Единственная на всю планету. Трилогия

– Мне не нравится, что ты ведешь себя так, будто я – это твоя собственность! – не поворачивая головы, сказал Нор. – Да, пока я от вас завишу, но так ведь будет не всегда! Я и сейчас уже мог бы уйти, хотя уходить не тянет. Пойми, ты была... не только красивой и из-за этого желанной. Меня притягивала в тебе чистота, нежность и искренность. И даже твое смущение вызывало в душе восторг и ответную нежность! А сейчас ты ведешь себя уверенно, чуть цинично и очень расчетливо. Меня по-прежнему к тебе тянет, но уже не так сильно. И я не уверен, что эта тяга не исчезнет совсем. Раньше я видел перед собой юную девушку, только вступающую в зрелость, а сейчас ты как будто сразу повзрослела на двадцать лет. Куда-то делись нежность и нерешительность, а им на смену... Ладно, я уже начал повторяться. Думаю, ты меня должна понять. Оля, магия это только инструмент, который большинство применяет очень редко. Моя сестра на меня страшно рассердилась за то, что я вынудил ее магией подарить мне один поцелуй. Ей, как и мне, было приятно, и она знала, что из-за родственной связи я никогда не позволю себе ничего лишнего, и все же буквально сбесилась из-за того, что брат покусился на ее право распоряжаться собой! Тогда я ее не понял, сейчас понимаю.

– Хочешь, чтобы я не применяла магию?

– Ты меня так и не поняла, – он повернулся на бок, скользнув взглядом по ее телу. – Если есть магия, и есть необходимость в ее использовании, почему бы и нет? Главное, чтобы твоя сила не вскружила тебе голову и не подняла над остальными. С высоты все проблемы тех, кто остался внизу, кажутся такими мелкими и незначительными. Вспомни начальные разделы магии. Что делают с начинающими учениками?

– Унижение! – вспомнила девушка. – А я еще думала, для чего этим заниматься!

– Все очень просто, – начал объяснять Нор. – Ты такая не одна: две трети учеников мнят себя вершителями судеб лишенных дара людей. Вот их-то время от времени опускают с небес на землю. И там не просто унижение. Вспомни о том, что написано в книгах. Учителю это легко: он гораздо сильней и опытней любого из своих учеников. А у нас с тобой этого нет, поэтому я тебе не указ и не авторитет. У тебя сейчас еще остался один авторитет – твой отец. Надолго ли?

– Нор, ты меня можешь треснуть? – спросила Оля.

– Нет, – покачал он головой. – Могу поцеловать или погладить в нужных местах, но бить женщину... Да еще делать это на глазах твоих друзей. Что о нас потом скажут?

– Скажут, что мы влюблены, раз дело дошло до рукоприкладства, – сквозь слезы улыбнулась она. – Прости дуру, я постараюсь исправиться.

– Постарайся, – согласился он. – Только плакать не нужно. Иначе я начну тебя прямо здесь целовать. И мне будет все равно, что потом скажут.

– Откуда ты только взялся такой умный, – сказала она, стряхивая с руки песок и вытирая ею глаза. – Мальчишка, а рассуждаешь, как мой отец.

– Я был наследником, – пояснил Нор. – Счастья мне это не прибавило, а вот ума... Со мной много занимались, и я сам перечитал все, что было в нашей библиотеке. Тебе эти книги покажутся скучными, но в них для будущего правителя много полезного. Смотри, твои друзья уходят.

– Накупались, наверное, – приподняла голову Ольга. – А больше никого нет. Это же деревня, здесь все вечно чем-нибудь заняты, даже по выходным. Я специально пришла пораньше, чтобы было меньше людей. Здесь в основном купаются ближе к вечеру. Пошли еще искупаемся и будем собираться. Не хочется обгореть. Почти наверняка магией можно повлиять на загар, только я в твоей памяти ничего подходящего не нашла.

– Потому что я ничего такого не читал, – сказал Нор, поднимаясь и протягивая ей руку. – Если что-то такое и было, то в империи. У них солнце гораздо сильнее. Вставай.

Он помог Оле подняться, но при этом ее близость ударила в голову.

