Единственная, кто его слышит...

– Эмметт, ты меня слышишь? – я стоял нос к носу рядом с ним и махал перед его лицом руками. – Да здесь я, громила, – я толкнул его в грудь, но мои руки прошли сквозь него, и я оказался у Эмма за спиной. – Ты, чертов засранец, ты обязан меня слышать! – я пнул его ногой, но опять мимо. Эмм все продолжал стоять и не двигался, провожая полицейскую машину взглядом. Он лишь поежился от того, что я прошел сквозь него. Тут я понял, что люди, ну, здоровые люди, реагируют на это и чувствуют меня. Я начал махать руками на уровне плеч Эмма раз за разом проводя ладонями сквозь его тело, но ничего не происходило. Развернувшись, Эмм направился в дом, опять проходя сквозь меня. Остановившись на ступеньках крыльца, он обернулся, и во мне загорелся огонек надежды, что он понял, я нахожусь здесь.

– МакКарти! – крикнул я. Но он развернулся и молча зашел в дом, захлопывая за собой дверь. Я ринулся за ним, но остановился у самой двери.

– И что я сейчас ему скажу? – начал рассуждать я вслух. Все-таки слышать свой голос было намного приятнее, чем молчание от других. – Да, что я вообще могу сказать такого, чтобы меня услышали? – мной опять завладели злость и гнев от безвыходности ситуации. Матерясь, я направился прочь от дома друга. Мне все равно было куда идти, лишь бы не стоять на месте. Я просто шел вперед, рассматривая асфальт под ногами. Я даже не заморачивался по поводу того, что могу во что-то врезаться. Сейчас для меня будто не существует окружающих предметов. Я продолжал идти сквозь людей, фонарные столбы, машины…

Вскоре асфальтовое покрытие под моими ногами сменилось зеленой травой. Я медленно поднял голову и огляделся. Я пришел в парк. Уже светало, и на беговых дорожках появились первые бегуны. Я рефлекторно посмотрел на свои наручные часы, но стрелки не двигались. По моим подсчетам они остановились, как раз во время аварии.

– И что все это значит? А? – подняв голову и взглянув на утреннее небо, крикнул я. – Что за хрень? Чего я здесь застыл? Объясните? У вас должны быть ангелы, проводники, люди в белых балахонах, жнецы смерти! Не пудрите мне мозги, я же смотрел фильмы, передачи всякие… Фантастика, мистика! – сейчас я уже чувствую себя идиотом. Кричу неизвестно куда, кому и зачем… – Эй, а как на счет света?! – я снова уставился вверх. – Типа, я должен ступить в него, и та-дам: «Как красиво!», и мои восторженные глаза! – раздраженно саркастическим тоном кричал я. Меня просто бесило, что я застрял здесь и ничего не могу с этим сделать. И похоже, там, наверху меня никто не слышит, если там конечно кто-то есть …

А может, мне не наверх?..

Нахмурив брови, я уставился на землю под ногами…

– А как на счет вас?.. – испуганно спросил я. Все-таки гореть в аду мне не очень хочется… Точнее, совсем не хочется… – Может, мне к вам?.. – переминаясь на месте, продолжал я смотреть на траву. – Эй?! – я пару раз подпрыгнул, будто стучал вниз, но тоже никакого ответа. – Идиотизм, – буркнул я и, подперев бока руками, закрутился на месте, осматривая все вокруг.

Громко вздохнув, я направился к пустой лавочке. Если подумать, то сейчас я просто должен валится с ног, но я совсем не чувствовал усталости, и мне не хотелось спать. Совсем никаких физических ощущений. Но все же мне хотелось посидеть, подумать… Понять почему я здесь застрял…

Я стал опускаться на скамейку, но, пройдя ее насквозь, просто рухнул на землю.

– Что?! – пропищал я. – Серьезно?! – облокотившись на земле, я снова уставился на небо. – Я что даже сидеть не могу?! Издевательство какое-то! – я сел на земле и устало выдохнул. – А почему я могу сидеть на земле?! – с удивление пропищал я кому-то наверх. Но ответа я, видимо, не дождусь…

– Супер! – рявкнул я и поднялся на ноги. – Если вспомнить дурацкие фильмы и сериалы, то всех призраков, коим я сейчас, скорее всего, являюсь, удерживало на земле какое-то незаконченное дело, – я снова шел по городу и рассуждал вслух. Тишина меня угнетала. Лучше слушать собственный бред, чем просто думать об этом молча. – Какое дело меня может здесь удерживать?! – я оторвал взгляд от земли и увидел, что стою напротив больницы, откуда я совсем недавно испуганно убежал. – И что я здесь делаю? – устало вздохнул я. – Это мое незаконченное дело?! Я мало видел слез своих родных?!

