Эдем 21

— Будьте спокойны, это специалисты экстра-класса. Одна такая машина накроет область примерно двести на двести метров. Судя по всему, у Брюса в Сухаревой башне была установлена куда более масштабная конструкция.

— Значит так, — задумчиво сказал Тихорецкий, — мы можем собрать несколько таких генераторов и прикрыть приличную площадь. Ну, что же, с этим уже можно работать.

XVII

И разверзлись хляби небесные, и небо опрокинулось на землю. Потоки холодного дождя, сменившего мокрый снег, смыли с улиц прохожих. Конец марта выдался ненастным, но было полбеды, если бы ненастье хоть немного обращало внимание на время года. Но, помилуйте, вода на головы несчастных людей, не озаботившихся наличием зонтиков и одетых по-зимнему, это, пожалуй, чересчур. Застигнутые врасплох, пешеходы преодолевали возникшие на тротуарах водные преграды в виде мутных ручьев, быстро превращающихся в такие же мутные реки, и спешили укрыться в ближайших магазинах, или, на худой конец, под козырьками подъездов и автобусными остановками. Автобусы и троллейбусы хладнокровно останавливались посредине расширяющихся на глазах озер, и выходящие пассажиры, кляня силы природы и причисляемые к ним же коммунальные службы, немедленно проваливались по колено в ледяную воду.

Машина мягко остановилась перед подъездом. Все-таки Мерседес — это Мерседес. Тихо, плавно… Да и водитель персональный — вещь очень даже нелишняя. У Сергея до поры до времени было золотое правило — не пить за рулем. Недавно он его нарушил, но ответственность за это следует возложить на состояние аффекта. А так ни-ни. А вот с водителем… Нет, не подумайте, ничего лишнего, но вот бокал хорошего вина, да в хорошем месте, да еще в хорошей компании, это знаете ли очень даже неплохо…

Сергей приехал домой. Домой — это значит на Дмитровку, в квартиру, которую в настоящее время оккупировал Ганя. Надо было забрать кое-что из вещей, так, по мелочи и разобрать бумаги.

Он открыл дверь. Та-ак, однако, Ганя аккуратист, чистота, порядок. И, что удивительно, квартира сохраняла запах их с Ленкой жилья. И это — после месяца проживания одинокого здорового мужика, правда, абсолютно лишенного вредных привычек. Вообще, Ганино пребывание было совершенно незаметно, никаких вещей на виду, все на месте.

Самого его дома не было. Он умотал с работы пораньше, по каким-то своим таинственно-шпионским делам. Вообще, после странного последнего разговора в кафе, они общались немного, на Сергея навалилась текучка, а Ганя, воспользовавшись ситуацией, продолжил свои изыскания, сидя за компьютером, или бегая по Москве. Правда, Сергей с него взял все возможные страшные клятвы, что хождение по сети, без его, Сергея, на то благословления, будет прекращено. Нельзя сказать, что его этот разговор не обеспокоил. Обеспокоил, и даже очень. Уже привык доверять Гане. Как профессионал, Сергей понимал, что попал в определенную психологическую зависимость. Но отчего-то сильно не переживал по этому поводу.

Он по привычке прошел на кухню, поставил чайник, открыл холодильник, достал сыр, колбасу — молодец Ганя — соорудил бутерброд, именно такой, как любил — слой сыра, слой колбасы, а сверху густо полить майонезом — кошмар современного диетолога. А если бы было не лень, то черный хлеб можно было бы обжарить на растительном масле. Ирина, конечно — великий кулинар, ее творения поразительно вкусны и не менее поразительно полезны, но… Но душа требовала чего-то привычного, вроде такого бутерброда и огромной кружки чая с лимоном.

Жуя бутерброд и прихлебывая чаек, Сергей прошел в гостиную, ставшую Ганиной резиденцией, устроился на диване, вытянув ноги, и достал с нижней полки журнального столика пачку бумаг. Ленка всегда ворчала, что он разбрасывает бумажки по всей квартире, и, что еще хуже, хранит их на самом видном месте — на прозрачном дизайнерском столике, который она, между прочим, заказывала в Италии, воевала с доставкой и ругалась с таможней. Максимум, на что Сергея хватило — это сгрести всю кипу со стола и положить ее на нижнюю полочку. Что, признаться, эстетики интерьеру сильно не добавило, поскольку столик был прозрачен, как слеза ребенка. А у Ленки, конечно же, с документами — полный порядок. Аккуратные презентации и цветные красочные проекты разложены по папочкам, тщательно зашнурованным, подписанным, и расставленным по алфавиту на полках в шкафу.

