Джон ячменное зерно. Рассказы разных лет

Именно эти «случайные» выпивки и были самыми интересными; за ними часто следовали любопытные приключения. После одной такой попойки Нельсон, Француз Фрэнк и капитан Спинк обнаружили украденную Виски Бобом и Греком Ники лодку, которую они спрятали под водой. Примерно в это время в компании устричных пиратов случились некоторые важные события. Нельсон подрался на борту «Энни» с Биллом Келли, получил пулю в лопатку и ходил с рукой на перевязи; потом он поссорился с Ракушкой и взял на «Северного Оленя» двух новых матросов, но те, испугавшись его диких выходок, бежали от него и рассказывали о нем на берегу такие страшные истории, что к нему никто не решался идти, и «Северный Олень» праздно стоял на якоре у берега. «Рэзл-Дэзл», со сломанной мачтой, стояла рядом с ней. Экипаж ее составляли мы со Скотти. Виски Боб повздорил с Фрэнком и ушел с Греком Ники к устью реки Сакраменто; оттуда они привели новую лодку, украденную у итальянцев. Владельцы ее потом явились в гавань и искали свою лодку у всех устричных пиратов. Мы понимали, что только Виски Боб и Грек Ники могли ее украсть. Но куда они ее спрятали? Сотни греков и итальянцев участвовали в поисках; они тщательно обшарили все уголки залива и устье реки, но ничего не могли найти. Тогда владелец лодки обещал тому, кто найдет ее, награду в пятьдесят долларов. Разумеется, это вызвало еще больший интерес к пропавшей лодке.

В воскресенье ко мне пришел старый капитан Спинк и с таинственным видом рассказал мне, что, когда он ловил рыбу у Аламедской пристани, во время отлива увидел у одного столба привязанный к нему конец веревки. Он попробовал потянуть за веревку и поднять то, что было к ней привязано, но это оказалось ему не по силам. У другого столба подальше был привязан другой конец веревки, тоже прикрепленный под водой к чему-то очень тяжелому. Похоже, это и есть пропавшая лодка. Капитан пришел, чтобы уговорить меня помочь ему поднять лодку и заработать пятьдесят долларов. Но я считал, что у воров тоже должны быть свои понятия о чести, и отказался от участия в этой операции.

Но Француз Фрэнк и Нельсон были в ссоре с Виски Бобом. (Бедняга Виски Боб! Он был добрым и благородным малым, но слабохарактерным и алкоголиком; в скором времени после описанных событий его тело нашли в заливе, продырявленное пулями). Не прошло и часу после того, как я отказался от предложения капитана Спинка, мимо меня прошел «Северный Олень». Капитан стоял с Нельсоном на борту. Сзади шла шхуна Француза.

Через некоторое время они явились обратно и шли как-то странно, рядышком; когда они повернули, огибая мель, я увидел, что из воды торчит нос рыбачьей лодки. Она была привязана канатами к шлюпу и к шхуне за шкафут. Отлив был уже в полном разгаре, и они уткнулись прямо в песок, с рыбачьей лодкой посередине. Тотчас же Ганс, матрос со шлюпа, спустил шлюпку и направился в порт; по торчавшей на носу лодки пустой бутыли легко было догадаться о цели этого путешествия. Мужчины хотели поскорее вспрыснуть так легко доставшиеся пятьдесят долларов. Вообще у всех поклонников Ячменного Зерна одинаковая психология: они пьют с радости и с горя; в последнем случае они пьют за будущую удачу, которая должна, рано или поздно, выпасть на их долю; пьют от радости при встрече с приятелями и пьют после ссоры с ними — с горя, что потеряли их; если им везет в любви, они пьют от радости, а если не повезло, то пьют с горя. В периоды безделья они тоже ощущают потребность выпить как можно больше — чтобы в голове зашумело и чтобы время не шло праздно. В трезвом состоянии они сгорают от желания выпить, а во время попойки у них появляется желание пить без конца.

Разумеется, компания пригласила и меня со Скотти. Мы стали помогать им истратить награду, которая еще не была получена. Пили мы здорово. Нам было очень весело — мы пели, болтали, рассказывали о своих подвигах и осушали стакан за стаканом. Нас хорошо было видно на набережной, и наши приятели, привлеченные шумом, приплывали к нам на своих лодках и присоединялись к нашей компании. Ганс то и дело ездил на берег с пустыми бутылками.

Веселье достигло своего апогея, когда пришли совершенно трезвые Виски Боб и Грек Ники и стали с негодованием упрекать вероломных товарищей, выхвативших у них из-под носа добычу. Француз Фрэнк, по наущению Джона Ячменное Зерно, начал было горячую тираду о честности и других добродетелях, но потом, не выдержав, вытащил Виски Боба на песок и задал ему, несмотря на свой преклонный возраст, здоровую трепку. Грек Ники вооружился лопатой и бросился Бобу на выручку, но Ганс предупредил его. Боба и Ники, избитых в кровь, посадили в их лодку и отправили домой, а победители сочли своим долгом отпраздновать победу.

Между тем орава наших гостей, представлявшая собой многонациональное сборище, вовсю демонстрируя разнообразные темпераменты, дошла уже до высоких градусов. Обычная сдержанность уступила место разнузданности и злобе: кто-то вспоминал старые обиды, пробуждалась старая вражда, и то тут, то там начиналась драка. Какой-то грузчик вспомнил, как его обидел устричник; устричник начал жаловаться на грузчика — в результате сжимались и шли в ход кулаки. По окончании драки пили за примирение, и недавние враги обнимали друг друга и клялись в вечной дружбе, до гробовой доски.

