Единственная сверхдержава

Ощущая невозможность «максимально широкого» определения противника, Америка после шока постепенно «сузила» (иначе невозможен был конкретный ответ) территорию противника: террористическая сеть Аль-Каида как организации с «искаженной формой исламского экстремизма» — цитируя президента Буша. По мнению Ахмеда Рашида, считающегося лучшим специалистом по мусульманским террористическим организациям (в 2002 г. на Западе вышла его обстоятельное исследование «Джихад»), Аль-Каида продолжает действовать по всему миру. Основной проблемой для Запада являются «спящие» ячейки в Европе и других регионах, которые почти невозможно раскрыть. Члены этой организации уже много лет живут, будучи внедренными в западные общества и могут быть задействованы в любой момент. Структура и силы Аль-Каиды и режим талибов понесли значительные потери в Афганистане, но это не нанесло никакого урона их оставшемуся всемирному аппарату. Параллельно в Средней Азии действует Исламское движение Узбекистана (часть структур которого был развернут в Афганистане и пострадал в ходе боев).

Заново после Сентября мобилизованные, американские специалисты по Ближнему Востоку выдвигают четыре объяснения взрыву исламского терроризма в отношении Америки:

– Влияние военного триумфа в войне с Ираком в 1991 г. Тогда США сознательно постаралось не ожесточить мусульманский мир. «Чтобы навести глянец на современный ислам, эксперты по Ближнему Востоку постарались занизить значимость мусульманского экстремизма, что привело к самоуспокоенности и самоуверенности». ^*

– США сконцентрировали свое внимание на том, что им кажется наиболее важным — на отношениях с «умеренными» режимами, с прозападными правительствами Саудовской Аравии, Египта, Иордании, на тенденциях развития связей этого региона с Западом. Это заметно отвлекло внимание от воинствующей части ближневосточного политического спектра. Недостаток внимания к радикальным режимам сказался. Потенциальная демократизация Ближнего Востока как бы закамуфлировала упорный радикализм.

– Нефть как стратегическое сырье современной экономики заставляет как бы «сквозь пальцы» смотреть на особенности политического процесса в данном регионе.

– Палестино-израильский конфликт так или иначе занимает в американских отношениях центральное место, как бы уводя в сторону возможность прямого воздействия мусульман на Америку.

Предпосылка новой эффективности исламского фундаментализма, вызвавшая 11 сентября – глобализация. Можно, конечно отворачиваться, пожимать плечами и т.п., но до сих пор глобализацию видели, в худшем случае, как раздражающий источник замешательства, причину пока теоретическихбаталий. В одном только 2000 г. границы США пересекли 489 млн. человек, 127 млн. легковых автомобилей, 11,5 млн. грузовиков, 829 тыс. самолетов, 2,2 млн. железнодорожных вагонов. «Возможно наиболее серьезной угрозой, порожденной атакой 11 сентября, — пишет американец С. Флинн, — является обнаружение мягкого подбрюшья глобализации. Та же самая система, которая питала славные дни 1990-х годов – открытость американской экономики миру – увеличила американскую уязвимость. На протяжении многих лет американские политики, переговорщики и лидеры бизнеса действовали исходя из наивного предположения, что у раскрытия ворот мировой торговли и путешествий нет побочного негативного эффекта». ^*Американцы опомнились поздно – теперь в США не купить карт основных водных резервуаров, атомных электростанций, мостов и тоннелей. Карты нефте- и газопроводов изъяты из Интернета.

И для любого, кто желает не просто излить эмоции, но понять суть происходящего, следует увидеть объяснимыечерты поведения террористов, рациональное в их мотивации и в целях. Отрицать, что названные проблемы противоречат установленному надолго внешнеполитическому курсу США было бы противиться очевидности. В США уже говорят о «болезненных последствиях триумфализма, который овладел Соединенными Штатами после окончания «холодной войны». ^*

Фактор религии

Не все в нашем мире определенно знают, насколько религиозным является американское общество. При общем джефферсоновском отделении государства от религии (Т. Джефферсон считал «Акт о религиозной свободе» своим высшим вкладом в американскую политическую жизнь), представить себе президента, сенатора или члена палаты представителей-атеиста весьма трудно. Религиозная жизнь в США весьма специфична, здесь мирно уживаются самые различные религии и верования вплоть до удивительных сект и культов. Преувеличить влияние христианской религии для США просто невозможно – это суть и душа Америки. По воскресеньям американцы идут в церковь.

Но при всей культурно-этнической пестроте американского общества, фактом является практически абсолютное господство на политической арене США WASP – белых англосаксов протестантов.Уже избрание президента-католика (1960 г.) было своего рода общественной революцией. Представить себе президента США, клянущегося не на библии, а на талмуде, Коране, буддийских или индуистских текстах просто невозможно. По меньшей мере, в обозримом будущем. И церковь, на которой стоит американское государство, административный аппарат, армия, суды и истеблишмент – это христианский протестантизм. Читатель может указать на вкрапления католицизма (ирландцы, итальянцы, испано-язычные, поляки), иудаизма (евреи), православия (восточные славяне), но все эти исключения лишь подтверждают правило: правящий американский мэйнстрим – христианский протестантизм. Надпись на долларе «Мы верим в Бога» означает совершенно определенного бога.

