и пусть себе говорят! Буду только рад! В конце концов, мне ли ему завидовать?

Когда из-за скалы показался костер, мы увидели, что все ребята повскакивали с мест, а чуть поодаль от них на могучем коне восседает огромный человечище в пончо и с перьями в волосах. Мне не надо было ничего подсказывать, я и сам понял, что наконец-то вижу Красного Коршуна!

Глава 36 БАНДИТ ПОНЕВОЛЕ

Мой спутник тоже насторожился.

— Если не возражаешь, — сказал он, — сегодня я все время буду рядом с тобой. Видно, нам предстоит непростое дельце, иначе старый дьявол не вернулся бы так скоро после Ладлоу.

— А ты был там? — поинтересовался я.

— Да, был, — отрезал он тоном, не допускающим дальнейших расспросов.

Мы поспешили к остальным, и я про себя отметил, что Коршун почему-то не садится со всеми вместе у костра, а держится в тени, верхом на коне. Ребята читали какую-то бумагу, передавая ее из рук в руки; одни качали при этом головой, другие, прочтя, хмурились и глядели в землю.

До меня тоже дошла очередь. Это было странное послание, точно составил его ребенок, — написанное печатными буквами, пестрящее ошибками, и так далее. Содержание было таково:

«Что нужно: останавить дилежанс на Джессами каторый визет тристо фунтов золота

Как сделать: взарвать мост Фулсом за ахраной к перед дилежансом».

Больше не было ни слова. Признаться, эта работенка отнюдь меня не прельщала; мне вовсе не хотелось принимать участие в бандитских налетах.

Я знал и мост и дилижанс, о которых шла речь. Мост Фулсом был массивным деревянным сооружением, поставленным на века. Он, кстати, до сих пор существует, точнее, не он сам, а точно такой же, отстроенный заново. Каньон, по которому протекает река Фулсом, достигает в том месте пятисот футов в глубину и девяноста в ширину. Навести там мост было в те дни непростой работой, но выполнена она была на совесть.