Джордано Бруно и генезис классической науки

В этот период имя Джордано часто упоминается в дневнике Котэна. Бруно бывал довольно часто в библиотеке аббатства Сен-Виктор, вблизи которого он жил. Эта библиотека была своеобразным клубом ученых. Здесь они встречались, беседовали, делились мыслями с Гильомом Котэном.

В декабре 1585 г. Котэн записал:

"Я виделся с Джордано Бруно, который недавно был в Англии с королевским послом и читал в Оксфорде. Готовит к изданию "Древо философов", напечатал на итальянском и латинском языках много книг, например "Изложение искусства Луллия", "О тридцати печатях" и т. д."29.

В другой записи говорится:

"27 декабря (1585), пятница. Джордано сообщил мне, что его обокрал бывший слуга. Он не может даже достать собственных напечатанных книг. Задумал опубликовать: 1. Древо философов;

2. Полную философию Аристотеля, изображенную в нескольких фигурах, которую полгода преподавал; 3. Более полное, чем раньше, изложение искусства Луллия и его применение, которое оставалось неизвестным самому автору" 30.

Так же, как и раньше в Тулузе и Оксфорде, Бруно не ограничился обменом идей с близким ему и лояльным кругом ученых, а искал широкой арены. Он разработал и издал конспект своих основных концепций в виде 120 кратко сформулированных предложений и назвал этот труд "Сто двадцать тезисов о природе и мире против перипатетиков". В дальнейшем, уже покинув Францию, он переиздал этот труд и дал ему название "Камераценский акротизм".

{55} Свои "Сто двадцать тезисов" Бруно представил ректору университета Жану Филесаку и просил организовать диспут. Тезисы были встречены неодобрительно, однако в конце концов в мае 1586 г. диспут состоялся. По рассказам присутствовавших на диспуте, Котэн записал в дневнике следующее:

"28 и 29, в среду и четверг недели-пятидесятницы, Джордано пригласил в Камбре королевских лекторов и всех желающих выслушать его выступление против многочисленных заблуждений Аристотеля. В конце своей речи, или лекции, он обратился с вызовом ко всем, кому угодно защищать Аристотеля или возражать Бруно. Так как никто не выступил, то он еще громче заявил, что одержал победу. Тогда встал молодой адвокат Родольфус Калериус (Рауль Калье), который произнес длинную речь в защиту Аристотеля от клеветы, причем начал {56} с того, что лекторы молчали, ибо считали Бруно недостойным ответа. В заключении речи он предложил Бруно отвечать и защищаться. Последний же молчал и хотел уйти. Студенты задержали Бруно, схватив его за руки, говоря, что не отпустят его, пока он не ответит или не отречется от клеветы, возведенной на Аристотеля. Все же в конце концов он вырвался из их рук на том условии, что вернется на следующий день и будет возражать адвокату. Адвокат же этот вывесил объявления, приглашая слушателей на следующий день. Взойдя на кафедру, он в весьма изысканном стиле продолжал защиту Аристотеля, разоблачая ложные и суетные высказывания Бруно, и опять требовал, чтобы он ответил. Но Бруно так и не явился.

С той поры его не видели больше в этом городе"31.

Неизвестно, насколько верна картина, описанная Котэном, но трудно подумать, что Бруно мог отказаться от дискуссии, и вряд ли молодой адвокат, не оставивший следа в науке, мог поспорить с Бруно, не отличавшимся к тому же ни кротостью, ни робостью. Неясность картины подчеркивается противоречием источников. По Котэну получается, что на диспуте выступал сам Бруно. В книге же "Камераценский акротизм" говорится о том, что с изложением тезисов Бруно на диспуте выступал парижской дворянин Жан Эннекен. В пользу этой версии говорит установившаяся традиция предоставлять трибуну для защиты тезисов не их автору, а кому-либо из его единомышленников или учеников.

Тезисы, опубликованные в "Камераценском акротизме", как бы подводят итог философским, космологическим и физическим концепциям Бруно, сформировавшимся в трудах лондонского периода.

