Единственная для Буйного

Я убью Буйного. Возьму и убью. Я клянусь! Просто кинусь на него за то, что происходит!

Он давно ввязался в эти кровавые игры, я понимаю. Но он и не хочет их оставлять. Он всё глубже погружается, не переживая, как это может на него повлиять. Эмир с жизнью играет, ничего не боится. И нами с Катюшей рискует.

Господи. У меня перед глазами до сих пор пылающая машина. Падающие обломки железа. Грохот вибрирует в ушах. Я только помню, как всё резко загорелось. Оглушило. Жаркой волной ударило в лицо. Я даже не сообразила, как оказалась на земле. Кажется, охранник меня оттолкнул от взрыва. А я Катюшу за собой утянула, прикрыла.

И смотрела. Смотрела. Смотрела.

Огонь манил и устрашал. Звал меня, намекая, что я там должна была быть. Я там гореть должна была. Эмир вечно шутит, что я огнём повелеваю. Но я от него умереть должна была. Лишь чудо спасло.

Я не хотела ехать. Не могла. Будто наизнанку выворачивало от мысли, что я должна из бункера уехать. Без Эмира. Всё противилось. Тело налило свинцом, в голове стучало одно: "Не садиться в машину". А теперь… Теперь в голове взрыв тот звучит. Страшный, огромный. Повторяется постоянно, выстукивает в висках

Я прижимаю ладошку к губам, стараясь сглотнуть ком в горле. Желудок скручивает сухими спазмами, тошнит.

Иван пытался меня отправить к врачу, но я отказалась. Сначала я хочу узнать, что с Катюшей всё хорошо. Я обязана с ней быть рядом. А потом, когда обследование закончат, тогда меня можно осмотреть.

Нас привезли в какую-то больницу. С посредственным оборудованием, зато других пациентов тут мало. Изначально ехали куда-то в другое место, но резко поменяли маршрут. Наверное, перестраховывались.

Господи, я не знаю, как меня уговорили сесть в машину. Как я боялась, но понимала, что лучше провериться. И убираться подальше

— Это сотрясение может быть, - цедит Иван. – Не дури. Буйный силу разрешил применять.

– Чтобы в машину усадить! – Шиплю я. – И чем это бы закончилось, а?

– А-а-а.
– Тянет Катюша, показывая горло врачу. Она отлично справляется, моя умница.

У меня сердце крошится от мысли сколько моей сестрёнке пришлось пережить за последний месяц. Я хотела ей помочь и спасти, но втянула в другой мир. Нет, я обязана сделать всё, чтобы Катюша жила спокойно. Нет уж! Когда Эмир приедет, мы с ним серьёзно поговорим. Разберёмся. Я не могу так жить, подвергать ребёнка опасности. Пусть меняет что-то, исправляет. Я хочу верить, что ради меня мужчина откажется от своей жизни. Да? Нет?

– Нет, - я хмыкаю, отступая от Ивана. – Попытаешься силой куда-то увести – я на тебя Эмиру нажалуюсь.
– Я смакую эту угрозу, а мужчина в лице меняется. Будто сереет. Неужели впервые внял моей угрозе?

Я подрываюсь, когда в кабинет распахивается дверь. Нагло врываются. Не сомневаюсь, что это Эмир. Только у него столько наглости. Или нет?

Я прокашливаюсь, стоит заметить Марата. Этот мужчина у меня двоякие ощущения вызывает. Опасный. Непонятный. Он друг Эмира, но… У меня от него мороз по коже гуляет. Хочется спрятаться сразу. Желательно, за спину Буйного.

– Закончили тут, - он и не спрашивает. Оповещает. – Док, мелкую в другом кабинете осмотрите.

– Но…

– Вон!
– Ревёт так, что окна начинают дрожать.

Я сглатываю новый ком тошноты, когда помещение наполняется запахом гари. Моя одежда так же пахла, пока я не переоделась в одежду какой-то медсестры. Из-за взрыва.

