Единорог

— Я знаю, Модести…

К своему внутреннему облегчению, Таррант заметил, что слова девочки смутили Модести не меньше, чем его самого. Она покачала головой и рассмеялась:

— Ну ладно. Если ты так уж хочешь короткую прическу, мы потом приведем твои волосы в порядок. Но только учти, что Вилли как раз не самый великий парикмахер в мире. Ну, а теперь поболтай минутку-другую с сэром Джеральдом, пока я оденусь.

Таррант глубоко вздохнул про себя, глядя вслед Модести, направлявшейся в свою спальню. Светская беседа с юной Люсиль решительно не вызывала у него восторга. И дело было вовсе не в девочке, а просто в его полной несостоятельности в этой области человеческих отношений.

— А что, хорошо побыть здесь, а не в школе? — наконец задал он вопрос, на что Люсиль вежливо откликнулась:

— Мне здесь очень нравится, но и в школе тоже неплохо. Таррант открыл было рот, чтобы продолжить разговор, но замялся. Каждый из пришедших ему на ум вопросов вдруг показался назойливо нескромным. Модести и словом не обмолвилась о том, кто эта девочка и какие между ними существуют отношения, и потому было бы в высшей степени дурным тоном наводить справки у Люсиль.

— А тебя, значит, зовут Люсиль, — задумчиво протянул он, глядя в потолок, — по-моему, это очень симпатичное имя…

— Спасибо. Не желаете ли присесть? — чопорно осведомилась девочка, показывая на кресло.

— А почему бы и нет, — отозвался Таррант, направляясь к кожаному черному дивану. — А скажи мне, как ты собираешься сегодня развлекаться?

— Сначала Венг повезет меня в зоосад, потом мы там поедим, — тихо, но внятно отвечала Люсиль.

— А, зоосад… Господи, когда же я там был в последний раз? — Вдруг Таррант к своему смятению обнаружил, что все свои фразы он начинает с неизменного «А-а!» и что в его интонации неумолимо проникает псевдозадушевность. Тут Люсиль принесла маленький инкрустированный столик на одной ножке, поставила возле дивана Тарранта, и он, благодарно кивнув, опустил на него свой стакан с виски.

— Извините, — сказала девочка и, перегнувшись, взяла сложенную газету, которая лежала на честерфилде. — Давайте уберу, чтобы не мешала.

На мгновение Люсиль вдруг потеряла равновесие и чуть не упала на Тарранта, но затем быстро выпрямилась, взяла газету, потом сделала шаг назад. Вид у нее стал очень смущенный.

— Извините, я такая неуклюжая, — пробормотала девочка.

— Но мы ничего не опрокинули, — отозвался Таррант, как он надеялся, с ободряющей улыбкой. — А скажи лучше, что ты собираешься делать после того, как вы поедете в зоосад…

— А ну-ка стой! — услышал он вдруг голос Вилли. Таррант обернулся и увидел, как Вилли большими скачками направляется к ним из коридора. На нем были темно-серые легкие брюки и куртка на молнии. Обычно его загорелое широкое лицо излучало дружелюбие и голубые глаза всегда были готовы засветиться веселыми искорками. Но сейчас на его лице появилось выражение гнева и досады.

Люсиль застыла на месте, прижав к себе газету. Таррант с удивлением заметил, что ее большие глаза вдруг опасно сузились. Затем она повернулась и ринулась к спальне Модести. Вилли оказался начеку и в два прыжка догнал и поймал ее. Она попыталась освободиться, затем капитулировала, разразившись потоком французских слов.

— Je n’ai rein fait, Willie, rein, je te dis… [1] — говорила она. Таррант не успевал разбирать быструю речь.

Но Вилли резко перебил ее тоже по-французски:

— Tait-toi, petite voleuse. [2] — Он быстро направился к Тарранту. — Вы уж извините, сэр Джи! — На его лице появилось смущение. Он злобно посмотрел на Люсиль, которую притащил за собой. — Ну-ка, возвращай, что взяла. И принеси извинения, негодяйка!

1

Я ничего не сделала, Вилли, говорю тебе, ничего (фр.).

2

Замолчи, маленькая воровка! (фр.)

Теперь уже на лице девочки не было вызова. Ее глаза наполнились слезами, в них было раскаяние.

— Извините, — прошелестела она и протянула сложенную газету. В ней Таррант увидел свой собственный бумажник, который, как ему казалось, должен был и сейчас спокойно лежать во внутреннем кармане пиджака.

— Господи! — только и сказал он и вопросительно посмотрел на Вилли.

— Старые привычки, — беспомощно развел тот руками. — Вы, пожалуйста, извините…

— Нет, нет, ничего страшного, — пробормотал Таррант, который и сам заметно смутился. Он взял бумажник, потом положил его назад во внутренний карман.

— Господи, как она мне надоела! — буркнул Вилли. Он сел на диван и взял девочку за плечи. — Послушай, детка, я же говорил тебе, чтобы ты никогда больше этого не делала. И Модести твердила тебе то же самое. Последние две недели ты была умница. Ну зачем же теперь все портить?

— Я не хотела, Вилли, — прохныкала Люсиль. Ее маленькие пальчики стали поправлять Вилли галстук. Тарранта восхитил этот типично женский жест. Затем она фыркнула и провела рукой по глазам, смахивая слезы. — Но он просто из этих… — Она осеклась и произнесла пару слов по-арабски, потом добавила: — Ну вылитый английский турист…

— Никогда не смей никого называть английским туристом! — гневно перебил ее Вилли и снова виновато посмотрел на Тарранта. — Это оскорбление. Даже если человек и в самом деле английский турист…

— А что она вам сказала по-арабски? — полюбопытствовал Таррант, машинально отметив, что снова начал вопрос с проклятого «А».

— Она сказала, что вы… так сказать, сидячая мишень… — Вилли обернулся к Люсиль и строго произнес: — Ты понимаешь, что заслужила хорошую порку?

— Понимаю, — прошелестела девочка, опуская глаза, в которых блестели слезы. По тому, как она вдруг съежилась, стало понятно, что угроза порки для нее — не пустой звук, а вполне реальная перспектива, но что даже воспоминания о плетке не могли заставить отказаться от искушения оставить с носом «туриста».

— Но ты прекрасно знаешь, черт возь… — тут Вилли осекся и вовремя взял под контроль свои эмоции, — что я никогда тебя не порол. Так что хватит выжимать из себя слезы. Помни, что я Вилли Гарвин и повидал виды….

Тут открылась дверь спальни Модести. Она вышла с замшевой курткой в одной руке и шалью в другой. Таррант отметил, что она и бровью не повела, обнаружив какой-то конфликт.

— Я готова, — сказала она. — А где Венг? Из кухни появился молодой индокитаец, выполнявший в доме Модести обязанности дворецкого. Он снял белый пиджак, в котором обычно появлялся в доме, и теперь на нем был легкий серый костюм.

— Да, мисс Блейз.

— Думаю, вам с Люсиль пора ехать. Можешь взять «даймлер». И хорошо бы вам оказаться у бассейна с тюленями, когда их начинают кормить и кидают им рыбу. Люсиль очень понравится, как они хватают подачки на лету.

— Хорошо, мисс Блейз, — сказал Венг и, улыбнувшись девочке, осведомился: — А что она еще может делать сегодня — во избежании лишних споров?

Модести вопросительно посмотрела на Вилли, но тот беспомощно почесал затылок и сказал:

— Ты лучше в этом разбираешься, Принцесса.