Единственный выживший

Барбара кивнула.

– Да, Санторелли, несомненно, удивился, почему командир изменил полетный план, ведь все выглядело хорошо. Но лично мне кажется, что озабоченность, которая звучит в его голосе, объясняется скорее тем, что Блейн не отвечает на его вопросы, и тем, что он увидел на экране МКДБ. Очевидно, это было такое изменение полетного плана, которое показалось Санторелли бессмысленным.

– Какое, например?

– Как я уже говорила, они отклонились от курса на семь градусов.

– А Санторелли не мог почувствовать этот поворот, находясь в уборной?

– Самолет начал отклоняться от курса вскоре после того, как Санторелли покинул кабину, но это отклонение было постепенным и сопровождалось только очень легким креном. Санторелли мог что-то почувствовать, но, не видя приборов, он вряд ли предполагал, что отклонение столь велико.

– А кто эти два доктора – Блом и Рамлок?

– Понятия не имею. Но читай дальше. Стенограмма становится все более странной.

БЛЕЙН: Они делают мне больно.

САНТОРЕЛЛИ: Что случилось, командир?

БЛЕЙН: Они мучают меня.

САНТОРЕЛЛИ: Эй, что с тобой?

БЛЕЙН: Скажи им, пусть перестанут. Скажи им!!!

– В этом месте голос Блейна изменился, – подсказала Барбара. – Он с самого начала звучал странно, но после того, как он говорит: "…пусть перестанут", он начинает дрожать. В нем появляется какая-то детскость, незащищенность, что ли, как будто он… Нет, ему не больно, но он как будто сильно расстроен или близок к отчаянию.

САНТОРЕЛЛИ: Капитан… Рой! Давай я поведу.

БЛЕЙН: Мы записываем?

САНТОРЕЛЛИ: Что?

БЛЕЙН: Заставь их перестать делать мне больно!

САНТОРЕЛЛИ (обеспокоенно): Сейчас все будет…

БЛЕЙН: Мы записываем?

САНТОРЕЛЛИ: Сейчас все будет хорошо. Давай…

(Слышится тупой удар, напоминающий удар кулаком. Кто-то, предположительно С., всхрапывает. Еще один удар. С. замолкает.)

БЛЕЙН: Мы записываем?

На востоке гром сыграл свою увертюру на литаврах и тимпанах, и Джо спросил:

– Блейн оглушил своего пилота кулаком?

– Кулаком или каким-то тупым тяжелым предметом, который он мог достать из своей полетной сумки, спрятать под креслом, пока Санторелли отсутствовал, и держать наготове.

– Это предполагает преднамеренные действия. Но какого черта?!

– Я думаю, он попал ему по лицу, так как Санторелли вырубился почти сразу. Десять-двенадцать секунд он молчит, потом… – Она указала на расшифровку и прочла вслух: – "Слышится стон Санторелли".

– Боже мой! – вырвалось у Джо.

– В этом месте голос Блейна на пленке перестает дрожать и истерические нотки пропадают. Теперь в нем слышатся такие ожесточение и злоба, что волосы встают дыбом. Вот смотри…

БЛЕЙН: Заставь их прекратить, иначе, когда у меня будет возможность… когда у меня будет возможность, я их всех убью. Всех! Я хочу это сделать и сделаю! Я убью всех и буду только рад этому.

Лист бумаги в руках Джо задрожал.

Он подумал о пассажирах рейса 353, которые в это время мирно дремали в креслах, читали, работали на компьютерах, листали журналы и комиксы, вязали, смотрели кино, спокойно строили планы на будущее, совершенно не подозревая об ужасных событиях, которые происходили в пилотской кабине. Может быть, его Нина в эти минуты сидела у окна, любовалась звездами или облаками, пока Мишель и Крисси играли в "Поймай рыбу" или "Старую деву" (Джо помнил, что они всегда брали с собой в путешествия карты или наборы детских настольных игр). Потом Джо подумал, что снова мучает себя. Это у него получалось совсем неплохо, поскольку какая-то часть его была уверена, что он заслуживает самой изощренной пытки.

Но сейчас он должен был победить в себе эту слабость. Прогнав от себя горестные мысли, Джо спросил:

– Но что случилось с Блейном? Может быть, он так наглотался наркотиков, что повредился в уме?

– Нет, это исключено!

– Почему?

– При любом расследовании задача номер один – найти останки пилотов, чтобы провести тест на наркотики и алкоголь. В данном случае это потребовало некоторого времени… – Барбара неопределенно махнула рукой в сторону обожженных страшным огнем лиственниц и осин. – Большинство органических останков было раскидано взрывом среди деревьев к северу и западу на расстояние больше сотни ярдов от места падения.

Джо почувствовал, как у него дрожат колени и темнеет перед глазами. Непроницаемый мрак сгущался по краям его поля зрения, и вскоре ему начало казаться, что он глядит на мир сквозь длинный черный тоннель. Стараясь, чтобы Барбара не заметила его состояния, Джо чуть не до крови прикусил язык и задышал редко и глубоко.

Барбара засунула руки в карманы и, наподдав ногой случайный камешек так, что он, описав в воздухе дугу, упал на дно воронки, спросила:

– Тебе обязательно нужно все это знать, Джо?

– Да.

Она вздохнула.

– Мы нашли часть кисти, которая, как мы полагали, принадлежала Блейну. Опознать ее можно было только по полурасплавленному обручальному кольцу, которое прикипело к фаланге пальца. Кольцо было довольно необычной формы… Кроме того, на кисти сохранились кое-какие ткани, по которым мы и определили…

– Отпечатки пальцев?

– Нет, конечно. Кисть была сильно обожжена. Нам повезло, что отец Блейна еще жив. Он дал свою кровь, и лаборатория ВВС, которая осуществляет идентификацию останков военных летчиков на основе сравнительного анализа ДНК, сумела подтвердить, что мы нашли кисть именно Блейна.

– Этот тест надежен?

– На сто процентов. Поэтому мы незамедлительно отправили все образцы к токсикологам на анализ. И в останках Блейна, и в останках Санторелли обнаружились следы этилового спирта, однако они были связаны с начавшимся разложением, ведь кисть Блейна пролежала среди вон тех деревьев почти семьдесят два часа, прежде чем мы нашли ее, а останки Санторелли – почти четыре дня. Процесс разложения уже зашел довольно далеко, и появление какого-то количества этанола было неизбежно, но, если не считать этого, все тесты на алкоголь и наркотики дали отрицательные результаты. Оба пилота были трезвы и не принимали никаких наркосодержащих лекарственных средств.

Джо мысленно попытался сопоставить выводы токсикологов с бессмысленными речами командира экипажа. Одно явно не вязалось с другим.

– Какие есть еще возможности? Может быть, инсульт? Поражение головного мозга?

– Это маловероятно, – пожала плечами Барбара. – Во всяком случае, когда я прослушивала пленку, мне так не показалось. Речь Блейна была достаточно четкой, а язык не заплетался, так что, каким бы странным ни казалось то, что он говорит, слова его звучали ясно, а предложения казались достаточно связными. Ни перестановок, ни внесмысловых слов в них нет.