Эта радикальная платформа была развернута перед аудиторией в коллеже Камбре. Вновь неукротимый Бруно выпустил из бутылки джина. Оп стремился к публичным выступлениям, диспутам. Книга находит читателя, благосклонного или враждебного, ищущего встречи с ней. Но путь к читателю был узок и длителен, особенно при тогдашнем уровне книгопечатания и образованности. Публичное выступление, диспут - это зрелище, собирающее помимо ученых широкий круг студентов, монахов, знати. Здесь истина не сама прокладывает себе дорогу, ее выносит на плечах сам автор и низвергает на толпу {57} оружием свободного диалога. Именно это отвечало темпераменту Бруно. Однако турнир становился неравным, в руках противников засверкало иное оружие монополия власти и аппарат репрессий. Бруно отступил.

Вскоре он покинул Францию и попытался найти пристанище в Германии. Это было нелегко - пришлось пересечь почти всю страну с запада на северо-восток, от кальвинистского Пфальца до лютеранской Саксонии. Бруно увидел лоскутную, раздираемую феодальной и религиозной междоусобицами Германию, где католические епископы противостояли протестантским курфюрстам, а в протестантском лагере царила вражда, разделявшая лютеран и кальвинистов.

Первыми городами, в которых попытался остановиться Бруно, были Майнц и соседний с ним Висбаден. Не задержавшись в них, он переехал в Марбург. Здесь он, было, обосновался в Марбургском университете, но сразу же покинул его. Объяснение этому можно найти в архиве университета, где хранится матрикул с записью о включении в состав университета Джордано Ноланца из Неаполя, доктора римского богословия.

Под этой записью впоследствии рукою ректора университета Петра Нигидия отмечено: "Впрочем, когда мною было отказано ему в праве публичного чтения философии, с согласия философского факультета, по очень серьезным причинам, то он до того вспылил, что грубо оскорбил меня в моем собственном доме, словно я в этом деле поступил вопреки международному праву, вопреки обычаю всех университетов Германии. Ввиду этого он не пожелал более числиться членом академии. Я охотно пошел навстречу его желанию, и он был вновь вычеркнут из списка университета" 32.

Бруно была предоставлена возможность преподавать богословие и было отказано в праве публичных лекций по философии. Но именно это и не устраивало Бруно, жаждавшего, несмотря на уроки Женевы, Оксфорда и Парижа, новых философских турниров.

Мириться с обстоятельствами было не в его характере, и он, покинув Марбург, направился в другой университетский центр - Виттенберг. Известная академическая свобода и космополитический состав преподавателей и слушателей были свойственны Виттенбергскому университету в большей степени, чем другим университетам Германии.

{58} "Здесь мудрость воздвигла себе храм. Здесь поставила она семь колонн. Здесь она смешивает вино самого прекрасного жертвоприношения... Сюда созвали незваных, и они сошлись. Сошлись от всех народов и племен, от всего образованного народа Европы: итальянцы, французы, испанцы, швейцарцы, англичане, шотландцы, жители полярных островов, сарматы, гунны, иллирийцы, скифы, сошлись с востока и юга, запада и севера" 33, - так через два года писал Бруно в своей прощальной речи, обращенной к профессорам университета.

Существенным обстоятельством, побудившим Бруно избрать Виттенберг, была возможность опереться на помощь человека, которого он знал в Англии и на чье покровительство мог рассчитывать. В Оксфорде Бруно встречался со своим соотечественником Альбериго Джентили, доктором римского права, покинувшим Италию примерно в то же время, что и Бруно, из-за преследований со стороны инквизиции. Сам он избежал ее рук, но его книга "Право войны" и все другие труды были запрещены и внесены в Индекс. Став профессором Оксфордского университета, он вскоре приобрел значительный вес в университетских и придворных кругах. В Виттенберге он находился в составе королевского - посольства Англии при дворе герцога Брауншвейгского и состоял профессором римского права в Виттенбергском университете. Он помог Бруно стать профессором этого университета и в течение двух лет излагать "Органон" Аристотеля.

Однако и в Виттенберге для Бруно оказалась недоступной широкая аудитория. В течение двух лет, проведенных здесь, Бруно написал ряд трудов, в том числе "Искусство убеждать", так и не увидевшее свет при жизни Бруно, "Комбинаторная Луллиева лампада" и "О прогрессе и охотничьем светильнике логиков", опубликованные в 1587 г.

В "Луллиевой лампаде" Бруно поместил предисловие, посвященное и обращенное к ректору и сенату Виттенбергского университета. Патетический тон обращения не столько скрывает, сколько подчеркивает его полемический характер.