Единственная для темного эльфа
Шрифт:
— Понимаешь, — начала я, совершенно не понимая, как объяснить, так как настроен до этого не был на такие разговоры. — Ну, я и правда не совсем местная.
— Да, из глубинки, ты говорила, — серьезно подтвердил голос моей сосредоточенной приятельницы.
— Ну, о-о-о-очень глубокой, — опустив голову еще ниже, не стала я совсем уже рулить на встречную полосу проезжей части. Вздохнула. — Глубинки.
Как сложно-то слова подбирать!
— Дело в том, — роды проходят сложно. — Что я, как бы, вообще не из этого мира…
Неловко повисшее молчание не сказать, чтобы меня сильно порадовало. Я несмело подняла глаза, желая
— А вот это интересно.
Мы обе вздрогнули, резко обернувшись в сторону голоса. Рука Рены автоматически легла на рукоять ее клинка, но дальше дело не пошло. Мимика ее лица подсказала, что и она не услышала приближения. Опершись плечом о дерево, за нами наблюдал Деас.
— Ты что здесь делаешь? — не очень вежливо вырвалось у меня, но исключительно от удивления.
— Пришел посмотреть, не нужна ли помощь, — кивнул он в сторону зверей. — А тут такое. Так ты иномирянка, малышка? Я сегодня словно в сказку попал.
— А я в ней уже почти три месяца нахожусь, — невесело откликнулась я, не видя больше смысла что-то утаивать.
Вновь нависшая тишина была неловкой вдвойне. Каждый задумался о чем-то своем, но вот только волк все еще смотрел на меня.
— Подумать только, — все же высказался он. — Выходит, ты и правда необычная. Такую ауру раньше чувствовать мне не приходилось, а тут вот оно что. Но это многое объясняет!
Я наклонила голову чуть в бок, не понимая, почему внутри волка проснулся внезапный энтузиазм. Мы переглянулись с Реной, но причину, похоже, не сообразила и она. Волк тем временем уже подошел к нам вплотную.
— Не волнуйся, сахарок, — опустил он на меня свою лапищу, невинно потрепав макушку. — Мы в обиду не дадим!
Это он кого имеет в виду? Смешок удержать не получилось, а после и вообще улыбалась во весь свой зубной набор. Интересно, я везучая в переносном смысле или, все-таки, в прямом?
32. Дыхание в спину
Я говорила, что немного научилась готовить? В своем мире я давно уже жила в одиночку, и вполне себе добывала подножный корм, приготавливая довольно вкусно, что не стыдно и гостей покормить. Единственное, к мясу всегда была равнодушна, хоть и вегетарианкой не была. Другое дело, сладости. В особо ленивые дни, я могла спокойно прожить на одних сладостях, и ничего. Так, желудок только убила…
Однако попав сюда и столкнувшись с абсолютным отличием продуктов, долгое время не могла привыкнуть и не бралась готовить вообще. Но будучи в теле Кьяны, этот вопрос сам собой отпадал, обычная пища ее телу особо не шла, и знакомство с ней на этом мое прекратилось до тех пор, пока я не вернула собственное тело.
Были некоторые вещи, которые я называла тем, на что они похожи в моем мире. А были все же и те, которые таковыми и являлись, что очень меня радовало. Овсяная каша, например. В жизни ее не любила, а здесь воспоминания о доме как-никак.
В храме, правда, меня готовить не учили. Когда Фаль меня там оставил, жизнь храма была идеально отточенным механизмом, где у каждого была своя строго отведенная роль. Но готовили каждый день на кухне разные жрецы, по очереди. Меня к этому делу не допускали. Алазар сказал, что долгое присутствие женщины рядом может поколебать дух стойких мужей, привыкших «влачить свое существование»
отвергнув прелесть внимания противоположного пола. Ну, я и не настаивала.Больше подсмотреть удавалось, когда приходилось навещать больных прихожан в их домах. Иногда даже угощали. Особенно понравившиеся вкусняшки западали в душу, и я просила показать мне, как их готовят.
Зато в суровых полевых условиях я многое подсмотрела у Рены. Нет, она не была виртуозным поваром, но она отлично справлялась с многими блюдами, демонстрируя отточенные движения. В походе важнее такие навыки, чем знание рецепта сырного фондю или лазаньи.
У Фаля подсмотрела, как он собирает дары леса. Помогая ему в этом, старалась запоминать внешний вид растений, корни которых были съедобными и питательными, а также где чаще всего растут те или иные грибы. Когда было время, что-то даже зарисовывала. Грибы, правда, одна собирать я бы не рискнула. Говорят, все можно попробовать в первый раз. Просто он иногда бывает и последним.
Про ягоды мне тоже все рассказывал Фаль. Те, что просто вкусные и полезные, те, которые несут в себе массу лекарственных качеств, те, что ядовиты. Если с названиями я еще путалась, то визуально уже не плохо в них разбиралась.
Так и ночью. После плодотворных суток, пока Фаль еще глубоко спал, а волкам необходимо было отдохнуть хотя бы несколько часов, я принялась за кучу собранного добра, что мы с волками нашли у нашей стоянки. Лес был щедр и не позволил бы своим гостям умереть с голоду. Ну, если они не хищники до мозга костей. А судя по нашей компании, на одной траве выжила бы только я.
Пока перебирала и чистила, попутно старалась вспомнить название. Это лучше, чем удариться в размышления о том, что вокруг до фига опасностей, а то, что мы пережили, это не шутки. Меня все еще не накрыло только потому, что произошедшее кажется сном. Хотя, не могу сказать, что пронесло, руки-то немного дрожат.
Сна ни в одном глазу. Еще бы, столько часов проспать. Если то, что волки сказали, было правдой, то я даже испытываю легкое ликование. Совсем маленькое, ведь моему дроу все равно серьезно досталось. Глянув на него, отметила, что его руки лежат ровно так, как их сложила я, когда уходила. Как скульптура, если бы не дыхание.
Палочкой подвинула «картошку» ближе к углям. В детстве подобная еда моего мира была величайшим лакомством. Бабушка складывала много-много картошки в огромном чугуне, ставя его на конструкцию над огнем на открытом воздухе. Я понимала, что это предназначалось ее невеликому живому хозяйству, но попробовать каждый раз вымаливала.
Зажмурилась. Еще слишком больно вспоминать. Бабушки не стало всего чуть больше года назад, вся душа, как открытая рана. Мама так и не смогла вернуться в ее дом, а я там в одиночку иногда проводила выходные. Если надо отреветься, когда тоска по ней невыносима. Собственно, я туда и ехала, когда попала в аварию…
А привязанностей к тому миру все меньше… Только мама.
Больно.
Рана на пальце неглубокая, но очень отрезвляющая. Нашла время раскисать.
Прижалась ранкой к губам. Я сильная. Все смогу. Давно я, кстати, не молилась. Да и есть в этом толк, коли местные боги на меня, малость, забили? Но не опускать же руки. В столице, вероятно, много разных храмов. Если по дороге не получится, то на месте посещу каждый из них, если придется. Хоть кто-то из этих богов должен же меня услышать?