Единственная моя

– Какая связь? – с неохотой поинтересовалась Жанна, лишнее напоминание о двуличии ее любимого болезненно отдавалось в сердце.

– Она хоть и запретная, связь эта, но многое объясняющая, – деловито отрапортовала Катерина, потянула выбившуюся нитку на манжете черного тонкого свитера, скрутила ее и попыталась спрятать внутрь. – Если вдова на похороны любимого супруга надевает бриллианты, это многое объясняет, милая моя.

– И что же?

Жанна, понаблюдав за Катькиными манипуляциями, тут же с испугом поспешила обследовать собственные манжеты на водолазке. Выглядеть перед соперницей, хотя теперь уже и бывшей, нищей жутко не хотелось. Знала бы, непременно надела что-нибудь поприличнее.

– Значит, не так уж он дорог ей был, если она в такой трагический для нее день непременно хочет блистать. Не все так славно в их королевстве, видимо, было. Потому-то он и жил с тобой. Жил или подживал… Ну да ладно, земля ему пухом, пошли. А то вишь, как эти мордовороты на нас посматривают. Не ровен час, за шиворот повытаскивают из машины. Конфуз, да и только!

Охрана вдовы провела их в отдельный кабинет, где они смогли снять верхнюю одежду и причесаться. Подождала, потом потребовала следовать за ними. Оказалось, что ведут их прямиком за стол. И сажают, куда бы вы думали, по правую руку от овдовевшей госпожи Сырниковой, которая и впрямь нацепила на себя немыслимое количество драгоценностей.

– Что я тебе говорила! – сверкая глазами, прошептала Катька, все еще пытаясь скрутить непослушную нитку на манжете. – Вишь, вишь, как вырядилась! Ни слезинки не уронила, даже улыбалась несколько раз, я сама видела. Лицемерка!!!

– Катя, какое это теперь имеет значение? – Жанна вздохнула, медленно осмотрев присутствующих.

Публика была богатой, траурные одежды поражали эксклюзивностью и дороговизной. Все они будто заранее готовились к этому мероприятию. Одну Жанну это горе застигло врасплох.

Начали говорить скорбные речи, выпивать, закусывать. С каждой новой рюмкой атмосфера за столом все более разряжалась. Начали раздаваться сдавленные смешки. Кто-то стал припоминать анекдотические истории из жизни Владимира Анатольевича. Потом уже почти все дружно потешались над какими-то его привычками, которых Жанна совсем не помнила. У Саши таких она точно не заметила.

– Не ровен час, петь начнут, идиоты! – покачала головой Катька и толкнула Жанну локтем. – Вдова с тебя глазищ своих лупатых не сводит. Сейчас точно пристанет. Что говорить будешь?

– Я? – Жанна подняла голову от пустой тарелки, на крае которой покоилась половинка несъеденного блина, и тут же наткнулась на неприязненный взгляд вдовы. – Я скажу ей только правду, Кать. Смысла просто не вижу лгать и изворачиваться.

– Ей вряд ли понравится, – предупредила Катерина и оказалась права.

– Кто вы, милочка? – с высокомерной снисходительностью адресовала вдова свой вопрос Жанне.

– Я? Я Жанна Образцова, – осторожно ответила она.

– Жанна… – задумчиво произнесла вдова, повторила: – Жанна… Жанна… Снежанна… Он ведь вас так называл, не правда ли?

– Называл. – Она выдержала ее колющий взгляд.

– Ну да, ну да. – Вдова презрительно скривилась. – Чтобы не запутаться, не оговориться… Вы ведь его любовница, да?

– Я? – Жанна выпрямила спину и снова не отвела глаз. – Я вообще-то считала себя его женой.

– Вот как?! И свидетельство о браке у нас имеется?!

– Гражданской женой, – поправилась Жанна.

– Ах, какое существенное дополнение! – Вдова всплеснула руками и делано коротко рассмеялась. – А вы видите разницу между гражданской женой и шлюхой, да? Судя по вашим глазам, видите. А я вот нет. По мне, все гражданские жены, то есть любовницы, – это шлюхи! Стало быть, вы – Жанна Образцова – его шлюха! Теперь уже бывшая, не так ли! Нет, но какая наглость, господа…

Она вдруг резким движением схватила бокал для вина, налила туда водки и, захлебываясь, выпила до самого дня. Отдышалась и принялась тыкать в Жанну пальцем, приговаривая:

– Ты… Ты крала его у меня все эти годы! Ты обворовывала нас! Меня, моих дочерей, всех нас!!! Гадина, воровка, сука… Но теперь все! Теперь все закончено! Теперь он не твой!!!

– Но теперь он и не ваш, – тихо молвила Жанна, сняла с коленей салфетку, швырнула ее в свою пустую тарелку и потянула Катьку с места. – Идем, нам пора, Кать.

Еще когда они выбирались со своих мест, вдова начала странно похохатывать, закрывая нижнюю часть лица рукой. А когда они дошли до дверей, она уже хохотала в полное горло. И все тыкала Жанне в спину и орала на весь зал, заставив всех присутствующих притихнуть:

– Дура… Совершенная дура!!! Дура и шлюха!!! Пошла вон, неудачница безмозглая!!!

Они долго сидели в машине молча. Сначала ехали, не разговаривая. Потом возле Катькиного подъезда остановились и промолчали минут двадцать, наверное. Катька все не выходила, и Жанна ее не гнала.

– Не надо было нам туда ходить, – подвела черту под их общим молчанием Катерина и потянула дверную ручку. – Зачем? Только для того, чтобы на фотографию его полюбоваться и выслушать оскорбления обезумевшей бабы в бриллиантах?

– Нет, Кать, я рада, что мы туда пошли. – Первый раз за все минувшее, страшное для нее время Жанна чуть улыбнулась. – Ты права оказалась.

– В чем?

– В том, что он был счастлив со мной. Ее он бросить, конечно, не мог, у богатых свои заморочки. Жил с ней, как по приговору. А со мной жил по любви. Он любил меня очень, оберегал и жалел. Теперь я знаю это точно! А что обманывал…

– Обманывал он ее, а тебя любил, сама же сказала, – проворчала Катька, поцеловала Жанну в щеку и спросила: – Ну ты как? Полегчало?

– Да, полегчало. Мне, конечно, все еще больно, но…

– Но что? – заинтересовалась подруга и снова затащила высунутую наружу ногу.

– Но теперь это только боль утраты. Все лишнее отсеялось, все! Нет и не было никакого предательства, лжи, двуличия… Нет этого во мне больше, Кать. – Жанна держала пальцы у виска, словно считывала их кончиками то, что зарождалось там – в ее голове. – Он не врал мне никогда! Он просто… Просто любил меня безумно и страстно.

– Может, все и так, – неуверенно поддакнула Катерина и выбралась из машины, не забыв еще раз чмокнуть Жанну в щеку. Выбралась и тут же предупредила, погрозив ей пальцем: – Я тебе позвоню минут через двадцать.

– Я сама позвоню, – пообещала Жанна и завела машину.

Глава 10

Бойцов терпеть не мог ходить на похороны. Тем более если это было в интересах работы. Какой прикол, скажите, стоять в толпе хлюпающих носами людей, оглядываться по сторонам без конца и пытаться что-то высмотреть? Да никакого! Это только в кино где-то на заднем плане появляется человек в черных очках и незаметно будто бы наблюдает за траурной церемонией. Только незаметен он оказывается для одного себя. Все, кому надо, его замечают, начинают бегать за ним между памятников и стрелять.