Единственная

С одной стороны, она была возмущена, с другой… зачарована.

Нет, это даже к лучшему, что она возвращается в Уоллингем.

Уныло жуя тост, она вспоминала вчерашний вечер. Понял ли он, что происходит с ней? Раньше он видел ее насквозь и, наверное, не потерял этой способности и сейчас. Насколько она знала, женщины бросались ему на шею, и если он остался слеп к ее взрыву, может, в этом ее спасение. Не хватало еще, чтобы он узнал о ее чувствах! То, что он ее желает, вовсе не удивительно. Так было, так будет.

Ее мысли вернулись к основной причине возвращения домой. К Николасу. К расследованию. И к убийству Джимби. Ее решимость сыграть свою роль в разоблачении изменников была тверже камня.

Сурово сведя брови, она допила чай и поднялась. Пора одеваться.

Только выйдя из комнаты, одетая, как подобает девице из общества, в модную амазонку, она вспомнила, что Чарлз сегодня собирался сообщить лорду Калверу о гибели Джимби. Если поторопиться, она сумеет ускользнуть до его возвращения.

Пенни промчалась сквозь галерею и уже сбегала по ступенькам, когда увидела Чарлза.

Он стоял посреди холла, наблюдая за ее быстрым спуском. Пенни замедлила шаг. Он был одет в куртку для верховой езды, бриджи и сапоги. Волосы взъерошены, словно он только сейчас вошел. Вот тебе и план побега.

Чарлз отпустил Филчетта, с которым о чем-то беседовал, и направился к подножию лестницы.

– Пойдем в библиотеку.

Она молча подчинилась, подойдя к стоявшему перед камином креслу, обернулась и вызывающе уставилась на него. Впрочем, вряд ли он упомянет о вчерашнем происшествии. В таком случае и она промолчит: чем меньше заострять на этом внимание, тем лучше.

Он жестом велел ей сесть и сам устроился напротив.

– Я повидался с Калвером. Он сделает все необходимое, но самое главное во всем этом деле – расследование причин смерти Джимби, – останется за мной. Калвер не станет вмешиваться. Кроме того, я послал в Лондон гонца с отчетом о гибели Джимби и требованием расследовать возможность не утечки, а, наоборот, притока сведений на нашу сторону.

В ее глазах что-то блеснуло.

– Ты сам этому не веришь.

– На этом этапе я сам не знаю, чему верить. Слишком долго я работал в этой сфере, чтобы приходить к поспешным выводам, которые могут оказаться необоснованными.

Пенни выгнула тонкую бровь, но не ответила. Лицо казалось застывшей маской: он ничего не мог в нем прочесть. Даже понять, что именно она испытала прошлой ночью.

– Ты передумала возвращаться в Уоллингем? Пенни решительно покачала головой.

– Речь идет о моей семье. Даже Николас мой родственник, пусть и дальний. И я имею право сделать все, что могу…

Она осеклась и опустила голову.

– Но поиски правды – моя работа, моя миссия. Не твоя, – спокойно напомнил он, стараясь не сорваться.

– Верно, но я считаю своей обязанностью помочь, а это означает необходимость возвращения в Уоллингем и слежку за Николасом.

Он не поколеблет ее.

Втайне Чарлз был сам в этом уверен, но все же счел необходимым попытаться. Но похоже, за ночь она стала еще упрямее.

Что же, пусть будет так.

– Прекрасно. Я провожу тебя. Но перед отъездом расскажи мне о Николасе. С ним есть слуги? Кто-то, кто может быть его сообщником?

– Нет, он никого не привез. Приехал один.

– Ты знаешь, как он жил последние десять лет? Сколько проработал в министерстве иностранных дел?

– У меня сложилось впечатление, что он начал довольно молодым: сейчас ему тридцать один год. Элайна упоминала, что он пошел по стопам отца.

Чарлз кивнул. Он просил у Далзила полное досье на Николаса. Но до сих пор ничего не получил. Увидев характерные следы на теле Джимби, он решил попробовать найти доказательство того, что Николаса обучали пытать людей. Подобное умение приобретают не в Оксфорде и тем более не в министерстве. Так когда и где Николас, если это действительно был он, приобрел навыки утонченно-жестокого допроса?

Тихо вздохнув, Чарлз поднялся и повел ее к двери.

– Не нравится мне, что ты хочешь вернуться туда, – пробормотал он.

– Знаю, – кивнула она, не оборачиваясь.

Он проводил ее до конюшни. До сих пор встречи с Николасом были довольно двусмысленны: хотя Чарлз считал его человеком хладнокровным, но все же не убийцей, не тем, кто способен беспощадно расправиться с другим. Правда, по внешнему виду судить невозможно, и все же… если бы он имел время поразмыслить… но этого времени у него не было, потому что Пенни возвращается в Уоллингем и отныне будет постоянно рядом с Николасом.

Он уже совсем было решился вызвать из Лондона мать или Элайну, но слишком хорошо знал, чем это кончится. Весь выводок: его невестки, сестры, ее сводные сестры – немедленно ринется следом, узнать, что происходит, и, конечно, помочь. Сама мысль об этом ужасала.

Смерть Джимби определенно подтверждала существование некоего изменнического заговора, члены которого до сих пор живы. И появление убийцы только подстегивало необходимость поскорее покончить со змеиным гнездом.

И к сожалению, наиболее быстрым способом этого достигнуть было возвращение Пенни в Уоллингем.

Пусть это ему совсем не по душе, но он сделает все, чтобы ее защитить.

Лошади уже были оседланы. Он усадил ее на кобылку и сам прыгнул в седло, рассеянно отметил, что она уже не так боится его прикосновения. Пусть сердце по-прежнему колотится в груди, но она постепенно привыкает. Вот и хорошо. Шаг за шагом.

Они скакали по полям, перепрыгивали через низкие кусты, галопом мчались по целине. Ветер, дувший с Ла-Манша, был едва теплым. Он бил в лица, развевал конские гривы. Они пересекли реку, проследовали вдоль низкого вала и спустились к лугам, только когда вдали показался Уоллингем-Холл.

Добравшись до конюшни, он спешился, снял с седла Пенни, которая тем временем сообщила конюхам и грумам, что вернулась домой. Они явно обрадовались появлению хозяйки: похоже, Николас не успел завоевать их расположения, хотя направо и налево улыбался и сыпал шутками. Слуги ухмылялись, почтительно кланялись, но слишком хорошо помнили: он появился в доме, из которого сейчас же уехала Пенни, возомнил себя здешним хозяином и вел себя так, словно имеет полное право командовать ими как пожелает.