Джони, о-е! Или назад в СССР 4

Передав Сомерсету старшему полномочия по управлению заводами, фабриками и лабораториями, я оставил за собой право формирования бюджета, контроля и стратегического распределения финансов. Сомерсет о моём «финте ушами» сначала не знал. Потом мы с ним и с моим куратором обо всём переговорили и пришли к консенсусу. Исчезновение с их поля зрения мне и было нужно для подписания определённых документов, гарантировавших мне безопасность. Не доверял я, почему-то, никому к концу той и в этой жизнях. Вот и путал следы, как заяц. Хе-хе…

В Москве я быстро собрал необходимые для перелёта вещи в небольшую дорожную сумку, пообщался с Сашей Кутиковым и Владимиром Семёновичем. Сообщил им, что уезжаю по делам Фонда в Париж, выслушал охи и ахи Кутикова, и шутливые напутствия с дружескими похлопываниями по плечу Владимира Семёновича. Его сейчас выпускали вместе с Мариной Влади свободно, и Париж ему (как он сказал) надоел.

— Слушай, Пьер, у меня столько идей. И ребята такие толковые в труппе… Ставим Васю Шукшина, представляешь?! Получил разрешение у Любы на театральную инсценировку «Воли». Ну… «Я пришёл вам дать волю», помнишь у Шукшина? Или не читал?

Высоцкий подозрительно на меня посмотрел. Я улыбнулся.

— Да, нет! Читал! Я по глазам вижу! Ты же наш, хоть и французишка! Кхе-кхе!

Высоцкий простуженно закхекал.

— Слушай, Владимир Семёнович, поехали со мной? Я сначала в Париж, а потом в Лондон в одном медицинскую клинику. У моего отца там знакомый врач. Ты кашляешь как-то нехорошо.

— Заболел, что ли? — спросил Высоцкий, слегка напрягшись.

— Я? Нет! Он меня прокапывает разными витаминами, плазмами. Хрен знает чем, но я потом себя намного лучше чувствую и готов горы своротить.

— Хе-хе! Чем это он тебя прокапывает, что ты горы сворачиваешь?

— Совсем не тем, о чём ты подумал, — улыбнулся я. — Поехали? Хуже не будет, а у тебя вон сколько дел. Силы нужны, да и здоровье. Поехали?

— Кто ж меня выпустит? — усмехнулся Высоцкий. — Так вот, ни с того, ни с сего…

— Паспорт есть? Есть! Виза не нужна! Выпишем командировку. Вон, Сашку Кутикова возьмём. Я вам свой дом покажу…

— Млять! Как у него всё просто! — Высоцкий обратился к вставшему в стойку, как сеттер, Кутикову. — Хотел бы я так жить.

Высоцкий вздохнул.

— Так и живи. Марину бери и полетели.

* * *

[1] KPI (Key Performance Indicators) — это ключевые показатели эффективности или деятельности. Они в числовом выражении отражают качество и результат действий работника за определённый период времени.

Глава 13

— И тебе не жалко денег?! — спросил Высоцкий тоном Жеглова. — Ведь и поездка, и клиника, они же денег стоят. А мы тебе никто… Как это понимать?

— Понимай, как мою заботу о перспективном бизнес-партнёре. Некоторые фирмы за границей оплачивают сотрудникам медицинскую страховку, а высшему управленческому персоналу помимо медицины даже спа, другие косметологические процедуры и санатории. В СССР этим профсоюзы занимаются, а там — сами хозяева компаний. Вот и я озаботился.

Я сказал это так серьёзно, что Высоцкий нахмурился.

— А я думал, ты по дружески…

Я улыбнулся.

— И это тоже. Но, что это я тебе буду в дружбе признаваться, — сказал я тоже тоном Жеглова, только «жёсткого». — Ещё подумаешь, что «французишка» скабрезные цели преследует.

Высоцкий растянул губы в улыбке и восхищённо вскинул брови.

— Да ты артист, Пьер! Совсем меня скопировал, когда я Груздева допрашивал в «Месте встречи». Тебе сниматься надо. На сцене не потянешь, а вот эпизод сыграть ты сможешь.

— Кстати, про сцену и съёмки… Может быть кино про «Степана Разина» снимешь? То, что Шукшину не дали снимать. Не видел твой спектакль, но Разин, — это твой типаж.

— Нет ещё спектакля, Пьер, — скривился и потупил взгляд Высоцкий. — Пробуем только, с художниками работаем. Кстати… Нам бы денег…

— Пиши план и формируй бюджет, — пожал плечами я. — Как раз еду и за тем, чтобы денег добавить на наши проекты. Мне конкретная цифра нужна.

— Нарисуем! — снова «расцвёл» Высоцкий.

Я мысленно усмехнулся.

— А что это ты про съёмку кино сказал? Это, друг мой, не спектакль. Кино — это оборудование, павильоны…

Он встретился своим взглядом с моими глазами и остановился на полуслове. Яулыбался.

— Слушай, Саша! — Высоцкий снова оглянулся на Кутикова. — Ну, это просто невозможно! Я сейчас просто заплачу! Он говорит о съемке кино, как о простом концерте.

— Ты, Владимир Семёнович, видел, как мы снимаем кино? Тфу, млять! Как мы снимаем концерты? Какие у нас видеокамеры? И как мы потом монтируем видеоряд?

— Это не то кино. Другой жанр. Могу не справиться. Я попробовал, когда Слава Говорухин уезжал, поснимать «Место встречи». Эпизод когда «Векшина» убили… Ну, ты знаешь… Так артисты чуть не разбежались. Ха-ха…

Высоцкий говорил, вроде смеясь, но лицо его было напряжено и на лбу собрались глубокие складки.

— Вот ведь озадачил меня, паршивец, — дёрнул головой Высоцкий. — Это ведь! Снять если такой фильм, так и, считай, жизнь не зря прожил.

— Ты, Владимир Семёнович, и так жизнь не зря прожил, — хмыкнув, сказал я. — И хотелось бы, чтобы ты и «Разина» снял и ещё что-нибудь, такое же стоящее. А когда ты будешь снимать кино про Разина, мы будем снимать кино, как ты снимаешь кино про Разина. И наше кино, я тебя уверяю, будет котироваться не хуже твоего. Хе-хе!

Высоцкий взглянул на меня несколько снизу вверх и, вроде как, исподлобья и искоса с прищуром. Колоритно так взглянул…

— Вот такой взгляд должен быть у Разина, — подумал я. — С недоверием и надеждой.

— Кхэм! — кашлянул он. — Не могу отказаться от такого предложения. Тогда там и оборудование присмотрим. Кхе-кхе… В Париже.

А я подумал, что место на бывшем танковом полигоне как раз на киностудию. Да и места для батальных сцен предостаточно. Наши с Высоцким взгляды снова встретились и я понял, что и он подумал про те земли, но опередил его я.

— Там, где фабрику грамзаписи ставим, там и киностудию построим, и снимать будем. Там какую хочешь площадку для съёмок можно найти. И речка тебе, и лес, и чисто поле. Крепость построить можно.