Вдруг входит Суп Кеннеди и требует свою старую рубаху, оставленную им когда-то на «Олене». Очевидно, он решил, что это самая подходящая минута для сведения счетов. Перед этим он пьянствовал в пивной «Сент-Луис», и, очевидно, сам Джон Ячменное Зерно привел его сюда потребовать свою старую рубашку. Несколько брошенных им слов послужили сигналом к драке. Суп схватился с Нельсоном на палубе, и оба повалились. Сам того не подозревая, Суп был на волосок от смерти. Фрэнк едва не проломил ему череп железным ломом. Уж больно он рассвирепел, увидев, как человек с двумя здоровыми руками напал на однорукого. Если «Северный Олень» еще существует, то на его борту должен остаться след от удара лома, миновавшего, к счастью, голову Кеннеди.

Но Нельсон вытащил из лубка свою забинтованную, пробитую пулей руку и со слезами ярости рычал, что он справится с Супом Кеннеди и одной рукой. Мы предоставили им возможность помериться силами на песчаной отмели. Одно время, когда казалось, что Нельсону приходится туго, Ячменное Зерно вместе с Французом Фрэнком тоже ввязались в драку. Против этого запротестовал Скотти и кинулся на Фрэнка; тот повернулся к нему, повалил, сел на него верхом и начал обрабатывать кулаками. Они катались по песку взад и вперед. Пытаясь разнять их, мы затеяли с полдюжины новых драк. Кое-как их удалось унять с помощью бутылок и других мер. Однако Нельсон с Супом Кеннеди продолжали бой. Время от времени мы подходили к ним и давали различные советы. Так, когда они в изнеможении лежали на песке, не в состоянии драться, мы советовали им засыпать глаза противнику песком. Они начали швырять друг в друга песком, потом встали и продолжали драку до тех пор, пока окончательно не выбились из сил.

Все это было скверно, смешно и скотски грубо, но подумайте, что все это значило для меня — шестнадцатилетнего юноши, сжигаемого страстью к приключениям, голова которого была полна рассказов о пиратах, разоренных городах, вооруженных столкновениях и воображение которого до безумия было возбуждено алкоголем. Это была неприкрашенная жизнь, дикая и свободная, — естественная для тех мест, где я жил, для того времени, в которое я родился. И более того — эта жизнь была чревата обещаниями. Здесь только начало. С песчаной отмели через Золотые Ворота дорога вела в обширный мир приключений на всем необъятном свете, где уже будут битвы не из-за старой рубахи или рыбачьей лодки, а во имя иных, более высоких и более романтических целей.

Когда я пристыдил Скотти за то, что его поколотил старик, он начал ругаться, и мы тоже подрались на потеху остальным; в эту же ночь он ушел от меня, забрав с собой пару моих одеял. В течение всей ночи, пока устричники спали на своих койках мертвецким сном, шхуна и «Северный Олень» покачивались на якорях в высокой воде прилива. Рыбачья лодка, все еще наполненная камнями и водой, покоилась на дне.

Рано утром я услышал дикие крики, раздававшиеся с «Северного Оленя». Я вскочил, ежась от утреннего холода, и увидел зрелище, заставившее долгое время хохотать всю набережную. Красивая рыбачья лодка лежала на песке, раздавленная, плоская, как блин, а на ней торчали шхуна Француза Фрэнка и «Северный Олень». По несчастной случайности, крепкий дубовый нос лодки пробил две доски в борту «Северного Оленя». Когда начался прилив, в образовавшуюся брешь хлынула вода; Нельсон проснулся, когда вода начала заливать его койку. Я выскочил на помощь, и мы вместе выкачали воду из шхуны и заделали пробоину.

Потом Нельсон приготовил завтрак, и во время еды мы обсудили создавшееся положение. Он был разорен. Я тоже. Никогда нам уже не заплатят пятидесяти долларов за груду щепок, лежавшую на песке. У него была ранена рука и не было команды. У меня был сожжен главный парус и тоже не было команды.

— Что бы ты сказал, если б я предложил тебе работать в компании? — спросил Нельсон.

— Давай работать вместе, — последовал мой ответ.

Таким образом я вошел в компанию с Задирой Младшим — Нельсоном, самым диким и необузданным из всех устричных пиратов. Мы заняли у Джона Рейнгольдса денег, купили припасов, наполнили бочонки пресной водой и в тот же день отплыли к устричным отмелям.

Глава XII

Я никогда не жалел о тех сумасшедших месяцах, которые я провел в компании с Нельсоном. Да, он действительно умел управлять судном, хотя и заставлял дрожать от страха всякого, кто только плавал с ним. Быть всегда на волоске от гибели было для него наслаждением. Он гордился тем, что делает то, чего никто не осмеливается делать. У него был еще особый пунктик — никогда не брать рифы; за все время, пока я с ним плавал, «Северный Олень» ни разу не ходил под зарифленными парусами, как бы сильно ни дул ветер. Палуба у нас никогда не просыхала. Судно выдерживало огромное напряжение, но все-таки постоянно ходило под полными парусами.