Единственный выживший
Шрифт:
Когда "Боинг" авиакомпании "Нэшн-Уайд Эйр" оторвался от взлетной полосы, Роза Такер впервые почувствовала себя в безопасности. Она уже созвонилась с Лизой и могла твердо рассчитывать, что в аэропорту Лос-Анджелеса будет ждать ее подруга с группой надежных друзей-репортеров. Пресс-конференция, которую она собиралась провести прямо на месте, должна была, по замыслу Розы, положить начало громкой разоблачительной кампании в средствах массовой информации.
Покупая в аэропорту билет. Роза назвала ЦЦИ-21/21 именем Мери Такер. То, что девочка была белой, вряд ли должно было смутить служащих авиакомпании: она вполне могла быть приемной дочерью Розы, если бы та, к примеру, вышла замуж за белого. Во время общения с журналистами она, однако, твердо решила использовать принятый в институте индекс ЦЦИ-21/21, главным образом из-за его сходства с номерами заключенных в концентрационном лагере, что, по ее мнению, должно было
В самолете – в экономическом классе – они оказались через проход от женщины с двумя дочерьми, которые возвращались домой в Лос-Анджелес. Женщину звали Мишель Карпентер, а девочек – Крисси и Нина.
На вид Нине было примерно столько же лет, сколько и "Мери Такер". Она увлеченно играла в карманную электронную игру для дошкольников "Принцы и свиньи", а ЦЦИ-21/21 как завороженная наблюдала через проход за возникающими на экране картинками и прислушивалась к похрюкиванию электронных свинок. Заметив ее интерес, Нина пригласила незнакомую девочку пересесть с ней на свободное место, чтобы можно было поиграть в эту игру вместе. Роза сначала колебалась, однако ей вовремя пришло на ум, что ЦЦИ-21/21 не по годам хорошо развита и понимает, что их безопасность зависит от умения держать язык за зубами, поэтому разрешение было дано. В конце концов, в жизни ЦЦИ-21/21 это была первая настоящая игра, за которой никто не наблюдают и которая развивалась не по заранее написанному и одобренному сценарию.
Нина оказалась совершенно очаровательным ребенком. Она была внимательной и удивительно доброй, и поэтому очень скоро ЦЦИ-21/21 – новая надежда мира, обладающая умом гения, обширными знаниями и уникальной способностью целителя, – была полностью очарована и покорена четырехлетней Ниной Карпентер. Ей настолько хотелось стать такой же, как Нина, быть Ниной, что она начала бессознательно копировать жесты, манеры и речь своей новой знакомой.
Ночной рейс Нью-Йорк – Лос-Анджелес вылетает довольно поздно, так что через два часа Нину стало клонить ко сну. Дружески обняв ЦЦИ-21/21 и оставив ей с разрешения матери "Принцев и свиней" ("Бери насовсем!"), Нина вернулась на свое кресло у окна и уснула крепким детским сном.
ЦЦИ-21/21 тоже пересела на свое место рядом с Розой Такер, но была настолько возбуждена, что о сне не могло быть и речи. Подаренную ей электронную игрушку она прижимала к груди так крепко и так бережно, словно это было бесценное сокровище, и Роза заподозрила, что девочка не будет играть с нею, боясь поломать. Должно быть, ей хотелось, чтобы игрушка всегда оставалась такой, какой она была в добрых руках Нины Карпентер.
На западе промелькнуло зарево городка Ранинг-Лейк, но до Бигбера оставалось еще немало миль. Машина мчалась по шоссе то вдоль гребней холмов, то мимо глубоких каньонов, и раскачивающиеся под ударами ветра пихты и лиственницы обрушивали на дорогу настоящий град шишек, глухо стучавших по крыше и по капоту. Судорожно сжимая руль, Джо изо всех сил старался сосредоточиться на управлении, на дороге, на чем угодно, лишь бы не думать, во что бы то ни стало не думать о том, что означала – что могла означать – эта деталь с "Принцами и свиньями". Слушая рассказ Розы, он с трудом нашел в себе силы, чтобы подавить нарастающий гнев. Рассудок подсказывал Джо, что он не должен ни в чем винить ни эту женщину, ни ребенка с номером вместо имени, но все равно он был вне себя от бешенства и бессильной злобы – должно быть, потому, что только в гневе он знал, что ему делать и как себя вести. Другое дело – горе. В горе он терялся, становился бессильным, беспомощным, не способным ни на борьбу, ни на что другое.
– Расскажи, какую роль играет во всем этом Гортон Неллор, – перебил он Розу, стараясь увести разговор от девочек, мирно играющих в электронную игру за считанные минуты до страшной катастрофы. – Я знаю, что он владеет солидным куском акций "Текнолоджик", финансировавшей ваш "Проект-99", но мне не верится, что он не имеет отношения к тому, что творилось у вас в Манассасе.
– Просто он и ему подобные ублюдки со связями… им принадлежит будущее. – Сжав коленями жестянку "Пепси", Роза подцепила кольцо на крышке пальцами правой руки, но Джо видел, что ей едва хватило сил и координации, чтобы открыть ее. – Будет принадлежать, если Нина… если она не изменит мир к лучшему.