– Беги в воду охлаждаться, – сказала девушка, глядя на его плавки. – Это не дело. Пока ты не научишься сдерживаться, на пляж нам ходить нельзя. И ты опозоришься, да и я не железная. Мне сейчас тоже нужна холодная вода. Правильно раньше делали, когда нас с вами даже обучали раздельно! Придем и будем только заниматься. Как говорит отец, прочь дурные мысли!

– А охладиться магией? – предложил Нор, заходя в воду.

– Я в ней еще слабо разобралась, – ответила Оля, тоже входя в воду. – И в голове творится такое, что забылось то немногое, что успела узнать.

Они переплыли на другую сторону и по очереди обтерлись полотенцем.

– Обсыхать долго, – сказала Оля. – Отворачивайся и выжимай плавки, а потом оденемся. Быстрее, Нор, пока никого не принесло.

Через полчаса они подошли к дому. У крыльца стоял привязанный Ухарь, не обративший на них ни малейшего внимания.

– Ты чего приехал так рано? – спросила Оля вышедшего из дома отца. – Что-то случилось?

– Ничего особенного, – ответил он. – Соседи поперлись в лес с ружьями. Пришлось завернуть. Похоже, их это не обрадовало. Я уже пообедал, так что мне обед не оставляй. Я сейчас ненадолго отлучусь в одно место.

– Давай и мы сейчас пообедаем, чтобы потом на это не отвлекаться? – предложил Нор. – Что это ты стала какая-то озабоченная? Это не из-за слов отца?

– Не нравятся мне эти соседи! – в сердцах сказала девушка. – Хотя у нас из-за них появилось электричество, лучше бы и дальше пользоваться керосиновой лампой и таскать воду ведрами из колодца! Построились три года назад, а приезжать стали только в этом году, до этого там жил один сторож. Отгрохали себе двухэтажный дом, а для чего он нужен здесь в лесу, да еще если в нем постоянно не жить? И сами они мутные: рожи одна другой неприятней. Хозяева жизни хреновы!

– Подожди! – потер лоб рукой парень. – Это ведь не семья? Это те три типа, которые к вам приезжали?

– Отец говорил, что их там пятеро, – хмуро сказала Оля. – И все мужики. Женщин он пару раз видел, но они на хозяек не походили. Скорее всего, их привозили для развлечений. А если отец эту компанию завернул с оружием, значит, им и на закон плевать. Такие охотятся только на медведей или оленей, а на них сезон ближе к осени. Недовольны они были! Знаешь, чем для лесного инспектора может обернуться недовольство подобных типов? Когда говорят о местах, где прокурор – медведь, это про нас. А у нас мобильная связь работает на пределе. То она есть, то ее нет. Я ведь еще и из-за этого хотела отсюда уехать. Мамы нет, не хватало еще потерять отца! Я боюсь, что он сейчас поперся проверять, угомонились они или все-таки ушли на охоту. Одно дело прогнать пришлых, а за этими как следить, если они здесь живут? Вот как теперь заниматься, когда я ни о чем другом, кроме отца, думать не могу? Я ему уже пару раз говорила, чтобы он плюнул и не слишком усердствовал. Оленей в лесу много, а отец у меня один. И было бы еще все как раньше государственное, а то все равно всем распоряжается лесхоз. А это по нашим временам частная лавочка.

– Это ведь километра два отсюда? – задумался Нор. – Давай пройдемся? Только возьми на всякий случай свой мобильник. И вот еще что... У вас крепкий, тяжелый нож есть?

– У отца их три. Один он носит на поясе, а два других сейчас принесу.

– Настоящие кинжалы, – довольно сказал Нор, забирая у Оли принесенные охотничьи ножи. – Ты знаешь, как ими пользоваться, только все равно не хватит сил. Да и нож в твоих руках серьезно никто не воспримет. Неплохо бы их опробовать, но не будем задерживаться. А это что, бинокль?

– Пригодится! – сказала Оля. – Подожди, я возьму шапочку, чтобы волосы не цеплялись за ветки. И сапожки надену. Если придется свернуть с дороги в лес, в моей обуви по нему не побегаешь. Ну, папка! Если он поперся к соседям, сегодня я с ним точно поругаюсь!

– Давай быстрее, Оля! – поторопил ее друг. – Нам еще минут двадцать добираться. А твой отец на Ухаре уже давно там.

Через несколько минут, закрыв окна и заперев двери, они быстрым шагом направились по проселочной дороге в сторону «Фазенды».