Еда и патроны. Тетралогия

Взбешенная зверюга пролетела на расстоянии вытянутой руки и с глухим, влажным стуком врезалась в многострадальную клячу. Пропоров бивнями лошадиное бедро, кабан кувыркнулся, перелетел через свою жертву и исчез на несколько мгновений в облаке пыли.

Стас бросился к телеге, схватил трясущимися от напряжения руками «сто третий» и, едва сквозь пыль проступил силуэт вепря, поднимающегося на ноги, выпустил в громадную хищную свинью все пять патронов. Силуэт дернулся и осел. Стас шумно выдохнул, опустил автомат и… увидел, как бурый, пыльный и окровавленный ком шерсти, окутывающий килограмм эдак четыреста мяса, медленно, но верно снова встает на ноги.

– Твою же мать! – почти с уважением в голосе протянул Стас, закинул «сто третий» за спину и подобрал с земли пустой трофейный «семьдесят четвертый».

Вепрь поднялся в полный рост и, слегка пошатываясь, не спеша двинулся в обход павшей лошади.

– Сейчас, – шептал Стас, доставая из разгрузки магазин. – Сейчас получишь.

Кабан вышел на стартовую прямую и сгруппировался для последнего рывка, роняя на песок капли густой темной крови. Защелка магазина мягко клацнула, лязгнул затвор. Кабан фыркнул, сдувая с рыла красную пену, и рванул.

Стас нажал на спуск. Струя горячих гильз ударила из экстрактора и полилась в лужицу свежей лошадиной крови, шипя и образуя вокруг себя густую вязкую пленку. Кабан несся навстречу свинцовому шквалу, за которым маячила цель. Тридцать пуль одна за другой входили в его голову, разрывая шкуру, мясо, хрящи, кости, мозг… А кабан все бежал. Он продолжал двигаться чисто рефлекторно. Головной мозг уже умер, а мышцы работали и работали, неся огромное тело вперед, к цели.

Последняя пуля вырвалась из ствола и вошла в раскрошенный кабаний череп. Стас шагнул в сторону, и зверь по сбивчивой, петляющей траектории проскочил мимо. Его передние ноги резко подогнулись, и кабан, воткнувшись в землю раскуроченной мордой, проехал так пару метров, оставляя за собой влажную красную дорожку с клочьями шерсти.

Стас сменил магазин, подошел к истерзанной туше и, внимательно присмотревшись, сделал вывод, что признаки жизни в вепре наконец-то отсутствуют. Он хотел пнуть напоследок ботинком, но передумал. Не поднялась нога на этого мертвого гиганта – могучего, тупого и… беспредельно честного. Закинув за спину рюкзак и повесив на каждое плечо по два автомата, Стас окинул мрачным взглядом выпотрошенный труп лошади, вздохнул и отправился дальше.

Дорога оставалась совершенно безлюдной, если не считать самого Стаса, шагавшего уже битый час под тяжестью рюкзака и четырех автоматов. Проклятая пыль то и дело набивалась в глаза и в нос, хрустела на зубах. Как на грех, бок разболелся, встряска явно не принесла пользы сломанным ребрам. Стас остановился, снял поклажу и, вытирая испарину со лба, уселся на кочку у обочины, лицом к лесу.

Солнце уже миновало зенит и планомерно клонилось к горизонту, подгоняя странника прозрачными намеками на скорые сумерки и, как следствие, пробуждение ночных тварей. Все это Стас понимал, но сил от этого понимания не прибавлялось. События последних дней давали о себе знать. Он развязал рюкзак, вытащил флягу и мешочек с вяленым мясом. Решив совместить приятное пережевывание жестких красновато-черных ломтиков говядины с чем-то полезным, Стас взял один из трофейных автоматов, отсоединил крышку ствольной коробки и подверг оружие тщательному осмотру на предмет оценки его примерной стоимости. Механизм был в порядке, хотя и требовал чистки, ствол немного изношенный, но не критично. Второй автомат, из которого принял смерть кабан, являл собою прямо-таки образец хорошего ухода и заботы со стороны бывшего владельца. А вот третий трофей находился в гораздо более плачевном состоянии. Стас отсоединил рожок, взвесил его на ладони, прикинув количество патронов, и усмехнулся.