Дрожащими ногами я зашагал внутрь здания. Зачем? Что мне это даст? Но ноги сами собой вели меня туда… Может, сейчас я смогу вернуться в собственное тело? Меня же не просто так туда тянет…

Пройдя сквозь стеклянные двери больницы и остановившись в холе, где был стол регистратуры, я медленно огляделся по сторонам. Вокруг суетливые врачи и медсестры, люди, пришедшие на прием…

– Эй?! – крикнул я. Вдруг меня все же кто-то услышит, но снова на меня никто не обратил внимания. – Черт знает что! – пробормотал я и пошел к лифту. – Так стоп! – я замер у самых его дверей. – Вызвать я его точно не смогу… А что на счет того, чтобы в нем ехать? – я сунул голову сквозь его двери. – Прикольно, – улыбнулся я, увидев подвал и металлические стены. Я поднял голову вверх. – Вот черт! – на меня двигалась спускающаяся вниз кабина лифта. Я резко высунулся обратно. Через несколько секунд двери лифта раскрылись. Сквозь меня стали заходить и выходить люди. Я уже перестал обращать на это внимание.

– Так, – протянул я, аккуратно ступая на пол в кабине. – Хм… – я пару раз топнул по полу. – Типа, пол – это ПОЛ?! – моя нога твердо встала на поверхность пола в лифте. Еще пару раз проверив его на прочность, я зашел в лифт в самый последний момент, и двери закрылись. – Как это работает? – удивленно спросил я. – Почему я могу ходить по земле и полу, а людей, машины и лавки я прохожу насквозь?! Какая схема?! – лифт открылся на нужном мне этаже, я спокойно вышел из кабины и никуда не провалился. – Не понимаю… – замотал я головой и направился по коридорам больницы.

(Саундтрек: Matthew Ryan – The World Is…)

– Так, хирургическое отделение! – замер я на месте. – Здесь палата, в которой вчера были ребята и родители, – я снова прошел двери насквозь и пошел по длинному коридору, ища нужную мне комнату. Но я совсем не помню, какая она была, пришлось заглядывать во все. И вот я наконец-то нашел ее. Зайдя полностью в палату, я уставился на спящую Роуз. Рядом с койкой, на стуле ютился ее отец.

– Привет, блондиночка, – тихо прошептал я, подходя к койке. – Без косметики ты красивее, – улыбнулся я, глядя на Роуз. Я рад видеть ее. Что с ней все в порядке… Ну почти… Я перевел взгляд на ее руку в гипсе. От моего голоса ни Роуз, ни ее отец не проснулись. – Роуз? – чуть громче сказал я, но она так и не проснулась. Не слышит… – Выздоравливай, милая, – прошептал я и потянул руку к ее лицу, но остановился, вспомнив, что лишь пройду Роуз насквозь. Я попятился к выходу. И тут в палату вошел Эмметт с двумя стаканами кофе, а следом за ним медсестра с завтраком.

– Роуз, – шепнул Эмм, отец Роуз сразу дернулся, проснувшись. Эмметт поприветствовал его и протянул кофе. – Роуз, милая, завтрак прибыл, – с нежностью сказал он, поглаживая ее по щеке. Она сразу открыла глаза и слабо улыбнулась.

Здесь мне делать нечего… Я вышел и направился искать палату, где должен быть я. Странно как-то… Я здесь, но в то же время, там… Заглядывая сквозь все двери, я искал себя…

– Черт знает что!

И вот я наконец-то увидел Джаспера, идущего по коридору.

– Уитлок! – крикнул я, но он не обернулся и зашел в палату. Я побежал за ним и, зайдя в комнату, увидел маму, сидящую на кресле. Она сонно и устало потирала глаза. Джас протянул ей кофе, которое только принес.

– Зря ты не поехал домой, – с заботой сказала ему мама. – Ты совсем ведь не спал.

– Я не мог оставить Элл, – Джас посмотрел в сторону. И только сейчас я заметил свое тело, лежащее на койке. Элис сидела рядом на стуле и спала, держа меня за руку и прижавшись к ней щекой.

– Малышка, – протянул я, глядя на сестренку, а на глаза сразу навернулись слезы.

Я подошел к ней и хотел погладить по макушке, утешить, сказать, что со мной все в порядке, но моя рука прошла насквозь. Элис задергала веками и мгновенно распахнула глаза, уставившись в стену перед своим взглядом.

– Элис? – позвал я. Она точно почувствовала, что я пытался ее коснуться. Я робко провел рукой сквозь ее плечо. Она резко подняла голову и, нахмурив брови, уставилась на лицо моего безжизненного тела.