Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1

– Это не имеет значения, – возразил Жан, – я убежден, что если бы его величество слышал доводы графини де Беарн, которые она нам только что привела…

– Мне удалось бы его убедить, не так ли? Я в этом совершенно уверена!

– Я тоже.

– Да, но что предпринять, чтобы он меня выслушал?

– Для этого достаточно было бы, чтобы вы как-нибудь заехали ко мне в Люсьенн – его величество довольно часто оказывает мне честь своими посещениями…

– Вы правы, дорогая графиня, но ведь это дело случая.

– Виконт! – с очаровательной улыбкой заметила его сестра. – Вы ведь знаете, что я верю в случай. И у меня нет оснований в этом раскаиваться.

– Однако по воле случая может статься, что и неделю, и две, и три ваше сиятельство не увидит его величества.

– Да, вы правы.

– Вот видите! А дело графини де Беарн слушается в понедельник или во вторник.

– Во вторник.

– А сегодня пятница.

– Ну, в таком случае, – с притворным отчаянием воскликнула Дю Барри, – не стоит на это рассчитывать.

– Что же делать? – проговорил виконт; казалось, он глубоко задумался. – Ах, черт побери!

– Может, мне попросить аудиенции в Версале? – робко спросила де Беарн.

– Вы ее не получите.

– Даже с вашей помощью, графиня?

– Моя помощь здесь ни при чем. Его величество терпеть не может заниматься делами; кроме того, сейчас он всецело поглощен одним.

– Вероятно, вы имеете в виду парламентский заговор? – спросила де Беарн.

– Нет, король озабочен моим представлением ко двору.

– Ах, да!.. – проговорила старая сутяга.

– Вы, должно быть, слышали, что несмотря на сопротивление господина де Шуазеля, вопреки интригам господина де Праслена и госпожи де Граммон, король решил, что я должна быть представлена.

– Нет, графиня, я об этом не слыхала, – отвечала старуха.

– Да, это дело уже решенное, – подтвердил Жан.

– А когда состоится ваше представление?

– В самое ближайшее время, – сказала графиня.

– Видите ли, король хочет, чтобы представление состоялось до прибытия ее высочества, – прибавил Жан, – чтобы моя сестра могла принять участие в празднованиях в Компьене.

– А, теперь я понимаю! Так ваше сиятельство рассчитывает на то, что будете представлены? – робко спросила старая графиня.

– О, Господи, ну разумеется! Баронесса д'Алони.. Вы знакомы с баронессой д'Алони?

– Нет, увы, теперь я уж никого не знаю я лет двадцать не была при дворе.

– Ах, вот что!.. Баронесса д'Алони будет поручительницей. За это король осыпает милостями дорогую баронессу: ее супруг получил звание камергера, сын переведен в гвардию и в ближайшее время станет лейтенантом, поместье стало графством, городские акции обменены на боны королевской казны, а в день представления она получит двадцать тысяч экю наличными. Вот почему она тоже нас торопит.

– Ах, теперь мне все понятно! – заметила де Беарн с любезной улыбкой.

– Я было подумал… – заговорил Жан.

– О чем? – спросила Дю Барри.

– Какая досада! – подскочив в кресле, продолжал он. – Как жаль, что я не встретил графиню де Беарн у нашего кузена вице-канцлера хотя бы на неделю раньше!

– Почему?

– Да потому, что в то время мы еще не были связаны словом с баронессой д'Алони.

– Дорогой мой! – заметила графиня Дю Барри. – Вы говорите загадками, я вас не понимаю.

– Не понимаете?

– Нет.

– Могу поспорить, что графиня де Беарн меня понимает.

– Простите, но…

– Еще неделю назад у вас, графиня, не было поручительницы, не так ли?

– Вы правы.

– Так вот, графиня де Беарн… Может быть, мне не следует продолжать?

– Отчего же нет? Говорите!

– Графиня де Беарн могла бы стать вашей поручительницей, и милости, которыми король осыпает госпожу д'Алони, достались бы графине де Беарн.

Старуха вытаращила глаза.

– Увы… – пролепетала она.

– Ах, если бы вы только знали, – продолжал Жан, – как король был бы вам признателен за эту услугу! И вам не пришлось бы ни о чем его просить – он сам предупреждал бы ваши желания. Как только ему сообщили, что баронесса д'Алони вызвалась быть поручительницей Жанны, он воскликнул: «В добрый час! Я устал от всех этих мерзавок, которые, кажется, важничают больше, чем я сам. Расскажите мне об этой даме, графиня: нет ли у нее каких-нибудь тяжб, недоимок, долгов?..»

Старая графиня потеряла дар речи.

– «Правда, меня огорчает одно обстоятельство…» – прибавил король.

– Какое?

– Одно-единственное. «Я бы желал, – сказал король, – чтобы поручительница графини Дю Барри носила громкое имя». При этих словах его величество бросил взгляд на портрет Карла Первого кисти Ван-Дейка.

– Понимаю, – сказала старая сутяга, – его величество имел в виду, что Дю Барри были связаны со Стюартами, о чем вы уже упомянули.

– Совершенно верно.

– Должна признаться, – заметила г-жа де Беарн с непередаваемым выражением, – что имя Д'Алони мне ничего не говорит, я даже никогда его не слышала.

– Однако это довольно известное имя, – вмешалась графиня Дю Барри, – представители этого семейства отличились на королевской службе.

– Ах, Боже мой! – вскричал Жан, подскочив в кресле.

– Что с вами? – поинтересовалась Дю Барри, изо всех сил сдерживая смех при виде кривляний своего деверя.

– Вы не укололись? – заботливо спросила старая сутяга.

– Нет, – отвечал Жан, осторожно усаживаясь на место. – Просто мне пришла в голову одна мысль…

– Ну и мысль! – со смехом воскликнула графиня. – Она вас едва не свалила с ног.

– Хорошая, должно быть, мысль! – заметила графиня де Беарн.

– Превосходная!

– Так поделитесь ею с нами!

– У нее, правда, есть недостаток.

– Какой же?

– Она неисполнима.

– Ничего, продолжайте.

– По правде говоря, я боюсь, что вызову чьи-нибудь сожаления.

– Ничего, виконт, говорите.

– Я подумал, что если вы передадите госпоже д'Алони замечание короля, которое он сделал, глядя на портрет Карла Первого…

– Это было бы невежливо.

– Да, верно.