– Да ты же рупоровский. Вот уж за что судьбе благодарность объявить стоит, – прошептал Стас, вспомнив «мексиканскую заминку» на просеке. – Одна осечка, и поминай как звали.

Он запомнил серийный номер, проштампованный на затыльнике крышки, и отложил ушатанный автомат в сторону.

Съев десять ломтиков вяленого мяса, Стас завязал мешочек, завинтил крышку фляги и сложил свой нехитрый провиант в рюкзак. Только он успел просунуть руки в лямки вещмешка, как справа на горизонте замаячил обнадеживающий силуэт. Лошадь с повозкой. Да не одна. За первым силуэтом прорисовался второй, а за ним и третий. Стас снял рюкзак и решил дождаться попутного транспорта на обочине.

– В Муром направляетесь? – поинтересовался он у возничего, забавного дедка, глаза которого искрились каким-то юношеским задором, а добродушное лицо украшала небольшая окладистая бородка.

– Ага, – ответил тот. – По пути, что ли?

– По пути. Возьмешь на борт?

Возничий смерил Стаса оценивающим взглядом и остановился на автоматах.

– Могу автоматом за дорогу расплатиться, если сдача есть, – предложил Стас.

– Можно и автоматом. Залазь.

В телеге, помимо Стаса и возничего, примостились здоровенная бабища, трепетно обнимающая свои тюки, и молоденький парнишка с двустволкой и тремя корзинами кроликов. Баба что-то недовольно буркнула, когда Стас, бряцая арсеналом и светя кровавой дырой в жилете, запрыгнул на телегу. Парень тоже отреагировал немного нервно, поправил ружье и, делая вид, будто все в порядке, принялся пичкать травой свою живность.

– Спасибо, – поблагодарил Стас возничего. – Я уж думал, пешком топать придется. Как-то не особо оживленное движение сегодня, да?

– Понедельник, – пожал плечами возничий. – В субботу распродали все, вот и нету народа. Ты бы автоматик-то предъявил, пассажир.

– Держи, – ответил Стас и, сверив номер, передал убитый ствол. – Почти новый.

Возничий повертел автомат в руках, передернул затвор, щелкнул для порядка спуском и положил рядом с собой.

– Я за подвоз обычно пять монеток беру или двадцать «семерок». За это барахло, – дед кивнул на автомат, – могу тебе десять патронов на сдачу отсыпать.

– Двадцать, – начал торговаться Стас.

– Окстись! Двенадцать, больше не дам.

– Пятнадцать, и по рукам.

– Лады, – согласился дед, выудил откуда-то рожок и отсчитал требуемое количество патронов. – Тебе до каких ворот-то надо?

– А какие есть? – не понял вопроса Стас.

– Хе! Первый раз, что ли, в Муром?

– Нет, не первый. Но я только одни ворота видел. Там еще рядом завод тепловозоремонтный и вокзал вроде как недалеко.

– Так это южные. Кроме них еще западные и северные имеются, ну, и портовые, конечно. Мы до западных едем. Так что, если не по пути, извиняй – придется на развилке слазить и пешкодером. Но оттуда до южных недалече, километра два-три.

Стас подумал немного, набивая патронами рожок от «сто третьего», и, рассудив, что за один день Валя никуда не денется, принял решение.

– Нет, я с вами поеду. Там остановиться-то есть где?

– А то как же. Есть там двор постоялый. Как по мне, так весьма приличный, и недорого. Он у ворот прямо, быстро найдешь.

– Спасибо, загляну.

– Тут километрах в пяти, – дед кивнул назад, – телега перевернутая валяется с дохлой лошадью. Не твоя?

– Моя, – подтвердил Стас. – Кабан напал.

– Видел, видел. Здоровую зверюгу ты завалил. У нас вон мужики со второй подводы таких оковалков нарезали, о-го-го. Коптить собираются. Спроси, может, угостят.

– Да нет, спасибо, перебьюсь.

На несколько минут в телеге воцарилось молчание. Две подводы, едущие позади и также везущие дремлющих пассажиров с поклажей, мерно поскрипывали под стук копыт владимирских тяжеловозов. Громадные черные лошади, похожие скорее на быков, важно ступали мощными мохнатыми ногами, поднимая в воздух облака пыли.