– "Большой бизнес, важные шишки в правительстве,
продажные средства массовой информации – вот тот трехглавый дракон, который появился, чтобы выжимать из честных тружеников последние соки", – процитировал Джо. – Слыхали мы это. Обычные радикальные штучки…В ответ раздалось клацанье жестяной банки о зубы. Повернув голову, Джо увидел, как струйка "Пепси" сбежала по подбородку Розы и закапала на грудь.
– Для них не существует ничего, кроме власти, – прошептала она. – Они не верят… ни в зло, ни в добро.
– Ни добра, ни зла не существует. Существуют только события и факты.
Хотя Роза только что сделала изрядный глоток "Пепси", голос ее прозвучал сухо, надтреснуто.
– И значение этих фактов…
– …зависит от того, как их интерпретировать.
Джо продолжал сердиться на Розу за то, что она столько времени поддерживала в нем веру в то, что Нина жива, однако ему не хватало силы воли посмотреть на нее и увидеть, как она слабеет на глазах. Часто моргая, чтобы смахнуть с ресниц слезы, он стал глядеть на дорогу, на которой продолжался ливень из шишек, сухих хвойных иголок и пыли. Он и так ехал настолько быстро, насколько осмеливался, и все же его нога непроизвольно нажала на акселератор, увеличивая скорость.
Жестянка выскользнула из пальцев Розы и, упав на пол салона, закатилась под сиденье, оставив за собой дорожку пенящейся жидкости.
– Мне становится хуже, Джо.
– Потерпи, осталось недолго.
– Вот именно – недолго… Я должна рассказать тебе, как все было, когда… когда самолет начал падать.
…Под вой турбин, скрип фюзеляжа и отчаянную вибрацию крыльев огромный лайнер проваливался в пропасть глубиной четыре мили, постоянно увеличивая и без того головокружительную скорость. Перегрузка с такой силой прижала отчаянно кричащих пассажиров к креслам, что многие не могли даже поднять голову. Кого-то рвало, кто-то молился, кто-то истерически рыдал, кто-то сыпал проклятиями, кто-то призывал Бога, а кто-то без конца повторял имена дорогих и любимых: и далеких, и тех, кто скорчился в соседнем кресле. Падение длилось целую вечность. "Боинг" падал всего четыре мили, а казалось – будто с луны…
…И неожиданно Роза Такер очутилась посреди безмятежной яркой голубизны – совсем как летящая птица в небесах, только внизу не было темной земли. Голубизна окружала ее со всех сторон, и Роза не чувствовала никакого движения, не чувствовала ни жары, ни холода. Она как будто висела в самом центре безупречной гиацинтово-голубой сферы и чего-то ждала. Грудь ее поднялась на полувздохе и замерла, и, как Роза ни старалась, она не могла выдохнуть заполнивший легкие воздух до тех пор, пока…
…Пока вместе с выдохом – громким, как крик, громким, как взрыв, – она не оказалась вдруг на лугу. Роза по-прежнему сидела в мягком самолетном кресле и была жива и невредима, но удивление, потрясение парализовали ее настолько, что она не в силах была пошевелить ни рукой, ни ногой. ЦЦИ-21/21 сидела в таком же кресле рядом. Совсем недалеко горел лес, и жадные, стелющиеся по земле языки огня облизывали груды мелких обломков. Мирный когда-то луг напоминал кошмарную бойню, которую невозможно было описать словами.
Самолет исчез.
В момент катастрофы, в момент страшного удара о землю девочка сумела спасти их обеих из обреченного лайнера. Чудовищным напряжением своих удивительных способностей она перенесла себя и Розу в какую-то волшебную страну, в какое-то странное измерение за границами пространства и времени, и удержала их в этом невероятном месте, пока жестокая земля крушила, ломала и разметывала по сторонам самолет и человеческие останки.
Это усилие, однако, не прошло для нее даром. ЦЦИ-21/21 не могла говорить, ее всю трясло, а руки стали холодны как лед. В аметистовых глазах отражались только огни пожарища, а взгляд был пустым, отстраненным, как у ребенка-аутиста«Аутизм – состояние психики, характеризующееся преобладанием замкнутой внутренней жизни и активным отстранением от внешнего мира». В первые минуты она не могла не только идти, но даже стояла с трудом, и Розе пришлось взять ее на руки.
Всхлипывая от жалости к мертвым, вздрагивая от ужаса, который внушила ей кровавая мясорубка, и не переставая удивляться своему собственному чудесному спасению, Роза Такер стояла с девочкой на руках посреди луга, и внутри ее бушевал ураган эмоций. Она не могла сделать ни шага. Только несколько минут спустя, припомнив странное мигание света в салоне и стремительный бег минутной и часовой стрелок по циферблату ее наручных часов, она поняла, что пилот самолета стал жертвой мальчика, живущего в толстом стальном саркофаге глубоко под землей в Виргинии. Пятьдесят восьмой совершил еще одно "мокрое дело", и Роза Такер очень хорошо знала, кого он должен был уничтожить на этот раз.