В англо-саксонском мире сегодня героизируют «воинствующий христианский фундаментализм». Это явление Петерс из Колледжа армии США (Карлейль, Пенсильвания) подает как единственный достойный ответ воинствующему исламскому фундаментализму бен Ладена. «Саддам как Валленштейн, Усама как Пикколимини, Колин Пауэлл как Ришелье, а все вокруг – от Колумбии до Индонезии – наемники». Петерс призвал к захвату нефтяных месторождений Персидского залива. Он готов воевать «хоть 100 лет».

Право

Объявлена войну терроризму – огромному, страшному, многоликому явлению. При этом жертвой Сентября стало и международное право . Обобщенно можно сказать, что международное право, начиная с XVII в. Базируется на двух принципах — национальный суверенитет и равенство всех наций перед законом. Оба эти принципа были жестко проигнорированы Соединенными Штатами.

Непосредственно после атаки 11 сентября государственный секретарь Колин Пауэл провозгласил, что США находятся «в состоянии войны» с терроризмом. Провозглашение войны— юридический термин. И не самый удачный в данном случае: ведь так же можно объявить войну преступной уголовной деятельности или торговле наркотиками. Подобные антисоциальные действия могут быть ослаблены, уменьшены в объеме, но их невозможно «победить», искоренить полностью. Обычно другие страны действия, подобные американским после 11 сентября называют «чрезвычайными операциями» (или как-то иначе), но не «войнами». Здесь терминология означает многое. В случае чрезвычайных операций главная ответственность передается разведывательным органам и полиции, которым придаются чрезвычайные полномочия – а там, где это необходимо, придаются войска. Задачей провозглашается изоляция террористов от основной массы населения, изоляция их от источников снабжения. Но террористам в обычных случаях не придается статус стороны, ведущей регулярные военные действия.Они объявляются преступниками уголовного характера и отношение к ним соответствующее. Как полагает англичанин М. Хоуард, «террористов не следует облагораживать приданием статуса ведущей войны стороны. Они преступники и должны рассматриваться обществом и властями как таковые. Объявлять войну террористам, или еще более безграмотно, терроризму, означает придать террористам статус, которого они не заслуживают, но которого жаждут. Это что-то вроде их легитимизации». ^*

Если они – сторона, ведущая военные действия,значит, с ними нужно и обращаться соответственно. Что еще важнее, пребывание нации в состоянии войны создает своего рода общественный психоз – противоположное необходимому состояние общества. Возникают совершенно ненужные ожидания и требования; публика требует четко обозначить противника. И лучше всего, если им будет некое враждебное государство.Неважно, если это не соответствует истине. Отныне использование силы видится не крайней мерой, а именно самой первой – и чем раньше будет применена сила, тем для публики лучше. Органы массовой информации требуют детального освещения происходящего. Отставные военные возникают на экранах с картами и графиками. Любое предложение ослабить применение грубой силы вызывает бурю негодования. Сторонники такой линии подаются как «соглашатели». В результате качества, необходимые для успешной борьбы – строгая секретность, простор деятельности специальных служб, а главное — бесконечное терпение- немедленно забываются под давлением гонки за непосредственным результатом.

Еще неудачнее выступил президент Дж. Буш с призывом «крестового похода против зла». Вместо полицейской операции возникла настоятельная необходимость в создании коалиции держав, возглавляемых соединенными Штатами. А вовсе не о полицейской операции под флагом ООН, действующей от лица мирового сообщества против преступных действий группы лиц, которых ждет международный суд. Американцы поддались эмоциональному порыву. Для них в происшедшем – не преступление против человечности, а атака на Соединенные Штаты. Страна ждала катарсиса.

Но несколько иного ждал остальной мир. Как пишет американский исследователь М. Хирш, «вместо общего видения будущего, мир получает боевые приказы от Буша; в результате мир все менее склонен следовать этим приказам, особенно в том случае, если Соединенные Штаты начнут крупномасштабную превентивную акцию против таких государств как Ирак» ^*. (А если завтра Индия нанесет превентивный удар по Пакистану?)

Вместо битвы за умы и сердца людей началось соревнование в военной эффективности. А страдающей стороной выступила деятельность разведывательного сообщества, без успешной деятельности которого борьба с терроризмом принципиально не может окончиться успехом. И потом. Тот, кто в глазах одних – террорист, в глазах других «борец за свободу». А терроризм может быть сокрушен только тогда, когда общественное мнение и внутри страны и за рубежом поддерживает антитеррористическую деятельность, видя в террористах преступников, а не героев. Весь прежний немалый опыт показывает, что террористы начинают побеждать, когда им удается спровоцировать противостоящие власти на применение против них регулярных вооруженных сил. Когда ситуация для них становится беспроигрышной, они либо ухитряются избежать решающей битвы, либо попадают в нее, погибают и становятся героями, мучениками, жаждущими отмщения.