Джони, о-е! Или назад в СССР - 2
Шрифт:
Честно говоря, мысль обучить студентов шелкографии пришла ко мне чуть позже «фотолитографической» и была корыстна. Когда я увидел школьные лаборатории, то подумал, а почему бы не выпускать «мои картины»? На них и подзаработать можно будет немного и у меня будет присутствовать во всей этой «коммерческой чехарде» творческая составляющая.
С собой я привёз фотоплёнку со схемами той аппаратуры, что я уже делал в Союзе, её, словно переснятые «советские секреты», через границу перевезли цыгане, а вот компьютерная «материнские платы» придётся рисовать на больших листах ватмана самостоятельно. Вот была моя главная задача. Причём первые «микрокомпьютеры» собирались из выставленных на продажу производителями конструктора элементарно, а вот «Эппл-1»,
На «материнской плате» первого «Аппла» было много микросхем 74s257 и микропроцессоры «МОС 6502», которые выйдут в семьдесят пятом. Мы сделаем первый «Аппл» на 8080- восемь тысяч восьмидесятых. Они помедленней, но технологию застолбить хочется. И не только в Англии. «Штатникам» глубоко наплевать даже на Британские патенты, а поэтому, патентовать буду не только в Англии, но и в Америке. Да-а-а… А пока, надо готовиться.
Потирая мысленно ладони, я узнал у Сэма местонахождение ближайшего супермаркета и сходил за едой, немного наполнив совершенно пустой холодильник.
Вечер встречи с моими новыми родичами прошел скромно. «Бабушка» Лиз встретила меня радушно, но у меня до конца ужи оставалось ощущение театральности действа. А может я это себе выдумал, играя в шпионов.
Ладно, мои дяди и тети, которые меня точно не видели совсем, а брата, уехавшего в Индию, лет эдак двадцать и там погиб в автокатастрофе вместе с женой и двумя сыновьями. Но моя бабушка, мать его, то есть моего отца, и меня видеть то была должна. Хотя бы на фотографиях, мать их, в семейном альбоме.
Да! Я смотрел на этот театр и мысленно матерился, так как не понимал свою роль. Только видя перед собой удовлетворенную физиономию дедушки, я понимал, что все под его контролем и не особо нервничал. Однако, в конце концов, по вопросам дядюшек и тётушек до меня дошло, что они все, включая бабулю, считают не только живым меня, но и моих родителей с братом.
Наконец, я не выдержал и спросил об этом у Джона Сомерсета. Оказалось, этот безмерно циничный человек скрыл гибель своего сына и его семьи не только от других своих детей, но и от своей жены. И даже изъял из альбома их фото. Мозгстарого разведчика сработал по заложенным стандартам и требованиям. Основная задача разведки — поиск каналов проникновения и формирование легенды прикрытия не только для себя, но и для коллег — нелегалов. Вот он и подготовил сразу четыре легенды. Причем Сомерсет не зарегистрировал свидетельства о смерти и имел на руках все документы погибших. В том числе и «моё» свидетельство об окончании английской средней школы в Дели.
Я на столько был далёк от разведки, что меня, после того, когда мне стала понятна глубина цинизма этого человека, едва не стошнило. Передо взором вдруг встала могила с надгробной плитой на которой написано «моё» имя: «Джон Сомерсет», а рядом другие плиты и не три, а десятки, сотни… Жуть какая…
— Для матери регулярно приходят письма, — ответил Сомерсет, увидев мой немой вопрос. — И от. Тебя тоже. Я тебе дам их почитать.
К слову сказать гибель моего прототипа произошла всего два года назад и вполне возможно вскорости я могу обрести реальных родителей. Очень не хотелось бы, честно говоря чтобы они наложили лапы на мои авторские патенты. Честно говоря, я только теперь понял, что это не я обвёл вокруг пальца гэбэшников, а они меня. Ну, может пока не обвели, но готовятся. По крайней мере о том, что они у меня есть де-юре, меня никто не предупреждал.
— Да, ладно… Всё равно Линукс я собирался отдать Родине, — подумал я, мысленно махнув рукой.
