Единственный для богини

Он слегка прикусил нижнюю губу, следом проходя по ней языком. Попытка углубить поцелуй отозвалась жаркой тяжестью внизу живота.

Это немного привело в чувства. Упрямо сжав губы, Нокта постаралась отвернуться. Солис как раз убрал руку из ее волос.

– Хочешь, чтобы я остановился? – прошептал он на ухо, оттесняя к дивану.

Властная рука нарочито медленно обвела контур фигуры. Тело прошил разряд возбуждения, и Нокта закусила губу. Только бы не выдать себя ни единым вздохом.

Впрочем, Солис и так все понял. Легкая улыбка – сплошное торжество победителя. Он одним движением опрокинул на диван, оказываясь сверху.

Нокта замахнулась: уж очень захотелось стереть это довольное выражение с лица. Солис перехватил ее руки осторожно, но непреклонно. Глаза теплого карего оттенка хитро прищурились.

– Только попроси – и отпущу, – сказал он.

«Знаешь же, что не попрошу», – мысленно возмутилась Нокта.

Не унизится. А главное, не устоит.

Солис нежно коснулся губами ее лица, и она прикрыла глаза. Ресницы затрепетали, а дыхание сбилось.

Каждый его поцелуй – предельно ласковый, почти невесомый. В уголок губ, чередой касаний по щеке и скуле, вниз по изогнутой шее. При этом Солис так и продолжил твердо держать запястья Нокты прижатыми к дивану. Безумное сочетание власти и нежности, манящее поддаться. Довериться заново.

Голова сама собой запрокинулась, и волосы разметались по бордовому бархату. Губы разомкнулись, выпуская рваный вздох. Солис заглушил его поцелуем.

На этот раз Нокта ответила. Она нарочно поддразнила, мазнув кончиком языка по его губам, а потом отступила. Если бы открыла глаза, в них заблестел бы азарт.

Солис принял безмолвное приглашение. Его язык скользнул в ее рот, увлекая в пламенную игру.

Сильное мужское тело, казалось, обжигало огнем. И Нокта, чья кожа всегда была прохладной, оттаивала в этой страсти. Согревалась, как обычная смертная. Каждое соприкосновение губ, каждый контакт языков отзывался новой волной возбуждения. Сердце билось быстро-быстро, и его стук отдавался в ушах. А в голове был лишь сладкий туман.

Солис отпустил запястья Нокты. Его пальцы зарылись в ее волосы, просеивая шелковистые пряди. А потом рука скользнула к пояснице, привлекая ближе.

Нокта покорно изогнулась под ним, как ласковая кошка. Ее ладони медленно прошлись по широким плечам. Все, как хитрый план: погладить разгоряченную кожу на ключице, тронуть шнуровку на рубашке и сразу отступить.

Ненадолго разрывая поцелуй, Нокта приподнялась. Она и Солис сели друг напротив друга на колени, продолжая упиваться каждым касанием губ.

– Я скучал по тебе, – выдохнул он.

Его взгляд помутился от желания, а дыхание сбилось.

Нокта усмехнулась. Она очертила пальцами контур его лица. Солис придержал ее ладонь, прижимаясь к ней щекой. Горячие губы оставили на запястье чуткий поцелуй.

У Нокты спутались мысли. И все же она довела свой акт мести до конца. Вкрадчивый поцелуй – и полный издевки шепот:

– Ты всегда был слаб передо мной… как любой простой жрец.

Солис отпрянул, будто обжегся. В глазах вспыхнула смесь гнева, ревности и страсти. Даже боли, пусть и затаенной.

– Любой? – губы изогнулись в нехорошей усмешке. – Значит, я напомню тебе разницу.

Солис рванул платье Нокты. Тончайшая ткань беспомощно треснула, обнажая грудь. Он припал губами к ключицам, покрывая жадными поцелуями. Больше никакой трепетности – на бледной коже наверняка остались отметины.

С губ Нокты сорвался стон. Она изогнулась в кольце рук, держащих надежнее любой ловушки.

Солис проследовал поцелуями ниже. У Нокты перехватило дыхание, и пальцы отчаянно смяли его рубашку.

Настойчивые поцелуи проложили дорожку по груди, отчего тело ослабело. Нокта снова не смогла сдержать стон, когда почувствовала влажное касание языка. Он томно обвел затвердевший сосок, следом сменяясь уверенной лаской губ.

«Ты слишком хорошо меня изучил», – захотелось прошипеть от ярости на собственное тело, покорно плавящееся в объятьях Солиса.

Нокта сгребла ткань его рубашки, стягивая ее через голову. Отблески огня заиграли на загорелой коже. Тени подчеркнули красоту Солису: крепкие мышцы плеч, мускулистую грудь, рисунок пресса… Не сдержавшись, Нокта пробежалась пальцами по слегка выступающим кубиками. Пряжка ремня легко поддалась, хотя руки уже стали непослушными от желания.

Солис рвано выдохнул, едва не застонав от нетерпения. Он впился в губы Нокты жадным поцелуем, снова укладывая на спину. Бережно, несмотря на весь пыл.

Разорванное платье легко поддалось и через полминуты осталось бесформенной тряпкой на полу. Нокта же оказалась полностью обнаженной.

– Никакого белья, – улыбнулся Солис. – Специально?

Он повел рукой от ее колена вверх. Изнывая от желания, Нокта даже приподняла бедра навстречу. Она обняла Солиса. Острые ноготки слегка царапнули спину. Сквозь сбитое дыхание Нокта усмехнулась: 

– Хотела, чтобы догадался. Помучился… лишний раз.

– Нокта… – прошептал Солис.

Ее имя – считай, синоним коварства и зла у людей, – из его уст прозвучало по-особенному. По телу Нокты пробежали мурашки. А следом оно напряглось, как натянутая струна, когда Солис провел пальцами между ног, лаская и дразня.

Он играл с ощущениями Нокты: касался в считанных миллиметрах от того, как жаждало ее тело. Не управляя собой, она извивалась в попытке получить большее. Пальцы изо всех сил впивались в широкую спину, а стоны с каждым разом становились громче и протяжнее.

– И кто из нас слаб? – шепнул на ухо Солис, игриво прикусив мочку.

Он проник пальцами внутрь. Медленно и совсем не глубоко – так, что желание стало почти болезненным. Нокта попыталась податься навстречу, насадиться сильнее, но он придержал за бедро. Продолжил игру по своим правилам.

От очередной ласки Нокта изогнулась всем телом. Задыхаясь от возбуждения, она простонала:

– Солис… пожалуйста…

– Уже не останавливаешь? – продолжил издеваться он, задевая губами чувствительную кожу на шее.