Почему… Я только сейчас замечаю, как выглядит Марат. По-другому. От былой уверенности и спокойствия ни следа. Его трясёт, он суетится. Взгляд бегает, а пальцы… Дрожат так, что едва он сможет что-то в руках удержать.

Мне от этого не по себе.

Я спрыгиваю с кушетки, подальше отхожу. Такой Марат ещё сильнее пугает.

Точнее то, что это значит может.

– Почему Эмир не приехал ко мне? – Мой голос надломан. – Он просто занят?

– Я не верю, что мужчина бы бросил нас тут. Услышав о взрыве, не стал бы проверять. Не убедился, что с нами всё хорошо. Мой Эмир другой, он бы беспокоился и переживал. Он бы обязательно приехал, если бы мог. Тогда почему?

Нет! Я отказываюсь об этом думать. Это не правда! Этого просто не может быть. Нет. Нет!

Я зажимаю уши, отворачиваясь от Марата. В его тёмных глазах сожаление, которым я захлёбываюсь.

Внутренний голос ядовито нашёптывает, что я знаю ответ. Но я не могу его услышать. Я не могу даже допустить… Эмир выживет! Он всегда выживает! Он не может меня бросить! Он мне в любви не признался. Я запретила ему умирать. Сколько раз я переживала, а всё хорошо заканчивалось. Эмир всегда ко мне возвращался. Он…

Ноги подкашиваются. Я отмахиваюсь от Марата, который помочь пытается. Сползаю на холодный пол, вжимаясь затылком в стену. Внутри будто тоже взрыв. Мой, персональный. Огнём обжигает внутренности, сжигает всё дотла.

Я давлюсь пеплом, кашлять начинаю. Из глаз слёзы брызгают, заливают лицо горячим потоком.

– Нет, - я смотрю на Марата. – Не смей мне этого говорить.

– Два взрыва было, - зло чеканит он. Не слушает. – Буйный прыгнул в машину, к вам рванул. Когда…

– Замолчи! Просто прекрати! Я не хочу! Я не могу… Он не может…

– … Когда его машина взлетела на воздух. Буйный пытался выпрыгнуть. Но поздно среагировал. И…

Я качаю головой. Крики раздирают грудную клетку, но вырываются лишь рваны всхлипы. Мне кажется, что я горю. Рядом с Эмиром горю, а вместо крови кислота у меня. Все органы разъедает, сердце сильнее всего терзает.

Марат замолкает, понимая, что со мной говорить не получится. А тишина ещё сильнее давит. Будто звенит от напряжения, напевая, что моего Эмира больше нет.

Я судорожно дышу, не могу взять себя в руки. Понимаю, что должна, а внутри раздрай. Выжженная пустыня.

Но я должна. Должна сейчас всё выслушать. Всё узнать, а после… Господи, что после? Какое после может существовать без моего Эмира?

Но я решаюсь. Поднимаю взгляд на Марата. Из-за слёз всё расплывается перед глазами. Но у меня получается подавить скулёж, спросить почти внятно.

– Он мёртв, да?

Мой мир рушится. На частички разлетается. Мощный взрыв меня уничтожает. Медленно убивает изнутри.

Я на Марата смотрю. Главный вопрос задала. А ответ слышать не хочу. Боюсь. Как будто интуитивно знаю, что ничего хорошего он не скажет.

Глаза от слёз жжёт. Они ручейками по щекам скатываются.

Эмир не мог. Мой Эмир. Конечно, не мог. Сколько раз он со смертью в поединке сходился? И каждый раз её обыгрывал. Побеждал. Эмир, как и всегда, смог. Сейчас Марат скажет, что ему нужно немного прийти в себя. Отлежаться. Нужен уход. А я рядом буду. Буду все повязки менять. Раны обрабатывать. Сутками у его койки сидеть буду. Я всё сделаю. Разговаривать с ним буду. Я для него всё сделаю. Всё.