Единственный

Улучив этот момент, фотографы сделали очередной снимок. Мэтт, сукин сын.

— Потанцуешь со мной, — прошептал муж, забираясь пальцами в вырез платья на спине.

— У меня разве есть выбор? — отпираться не было смысла, ведь я не собиралась устраивать сцен на людях, тем более на собственном вечере.

Мэтт сжал меня в объятиях в центре зала. Муж не терял времени зря и его руки блуждали по моей спине во время танца с каждым разом все откровеннее.

— Что ты делаешь? — прошипела я сквозь зубы, улыбаясь на камеру. Чертовы коллеги-журналюги облепили нас со всех сторон. — Веди себя скромнее, что скажут люди. Ты позоришь меня.

— Разве плохо, что муж любит свою жену? — и он сжал кожу на моей талии. — Если бы здесь не было стольких людей, ты бы не отвертелась, моя сладкая, — прошептал он, а я едва сдержалась чтобы не поморщиться из-за отвращения. Меня до жути раздражали эти его тошнотворные слова. — Запомни, Тина, ты моя и всегда будешь моей.

На моё спасение музыка вскоре затихла, и я мигом ретировалась прочь от мужа. Бежать за мной на людях он бы не стал — не позволила бы гордость.

— Мисс Кристина, — Эмили с укором смотрела на меня. Ах да, я ведь так и не объяснила ей ничего после той занятной беседы.

— Эмили, не начинай, — я вытянула ладонь в оборонительном жесте. Не хватало еще оправдываться перед ассистенткой. — Я слишком устала, чтобы отвечать на твои вопросы.

— Я не имею права, — она огорченно вздохнула. — Старалась как лучше, простите…

— Что ты, я очень довольна твоей работой, — ободряюще кивнула я, заботливо накрывая ладонь девушки своей.

Когда-то мне самой нужна была поддержка со стороны руководителей, поэтому я очень хорошо понимала чувства Эмили. Тем более, она очень хорошо справлялась с поставленными ей задачами, а мои перипетии с прошлым не должны влиять на настроение окружающих. В прочем, этих слов с моих уст было достаточно, чтобы девушка засияла и воодушевлено двинулась в центр зала к нашим коллегам.

Мне доложили, что дела с аукционом продвигались лучше, чем мы планировали. Разыгрывались несколько поездок в лучшие курорты Калифорнии, картины молодых художников из академии искусств моей знакомой, скульптуры из ее же галереи и еще несколько модных новинок для избранных ценителей красоты. Все вырученные средства в этом сезоне мы передавали в общество по борьбе за права женщин, матерей и детей, подвергшихся домашнему насилию.

— А следующий лот, — сценическим тоном объявил ведущий, держа в руках папку. — Свидание с несравненной Кристиной Дженсен — руководительницей фонда!

Что?

Я злостно посмотрена на Эмили: девушка была растеряна, её реакция была настоящей, то есть она не имела к этому никакого отношения. Этого не было в программе. Конечно, такое практиковали во время аукционов, но здесь мы строго запретили подобное. Заметив в другом конце ухмылку Мэтта, до меня снизошло понимание: муж договорился с организатором аукциона, поставив таким образом меня в неловкое положение.

Выйдя в центр сцены, я почему-то почувствовала себя, как бы парадоксально это ни звучало, загнанной в угол овечкой. Я стояла как экспонат, кукла из музея, которую выставили на торги. В этом не было ничего плохого, нет. Но главным условием подобных лотов было семейное положение, то есть девушка не должна была состоять в браке. А я замужем, и мой муж — никчёмный сукин сын, еще ответит мне дома за этот позор, который мне приходится проживать с улыбкой на лице, только из-за его безумного желания поставить на мне клеймо своей собственности.

— Свидание состоится четвертого июля, в День Независимости! — добавил ведущий. — Итак…

— Две тысячи долларов! — громко сказал Мэтт, поднимая табличку. Я посмотрела на него со всей ненавистью, которой могла, чтобы не выглядеть более чем омерзительно для снимков в прессе. Муж снова послал мне воздушный поцелуй.