Он, бумажку за бумажкой, просматривал документы. Та-ак, письма в минфин — устарело, в макулатуру. Переписка с налоговой — надо отдать Егорушке. Заодно и пообщаемся, а то тот обиделся страшно на стремительное бегство, тяжело ему сейчас, бедолаге. Ну, ничего, выкарабкается, он все-таки — голова, да и команда подобралась достойная… Проекты договоров — в печку. Кредитная линия Сбербанка — тоже Егорушке. Там уже все согласовано, надо только подписать и ждать денежки на счет. А вот уж с денежками он знает, что делать.

Сергей доел остатки бутерброда, запил чаем и зашлепал тапками в ванную комнату — майонез предательски размазался по пальцам. Какая-то мистика — ну как он мог попасть, скажем, на мизинец?

Вытирая руки, он вышел из ванной, бросил, не гладя, полотенце на вешалку и, между прочим, попал. И услышал звук поворачиваемого ключа в замке. Ганя?

Это был не Ганя. Вошла Ленка. И почему-то очень смутилась. Так, что замерла у двери, широко раскрыв глаза, словно увидела не Сергея, а призрака отца Гамлета. Он уже открыл рот, чтобы поприветствовать ее, но у нее за спиной появилась фигура, которая, собственно, и была причиной стеснения. Мужчина, высокий, спортивный, в мягких бежевых вельветовых брюках и короткой кожаной куртке. Черные волосы собраны на затылке в хвост. Массивный волевой подбородок, пронзительные глаза — классический тип мачо. С едва заметной усмешкой на чувственных губах.

— Сережа, это… — Ленка замялась.

— Я вижу, что это, — буркнул Сергей, добавив в голос столько яда, сколько хватило бы на изведение популяции московских крыс.

Повернулся, и ушел в гостиную, закрыв за собой дверь. Уселся на диване, взял со стола бумажку. И, не читая, скомкал ее и швырнул в телевизор. За дверью, негромко переговариваясь, Ленка со своим приятелем возились с какими-то шмотками. Послышался тихий Ленкин смех.

— Можно? — Ленка приоткрыла дверь.

Сергей промолчал, уставившись на взятый со стола листок.

Ленка вошла и присела на уголок дивана.

— Сережа… Сережа, извини, что так получилось… Я думала, что тебя не будет. Ганя сказал, что в пять вас здесь точно не бывает.

Вот мерзавец какой Ганя, а! Общается с Ленкой, и хоть бы сказал.

— Сереж, я должна была тебе раньше сказать… Так нельзя больше…

— Сказать что? — язвительно уточнил Сергей. — Хотела пораньше познакомить со своим?

Ленка опустила глаза.

— Не надо так. Сережа, пожалуйста, нам надо спокойно поговорить.

Сергей нарочито медленно и аккуратно положил лист бумаги на стол:

— О чем же нам разговаривать? Ты ушла к любовнику, — он голосом выделил слово "любовник", — здесь обсуждать нечего. Не хватало чего-то. Надеюсь, получила. Ну как, удовлетворение полное?

Ленка вспыхнула.

— Перестань не говори так!

— Интересно, почему? Ну, тогда расскажи мне сказку о своих терзаниях и переживаниях. Не поверю. Вы, сударыня, думали совсем другим местом.

— По-моему, — неожиданно зло сказала Ленка, — ты тоже не слишком скучаешь.

— А вот это, — Сергей рассмеялся, — совершенно не твое дело. Скучать по тебе не буду, уж извини.

— Вот как, — Ленка встала, сверкая глазами, — значит ты, как всегда, прав!?

— Ого, — Сергей откинулся на спинку дивана, сцепив руки на затылке, — а есть другие варианты? Считаешь, можно трахаться на стороне и ощущать себя белой и пушистой? Нет, голубушка, не пройдет. Самооправдание ищешь? Твое дело. Только от меня не жди сочувствия. Тебе что надо? Бабло, машина, квартира? Оставь себе. Довольна?