Кстати, я понял, что родственники собрались
не ради меня, а ради Джона Сомерсета старшего. Он, оказывается, долгое время практиковал во Франции, и только недавно, в ожидании меня, перебрался на Ривьеру.На ужине я познакомился с дядюшкой Биллом, который ужасно обрадовался, что ему не надо будет целыми днями находится в школе, так как я объявил, что посвящу первое время нахождения в Лондоне подготовке к аттестации.
В сентябре меня должны будут проверить на соответствие моих отметок в аттестате английским критериям оценки знаний. А как же соответствие моих личных знаний по физике и математике требованиям колледжа. После этого мне должны будут выдать аттестат школы «Сомерсета», с которым поступить в Королевский колледж Лондона будет намного проще.
Уже на следующий день я «оседлал» директорское кресло, обзвонил радиомагазины и скупил все, имеющиеся в наличии новейшие «восемь тысяч восьмидесятые» процессоры по двести восемьдесят фунтов, восемь тысяч восьмые процессоры по двадцать восемь фунтов и дешёвые — всего по пять фунтов, выпускаемые с семьдесят первого года микросхемы «74LS», имеющие более низкое энергопотребление, чем аналоги. Помимо процессоров и микросхем, закупил другие радиодетали для другой аппаратуры, нужной для «заполнения» нашего будущего магазина.
И последующий день, и все остальные дней восемь я продолжал заниматься закупом комплектующих и размещением заказов по мастерским и фабрикам: корпусов усилителей и гитарных модуляторов, матриц для диффузоров и их держателей, алюминиевых радиаторов, отличной от существующих формы, ручек громкости и тембров и прочая, прочая, прочая. Заказал и печатные платы, чтобы не заниматься ими самому.
В отличие от СССР, в Лондоне с этим было абсолютно легко. Заказы вырывали из рук. Исполнители сами приезжали в школу с контрактами и сами привозили готовые изделия. Только плати. А я платил «налом», или как тут говорили «кэшем».
Динамики можно было бы купить готовые, что я и сделал, кстати, но мне хотелось заинтересовать школьников тем, что они своими руками из «ничего» соберут акустические колонки. Конкурентное отличие моих акустических систем было внутри колонок, а именно в небольших предусилителях и в особой настройке фильтров.
В течение этой недели Джон Сомерсет приезжал в школу ежедневно. Он меня не расспрашивал, но я сам «докладывал» ему о том, что мной сделано, зачитывая строки ежедневника, купленного мной в первый же день. Видно было, что Сомерсету нравилась моя пунктуальность и организованность.
— Мы оформим твои деньги, как кредит, выданный школе. Потом вернём его тебе с процентами. И ещё… Подготовь, у тебя это ловко получается, контракты и лицензии на право пользования твоей интеллектуальной собственностью сроком на год. Этого пока достаточно. Эти документы надо зарегистрировать в патентном бюро. Это не обязательно, но так будет считаться, что ты, вроде как запатентовал изобретение. И сразу готовь заявки на патенты.
— Да-да. Сейчас, разгребусь только с заказами. Хочу подготовить всё для того дня, когда вернутся ученики. И, хотел бы просить, Джон… Сделайте общий сбор всех учащихся, даже тех кто с, э-э-э, с отклонениями. Мне кажется, мы всем им найдём работу.
Джон Сомерсет с явным интересом посмотрел на меня и задумчиво покачал головой.
— Думаю, что у вас, то есть в Англии, существует порядок выделения льгот и субсидий предприятиям, дающим инвалидам работу?
— Есть такое, да. И мы пытались, но не смогли найти такую работу для них. Если у тебя есть, то это будет очень здорово.
— Сборка радиоприборов — это самое оно, для них, — усмехнулся я.
— Ты, я смотрю, уже и спортзал стал переделывать.
— Да там и переделывать ничего не надо, кроме стенки разделительной. Окно высокое. В нём просто убрали низ, вставили дверь и подвели железные ступеньки. Обещали вывеску со светящейся гитарой установить уже сегодня. Пусть весит, привлекает посетителей. Думаю, через неделю откроемся.