«Тише, это для благого дела», — успокаивала я себя.

— Пять тысяч долларов! — добавил полноватый мужчина с первого ряда.

— Десять тысяч долларов! — перебил его Мэтт. Лицо мужа исказилось гримасой неверия — кажется, он вовсе не предполагал, что может столкнуться с конкуренций.

— Пятнадцать тысяч долларов! — все тот же владелец фармацевтической сети. Господи, только этого мне не хватало, мой чёртов муж выставил меня на посмешище, не в состоянии победить этот спор.

— Двадцать тысяч долларов! — грозно добавил Мэтт, злобно качая головой.

Ладно, муженек, если я по твоей милости проведу вечер с незнакомым мужчиной — это уже твои проблемы.

— У нас уже нешуточная борьба за право провести вечер с прекрасной дамой! — хотелось оторвать язык ведущему за это сравнение.

Мой взгляд неосознанно поднялся и сфокусировался в противоположном конце зале, где за мной наблюдал Брэндон. Интересно, он с самого начала следил за аукционом? Сердце молниеносно забилось от волнения, а новая вспышка гнева и унижения пробрала до дрожи. Я сиюсекундно опустила глаза в пол.

— Пятьдесят тысяч долларов! — добавил конкурент Мэтта и довольно ухмыльнулся.

Глаза мужа округлись. Ублюдок, он не ожидал такого. Бизнесмен с первого ряда выбился в лидеры, назвав сумму еще большую предыдущей цифре Мэтта. Я бессознательно посмотрела вдаль: Брэндон говорил со своей помощницей — этот позорный поединок его совершенно не интересовал. Девушка кивала, а затем они чокнулись бокалами, сделав по глотку шампанского и продолжили беседу. Потом к ним снова подошли репортеры, задающие им вопросы, на что мой одноклассник лишь коротко улыбнулся. Как же я скучала по его улыбке. Внезапно наши взгляды снова столкнулись и меня пронзило током.

— Пятьдесят пять тысяч долларов! — неохотно добавил Мэтт, говоря с кем-то по телефону. Тщеславие мужа не имело границ.

— Сто тысяч долларов, — усмехнулся Роберт Хартманн, именно так звали мужчину средних лет с первого ряда.

— Итак, сто тысяч долларов раз, сто тысяч долларов два… — ведущий отсчитывал секунды.

Мэтт злобно сжимал кулаки, а я лишь покачала головой, взглядом показывая ему о том, как сильно я его ненавижу. Мистер Хартманн улыбался, забавно шевеля седыми усами, словно уже одержал победу. Что ж, эта перспектива мне казалась даже более оптимистичной, нежели свидание в свой день рождения с недалёким мужем.

— И… у нас… — ведущий запнулся, словно увиденное ввергло его в состояние шока. Микрофон издал неприятные звуки, которые получаются, когда по нему ударяют чем-то твёрдым. — У нас появился третий участник. Двадцать миллионов долларов от спонсора из сети!

В зале воцарилось секундное молчание. Я нервно оторвала глаза от пола, не веря собственным ушам. Такую сумму не стал бы перебивать никто. Да и кому нужно проводить со мной свидание за двадцать миллионов долларов?!

Господи, это гигантская сумма. Невольно подняла глаза, наблюдая за равнодушным Брэндоном: он скучающе разглядывал зал, держа в руках наполненный до краёв бокал шампанского. Маргарет все так же держала его за предплечье, с широкой улыбкой глядя на меня.

Я спустилась с подиума спустя несколько минут, когда зал перестал аплодировать, а Мэтт, прыснув от раздражения, скрылся в неизвестном направлении. Прекрасно. Свидание со мной купил неизвестный миллионер на глазах у бывшего парня и идиота-мужа, который ничего не может с этим поделать.

— Вот это да, мисс Кристина! — звонкий голос Эмили напоминал мне щебетание. — Вы стали самым дорогим лотом этого вечера! Даже дороже той картины! — напомнила мне она об античном предмете искусства. — В разы дороже!