Единственный цветок в этой говноклумбе 6

— Хочешь, чтобы я положил это в карету?

— И запомнил, что теперь это твое.

— Что?

Шейн усмехнулся. Заглянув внутрь кареты, он убедился, что места под сидениями уже были заняты вещами его сестер. Тогда, обойдя карету стороной, он остановился позади нее и посмотрел на последнее оставшееся место для багажа — прямо на запятки.

— Мы уезжаем надолго, — продолжал говорить Шейн, — а у тебя с собой даже запасной пары штанов нет.

— Есть, — возмутился Дрэго.

— Только они и есть, да?

Тут товарищ уже ничего не ответил. На самом деле, когда они уезжали из академии, у него действительно просто не было времени на то, чтобы собрать свои вещи. Куда важнее было затащить тело Святой в карету герцогини, чтобы его никто не заметил. И ехать с ним в одной карете тоже было отдельным приключением. Благо, никто не посмел проверять карету самой герцогини. Только по этой причине они и смогли безопасно выбраться из академии.

— Отлично, — ответил Шейн, явно восприняв молчание за согласие. — Тогда у тебя с собой теперь еще и есть все остальное. Так что запомни этот чемодан.

Дрэго промолчал, но на чемодан перед собой все же взглянул. Темно-коричневая сумка, достаточно крупная по размерам явно вмещала в себя много всего. Интересно, что же именно в ней было?

Между тем, пока остальные собирались, за происходящим из окна здания спокойно наблюдала Шанна. Внешне, как обычно, ее лицо выглядело абсолютно спокойным. Она не выдавала своей тревоги, и умудрялась сохранять благородство в каждом своем движении. Но правда была в том, что ее очень тревожило происходящее.

Чего стоило ожидать от этой поездки — не могла предугадать даже она. Ее дети могли попасть в опасность, а могли вернуться героями. Они могли обозлиться и переубивать друг друга, а могли наконец-то наладить отношения.

«Правильно ли я вообще поступаю, пытаясь сблизить их? Ни одна герцогиня до меня не занималась подобным. Даже моя мать придерживалась традиционного подхода к воспитанию. Она всегда вынуждала нас соперничать, пытаться совершенствоваться, чтобы опередить противника. Именно эти качества позволили мне обойти всех старших сестер, отбить Кеннета и занять мое место. Только благодаря им я выживала в высшем свете до сих пор».

Смотря на то, как Шейн ловко забрасывает на карету сначала один чемодан, затем другой, Шанна продолжала невольно поглаживать себя по предплечью. На улице неподалеку от младшего сына стояли его сестры, и в этот момент все трое даже бурно обсуждали что-то. Внешне не видно было того, какое напряжение сохранялось между ними. Только вслушавшись в их разговор можно было вообще что-то понять.

«Мир жесток, и никому из моих детей не пойдет на пользу излишняя мягкость. Они должны конкурировать внутри семьи, чтобы суметь выживать вне ее. Так было всегда, но почему-то именно сейчас мне кажется, что вражда между ними не приведет нас к хорошему результату. Если я продолжу стоять в стороне и просто наблюдать, смогу ли я потом спокойно жить с этим?»

В то же время неподалеку от Шанны стоял Юстас. Как и его мать, он задумчиво смотрел в окно и просто молчал. Сейчас было раннее утро. Он не должен был вставать в подобное время, но, судя по тому, как устало выглядело его лицо, он и не ложился прошлой ночью.

— Переживаешь за них? — тихо спросила Шанна.

— За себя.

— Почему же?

Лишь теперь Юстас приподнял голову и посмотрел на мать: печально, расстроенно, испуганно.

— Джулиана смогла остановить меня в прошлый раз, но, если ее не будет рядом, кто теперь меня остановит?

Шанна невольно поджала губы. Только после этих слов она действительно поняла, чего боялся и опасался Юстас. Чем он корил себя в последние дни и почему не мог спокойно спать.

Глубоко вздохнув, Шанна положила руку на макушку Юстаса и быстро притянула его к себе. Парень даже не успел осознать случившегося, но четко ощутил, как его лицо оказалось прижато к мягкой женской груди.

— Я остановлю, — уверенно отвечала Шанна. — Джулиана не умеет того, чего не умею я.

— Разве… — Юстас замолчал и шмыгнул, будто пытаясь подобрать слова. — Разве у вас есть причины помогать мне? Я ведь не такой как Шейн. Не хитрый, не сильный, не умный. У меня даже злодеем нормальным не получилось стать.

— То есть ты вытворял глупости, потому что хотел стать профессиональным злодеем?

В голосе Шанны скользнули теплые нотки.

— Матушка, Вы надо мной смеетесь?

И лишь после этого вопроса женщина действительно рассмеялась. Казалось, это могло вызвать недовольства Юстаса, но почему-то вместо этого теплый материнский голос вызвал у него какое-то небывалое спокойствие.

— Во-первых, — заговорила Шанна, постепенно успокаиваясь, — ты мой сын. И это постоянная причина, по которой я всегда буду тебе помогать.

— Во-вторых?

— Не думаю, что тебе нужно быть таким же как Шейн. У него своя судьба, и, что-то мне подсказывает, что она будет полна таких трудностей, какие я бы никому не пожелала.

— Без магии я никто. — Юстас приподнял голову и намеренно посмотрел на лицо матери. — Почему Вы не хотели учить меня ей?

— Потому что я хотела для тебя другого. Юстас, владение магией — это необходимость светиться во внешнем мире. Необходимость бороться за свое положение каждый день, независимо от того, кем ты родился: мужчиной или женщиной.

— Вы думали, что я не достоин борьбы?

— Я чувствовала, что ты еще не был готов к этому. А когда ты наконец-то стал готов, для тебя истек допустимый срок обучения магии. И, знаешь, даже сейчас я не жалею о своем выборе.

Наступила тишина. И Шанна, и Юстас замолчали, будто не зная, что еще к этому можно было добавить.

— Я совершил непоправимую ошибку, — снова прошептал Юстас, уже более взволнованным голосом. — Вы не должны были прощать меня за это.

— Поверь, единственная непоправимая ошибка, которую можно совершить, это смерть.

Шанна замолкла, и невольно погрузилась в себя. В ее сознание всплыла картина того, как ее старший сын, подвешенный за шею к потолку, раскачивается посреди своей спальни. Одно это воспоминание добавило ей уверенности в том, что сейчас она поступала правильно — продолжать оставаться в стороне было уже просто невозможно.

* * *

На пути к месту встречи с остальными участниками карательной миссии было запланировано всего несколько остановок. Одна из таких располагалась в небольшом поселении на Севере Селестины.