Э(п)рон-3

— Думаешь, успокоятся эти? — кивнул я на дверь лифта, намекая на оставленный зал совета.

— А у них теперь другого выхода нет. Единственный вариант подвинуть меня с должности — открытый бунт. Все остальные лазейки перекрыты. Но они вряд ли решатся, по крайней мере, в ближайшее время.

— Думаешь?

— Есть такое подозрение. И вообще… как-то это слишком жалко выглядело. Такое ощущение, что их кто-то подтолкнул на конфронтацию. Видано ли — Кирюшу Коптева заводилой поставить! Никого посолиднее не нашли, что ли?

— Ты поэтому их прозевал?

— По большей части. Не рассчитывал, что они станут действовать так…

— Нагло?

— Нахраписто. И торопливо.

— Хм… признайся, ты ведь меня подталкиваешь к мысли, что эта жалкая попытка бунта — звено той же цепи, что проверка «Латника» и наезд на меня Крамского? Тогда надо признать, что Спиридоновы обломались окончательно и бесповоротно — выхода корпорации на рынок им уже не сорвать.

— Похоже на то. Но пакостить они еще будут, и долго.

— Переживем.

— Теперь-то конечно, — усмехнулся дядя Герман. — В общем, спасибо тебе еще раз, Алекса… кхм, племяш. Прямо гора с плеч.

— То есть теперь можно вернуться к нашим… делишкам?

— Что-то ты себя занижаешь, племяш, причем незаслуженно, — возмутился дядька. — Бери выше — к великим свершениям! Чтоб ты знал, мне уже больше трех десятков запросов на проведение поисково-спасательных работ пришло.

— Ого! А где это мы объявление о найме давали?!

— Нигде. Слухи ходят, вот люди и потянулись. Серьезные люди.

— Блатные, что ли?

— Можно и так сказать. Но… знаешь, как минимум в половине случаев я бы помог вне очереди. Если бы мог, конечно.

— Настолько ценные грузы пропали?

— Самые ценные — родственники. Извини, племяш.

Черт, что-то, наверное, на лице отразилось этакое… или чуйка у дядьки сработала. Но не поспоришь — по больному ударил.

— Мы не можем заниматься исключительно благотворительностью, — нашел я в себе силы возразить. — Деньги утекают, а людей и технику надо на что-то содержать.

— В этом мире нет ничего бесплатного, Алекс. Но я бы тебе все же рекомендовал обратить внимание на эти запросы. Репутацию надо нарабатывать, она иногда дороже любых денег.

— Ладно, я подумаю. Но на спасательные рейды будем выделять не более половины звеньев. И приоритет у случаев с давностью до года, тут больше всего шансов. Остальные по остаточному принципу.

— Хорошо, я передам заинтересованным лицам… ага, приехали…

Разговор по объективным причинам прервался — пока проковыляли по очередному коридорчику, пока прошли шлюзование, пока устроились в челноке, пока отстыковались… в общем, с четверть часа убили. А потом как-то так само собой получилось, что расслабились оба в комфортабельных креслах, оборудованных по последнему слову техники — вплоть до массажера и автоматического медкомплекса. Я, правда, не сразу сообразил, что можно выронить дядькину шпагу и просто положить поврежденную ладонь на подлокотник и наслаждаться покоем, пока старательный автодок дырку латает, пришлось сначала с удивлением попялиться на дядю Германа. И только потом меня осенило. Кстати, вовремя — шоковое состояние почти прошло, и рука обрела чувствительность. Со всеми вытекающими. А тут пэйнкиллером кольнули, кровотечение остановили, пластырь наложили — красота!

Судя по успокоившемуся дыханию дядьки, ему тоже стало сильно легче — как минимум сломанные ребра медкомплекс зафиксировал, так что теперь не приходилось корчиться от боли при каждом вдохе.

— Да, — вдруг буркнул дядька, и я сообразил, что он ответил кому-то через «нейр». — Нет, нормально все… отстыковались… пока сидите.

— Дядь Герман…

— Чего? — отвлекся он от разговора.

— Это твои эсбэшники с «Архангела», что ли?

— Они. А что?

— Пусть валят с борта, и как можно быстрее.

— Ты еще что-то задумал? — нехорошо покосился на меня Герман Романович.

— Ничего такого, — отмахнулся я. — Просто доверься мне. Пусть валят. Или ты думаешь, что кто-то из бунтовщиков попробует нас сбить?

— Было бы интересно на это посмотреть, — усмехнулся дядька. — Мы уже две с половиной минуты, как в защитной сфере «Стремительного».

— Тем более. Нечего им там делать. Пусть валят.

— Предчувствие нехорошее?

— Скорее наоборот.

— Ладно, племяш, уговорил… всем отбой!.. Да!.. Выполнять!

— Возмущаются?

— А то ты безопасников не знаешь…

— Сочувствую. У меня-то хоть один Степаныч над душой стоит, а тут целая клановая служба! Кста-а-ати!..

— Чего еще, племяш?

— Дядь Герман, а ты мне не поможешь легализоваться? Клановый ай-ди бы оформить, а то у меня подделка «мэйд ин Степаныч»…

— Ну и чего тебе еще надо?! Она ж лучше официального документа… надежнее.

— Просто хочется. И на Алекса-младшего бы ксиву завести…

— Ладно, помогу твоему горю, Алекс.

Помолчали немного, наблюдая через обзорный экран за приближающимся «Стремительным» — дядькиным личным фрегатом, по огневой мощи и защите сравнимом с легким крейсером, а по маневренности и скорости с корветом, а потом Герман Романович в очередной раз нарушил тишину:

— Знаешь, племяш… а я ведь не ждал от тебя ничего хорошего. Особенно тогда, два года назад. Слишком ты замкнутым был и нелюдимым. Мне вообще казалось, что ты именно меня в смерти родителей винил.

— Вот вообще ни разу! — возмутился я, но не очень убедительно.

— Да ладно врать-то, — не повелся дядька, — все я прекрасно видел. Но уже тогда верил, что ты сможешь добиться многого, если твою энергию в нужное русло направить.

— Хочешь сказать, за свою жизнь опасался? Так это взаимно.

— Было дело, — кивнул дядя Герман. — А потом ты меня удивил. И я очень рад, что не послушал безопасников вкупе со старейшинами. В общем, спасибо, племяш.

— За что? За пост главы клана?

— За то, что подтвердил мою веру в людей. Естественно, не во всех.

— Да не грузись ты, дядь Герман, и с этими разрулим…

— Обязательно разрулим! — горячо поддержал меня дядька. — Но все равно извини, что так получилось. Из тебя со временем вышел бы отличный глава клана.

— Ничего страшного. Постараюсь стать отличным главой корпорации…

И про себя закончил: если Рин со Степанычем за самонадеянность не прибьют.

— Считаю, за это стоит выпить. Ты как, племяш, не против в мой личный винный погребок заглянуть?

— Спрашиваешь!..